не дошло. Она сама написала ему уже из Калифорнии и вскоре получила пакет с документами Кроме официальных бумаг в нем было несколько фотографий, финансовых отчетов, свидетельство о смерти матери Молли и неотправленное письмо от самой тети Биби.
Молли развернула тетушкино платье и прикинула, как оно будет сидеть на Хильде. Самой Молли платье было мало, так как тетка не могла похвастаться таким развитым бюстом. Кроме того, ей не шел серый с перламутровым отливом материал, платье было скроено просто, без всяких украшении.
Молли подумала, как бездарно истратила тетя на себя деньги, присланные отцом Молли. Она перечитала соглашение, подписанное ее родителями. Мать Молли обязалась дать ей хорошее воспитание, утвердить в католической вере, никогда не предъявлять финансовых или иных претензий к отцу и ни под каким предлогом не открывать его имя.
Можно сказать, что мать выполнила условия соглашения, — она сразу же после рождения Молли отдала ее на руки тетки, а та заперла ее в католическом сиротском приюте. Молли разглядывала пожелтевшее фото. Она никогда бы не признала в этом изображении свою мать, но на обороте было подписано: Мэри Роуз Кеннеди. Насколько она могла вспомнить, мать никогда не приходила проведать ее в доме тетки. Она была плодом греха, о котором Мэри Роуз хотела забыть. Молли было семь лет, она уже жила в приюте, когда мать умерла от чахотки.
Тетушка Биби не собиралась открывать племяннице тайну ее рождения. В письме, написанном за год до смерти, она пыталась оправдаться за промотанные деньги, упоминала «страшный грех», в результате которого Молли появилась на свет, и не сообщала больше ничего, чего бы не знала уже Молли.
Мэри Роуз Кеннеди была вдовой и работала сиделкой в больнице, куда и был доставлен после серьезной аварии ее будущий отец. Уход был настолько прилежным, что он сумел не только восстановить здоровье, но и обрюхатить Мэри Роуз. Тетка огорчалась, что Молли унаследовала от этого золотоискателя и шулера неприличный ирландский язычок, и пыталась оправдать сестру, — все это, несмотря на грех, от которого она страдала всю жизнь. Интересно, тебя не хватит кондрашка, Симс Блейд, если я позвоню в твою дверь и назову свое имя, мелькнуло в голове Молли, усевшейся на деревянный пол, перед ней были разложены теткины бумаги.
Если бы не они, Молли так и не узнала бы имя отца, удачливого бизнесмена из Денвера. Этот «смертельный грешник» по определению тети, был женат, и у него были дети.
Она припомнила, что рассказывал о нем Джед. Теперь она знала, Симс Блейд жив здоров, и по- прежнему процветает, что он создан из крови и плоти, и как все живые существа, конечно грешен. Жаль, что у нее нет его фотографии. Как он выглядит? Если верить тетке, сущий дьявол. И тому же, сумасшедший, по рассказу Джеда Кэнтрела.
«Я хоть немного похожа на него? Ни тетку, ни мать нельзя назвать красавицами. Значит, я пошла больше в отца?» — Молли представила его высоким, ладно сложенным, элегантным мужчиной с благородной проседью. Молли вспомнила слова гадалки: властный мужчина откроет тайну её сердца. — «Не бойся, старик, я не обижу тебя, если ты не станешь причинять мне вреда!»
Шум за дверью прервал ее размышления. Она спрятала бумаги обратно в сундучок, навесила и заперла замок. Кто там? Хильда? Или Уинслоу Форчун?
Молли свернула платье и оставила его на кровати. Она подошла к двери и отперла ее. Она вгляделась в темноту, но никого не заметила.
— Эй, тут есть кто-нибудь? — холодок пробежал по спине.
Не закрывая двери, она позвала еще раз — ни какого ответа.
«Наверное, это просто ветер…»
Но, как только она собралась закрыть дверь, где-то поблизости послышался шорох. С замирающим сердцем она быстро закрыла дверь, задвинула щеколду, прижавшись ухом к двери, и простояла так, прислушиваясь, какое-то время.
