зажимая соски большим и указательным пальцами и катая их между ними, словно это были катышки теста.
– Тебе нравится, верно? – спросил он.
– Ммм, – простонала Иссерли.
На самом деле ее груди были абсолютно лишены чувствительности, зато ею в избытке обладал ее позвоночник, который в настоящее время был прижат к выгнутой поверхности автомобиля. От страха и боли на плечах у нее выступил холодный, жгучий пот.
Он мял ее груди бесконечно долго. Пар от дыхания Иссерли и плешивого смешивался в морозном воздухе. Высоко над их головами выглянуло из облаков бледное солнце, отразившись в лысине. Быстро остывающий под воздействием холодной погоды металл двигателя «тойоты» негромко потрескивал.
Наконец, плешивый отступился от сосков и сделал еще один шаг назад.
– Становись на колени, – приказал он.
Пока Иссерли поспешно выполняла этот приказ, плешивый ловко расстегнул свободной рукой застежки на комбинезоне, продемонстрировав под грязной черно-оранжевой шкурой неожиданно белую фуфайку. Расстегнутый до самого паха комбинезон разошелся в стороны. Плешивый извлек свои гениталии, продемонстрировав большую волосатую мошонку. Он еще немного отступил назад, так, что его пенис очутился прямо перед лицом Иссерли.
Приложив нож к шее Иссерли сзади, он слегка уколол ее в затылок лезвием.
– Только чтобы без зубов, поняла? – сказал он.
Его пенис, налитый кровью, гораздо более толстый и бледный, чем человеческий, заканчивался пурпурной асимметричной головкой. На кончике головки виднелось маленькое отверстие, напомнившее Иссерли заплывший глаз мертвой кошки.
– Поняла, – ответила она.
После того, как Иссерли подержала пахнущую мочой плоть у себя во рту около минуты, лезвие ножа стало давить на ее шею гораздо слабее, а вскоре его заменили короткие сильные пальцы.
– Довольно, – простонал плешивый, ухватив ее рукой за волосы.
Сделав шаг назад, он извлек член изо рта Иссерли, а затем внезапно схватил ее за локоть и рванул вверх. Растерявшаяся Иссерли не успела напрячь мускулы, чтобы придать руке характерную для водселей форму, и поэтому она согнулась под разными углами сразу в нескольких суставах, тем самым однозначно выдавая свою человеческую природу. Но плешивый словно ничего не заметил. Именно это обстоятельство вызвало у Иссерли приступ тошнотворного страха, несравнимый со всеми предыдущими.
Как только Иссерли встала на ноги, плешивый толкнул ее в сторону, так, что она оказалась напротив капота «тойоты».
– Повернись, – приказал он.
Иссерли повиновалась, и тогда он вцепился в ее зеленые велюровые брючки и одним рывком сорвал их с нее до самых коленей.
– Боже, – проворчал он у нее за спиной. – Ты что, в аварии побывала?
– Да, – прошептала она. – Простите.
На какой-то краткий миг Иссерли показалось, что сейчас он откажется от своей затеи, но затем она ощутила его руки у себя на спине и почувствовала как они толкают ее вперед, вынуждая лечь животом' на капот.
В отчаянии она искала в памяти подходящее слово, слово, которое могло бы остановить плешивого. Она знала это слово, но никогда не произносила его вслух, только видела написанным – действительно, сегодня утром его нацарапал соломой на земле тот самый водсель.
– Ужальтесь! – неуверенно воззвала она.
Обе его руки держали ее за поясницу, рукоятка ножа упиралась в спину, а член плешивого тыкался между ляжек, пытаясь отыскать отверстие.
– Пожалуйста, – снова начала Иссерли, которой в голову пришла одна идея. – Давайте я вам сама покажу. Так будет лучше, честное слово.
Распластавшись на крышке капота, прижавшись щекой и грудью к гладкому металлу, она взялась обеими руками за ягодицы и развела их в стороны. Она отлично знала, что ее гениталии навсегда погребены в массе уродливых рубцов, оставшихся после ампутации хвоста, но сами эти шрамы отдаленно напоминали отверстие полового органа водсельских самок.
– Я ничего не вижу, – проворчал плешивый.
– Подойди поближе, – велела Иссерли, с трудом повернув голову, чтобы видеть, как его сверкающая лысина склоняется над ее ягодицами. – Это там, ты увидишь.
А затем, навалившись всем весом на капот «тойоты», Иссерли стремительно вывернула руки назад и вверх. Она ударила, зная, куда метит, и не промахнулась. Указательные пальцы на каждой руке глубоко, по самые костяшки, погрузились в глазницы плешивого, проникнув в горячее, вязкое содержимое его черепа.
Задыхаясь от напряжения, она вытащила пальцы, и руки ее тут же со стуком ударились о капот. Она изловчилась встать на ноги прежде, чем у плешивого подкосились ноги и он рухнул на колени. С брюками, обмотавшимися вокруг щиколоток, Иссерли в панике отпрыгнула в сторону как раз вовремя, чтобы уступить дорогу падающему телу плешивого, который с мясистым шлепком врезался лицом прямо в бампер «тойоты».
– А-а-а-а-а-а-а-а-а! – орала Иссерли от отвращения, истерически вытирая кровавые пальцы о голые бедра. – А-а-а-а-а-а-а-а-а!
Она натянула брюки и споткнулась о свою майку, валявшуюся на земле, схватила ее и, продолжая орать, принялась торопливо натягивать на себя эту грязную, мокрую тряпку. Царапая прилипшим песком и камешками локти и руки, она поспешно раскатала дрожащими руками рукава.
Впрыгнув в машину, она включила зажигание. Двигатель ожил, и Иссерли газанула, вдавив педаль в пол до предела. Затем она задним ходом отъехала от тела плешивого, со скрежетом переключила скорости, и двигатель тут же заглох.
Иссерли собралась завести его снова и уехать, но не смогла устоять перед желанием обтереть пальцы еще раз при помощи тряпки, которой обычно очищала ветровое стекло. И тут она заметила, что у нее отсутствует кусок одного ногтя. В гневе она стукнула кулаками по рулевому колесу. Затем вышла из машины и направилась к телу плешивого, чтобы извлечь из него то, что ни при каких обстоятельствах не должно было лопасть в руки судмедэкспертов.
Это заняло у Иссерли некоторое время, поскольку ей пришлось соорудить некое подобие необходимых инструментов из веток кустарника.
Закончив, она села в машину и поехала в сторону шоссе.
Автомобили на дороге недовольно загудели, когда она попыталась втиснуться в их ряды, выворачивая с гравийной дорожки.
Оказалось, что у нее включен дальний свет.
Ей пришлось выключить его, чтобы быть допущенной в их мирные ряды.
9
Иссерли направилась прямиком в Тарбат-Несс, где она знала один пирс, к которому вела короткая спускающаяся вниз под опасным углом дорога, обозначенная указателем. На указателе стилизованная машина падала в стилизованные волны.
Иссерли очень аккуратно остановила «тойоту» у самого края пирса, поставила ее на ручной тормоз с видом человека, старающегося не упустить ничего важного. Затем облокотилась на руль, уткнулась лицом в руки и попыталась понять, что чувствует. Но она не чувствовала ровным счетом ничего.
На море стоял абсолютный штиль, и поверхность воды блестела как сталь. Иссерли долго смотрела, не мигая, на воду сквозь ветровое стекло. Здесь водились тюлени: об этом Иссерли тоже сообщил установленный неподалеку указатель. Она смотрела на море, может быть, часа два кряду, стараясь не