Молли долго не могла заснуть.
Шелдон Роквелл налил брату коньяку и вернулся на свое уютное место в кресле у камина. Ночь была ветреная и холодная, огонь согревал и успокаивал.
— Леонг переубедил меня кое в чем, — продолжал разговор Шелдон.
— Не сомневаюсь, он может… — Хэрлен ответил в традиционно циничной манере.
А Шелдон, как всегда, проигнорировал насмешливые нотки.
— Я дал ему почитать письма твоей дорогой актрисы…
— Кажется, она охладила твой пыл?! Шелдон передернул плечами. Он ненавидел женщин, однако понимал, что и от них может быть определенная польза.
— Леонг говорит, что она сообщила нам массу полезного, просто изложила все в своеобразной женской манере.
— Что, например?
— Например, то, что Ходжес напивается каждый день и не занимается тем, что мы от него хотим. Марк Дэнбери — полный профан в технике. Как он может что-то испортить, если не знает, как работает механизм? Леонг доказал мне, что Дэнбери и в своих отчетах привирает, — Шелдон облизал пересохшие губы. — Учительница говорит, что Лиланд Эймс проиграл в карты все деньги, которые ему заплатили. Потти Симс украл в прошлый четверг лошадь Эдгара Филмора и исчез куда-то. А Брукс, твой дорогой дружок, тоже где-то пропадает. Должно быть, в публичном доме, просто учительница об этом не знает.
— Ну и что все это значит?
— Все наши информаторы глупы и неэффективны! А кузен Уинслоу между тем жив и здоров, и прекрасно себя чувствует.
Подойдя к камину, Хэрлен сплюнул в огонь.
— Хочу обратить твое внимание на одного человека, о котором она упоминает. Это Джед Кэнтрел. Месяц или два назад Уинслоу нанял его для проведения взрывных работ и очень им доволен.
— Бакли Брукс говорит, что Джед Кэнтрел строит учительнице глазки.
— А больше ничего ценного он не сообщает? Суть в том, что этот Джед может оказаться для нас очень полезным со своим динамитом.
Хэрлен призадумался и налил себе еще рюмку коньяка.
— Давай выпьем, брат, за нашего нового помощника, Джеда Кэнтрела!
В Саммите царило всеобщее возбуждение. Все готовились к празднику. Из сундуков извлекались парадные наряды, из кухонь неслись умопомрачительные запахи, в печи отправлялись пироги, а из закромов извлекались копчености и сладости. Городок жил в ожидании праздника.
Было тихое ясное утро. Пощипывал легкий морозец, но для середины декабря погода была просто отменная, как по заказу.
Молли поднялась рано, еще до восхода солнца. Она примеривала свое экзотическое одеяние, пританцовывая и напевая.
Даже Уинслоу Форчун, который хотел, чтобы небеса ниспослали на землю ливень, радовался началу безоблачного дня.
— Похоже, будет прекрасный денек, — произнес он вслух. — Альберт Стоунлей будет очень расстроен.
— Он такой зануда, — подтвердила Анна, выкладывая на блюдо жареное мясо с картошкой, — всегда ожидает худшего, ничему не умеет радоваться.
— Ничему и никому! — добавил Билл, накладывая себе горстку пышных блинов, облитых маслом.
Не было такого человека в Саммите, который не готовился бы к празднику. Женщины жарили и пекли. Мужчины орудовали топорами и рубанками, воздвигая деревянное сооружение, где должно было состояться главное торжество. Даже в Тахо и Сакраменто послали приглашения на карнавал.
В последние дни строительные работы шли и ночью при свете костров.
После школы детишки собирали неснятые еще с деревьев плоды, мастерили поделки. Они изготовили гирлянды и фонарики для украшения зала. Эдди Ходжес с близнецами, Уилардом и Венделом Макдональдами, поставили в мелколесье капканы и ловушки, так что всех к празднику ожидал окорок. Двух пойманных ими кабанов вдобавок к прочим бинарным деликатесам.
