– Ну почему? Есть. Я знаю.
Атаман неопределенно пожал плечами, увенчанными золотыми погонами, и будто отгородился плотным занавесом. Виктор Петрович не знал, что добавить. Повисла неловкая пауза. Виктор Петрович не нашел ничего лучшего, как позвонить по делам. Разговаривая, он поглядывал на атамана – тот сидел хмурый, отрешенный. Слава Богу, что тут в комнату вошел Александр Сергеевич. Широко улыбаясь, он шагнул к атаману.
– Здравствуйте. Простите, что заставил ждать.
Атаман встал, засуетился, доказывая, что ничего страшного не произошло. Так они под звук извинений и заверений, что все прекрасно, удалились в кабинет начальника.
Виктор Петрович хотел взяться за бумаги, но зазвонил городской. Просили помочь с горячей водой, которой уже третий месяц нет.
– Вы звоните в Кремль, – растерянно сообщил Виктор Петрович.
– Да, – подтвердили в трубке, – в Кремль. А что делать, если нигде правду найти не можем. В округе от нас отмахиваются, в мэрии не хотят разговаривать. Пусть президент поможет. Неужели и здесь откажут?
Тяжко вздохнув, Виктор Петрович принялся звонить по правительственной связи в мэрию, просил выслушать страдальцев. Потом долго объяснял по городскому, куда звонить, заверял, что там помогут.
И опять ему не дали поработать.
– Петрович, привет. – В дверях стоял известный депутат, невысокий, чернявый. Прежде он работал телеведущим. – Как дела? Сергеич шибко занят?
– Занят. Как всегда, – с кроткой улыбкой ответил Виктор Петрович.
– Шансов попасть никаких?
– Шансов мало. Посетители один за другим. И давно записаны.
Депутат устало подошел к столу, сел напротив. Можно было подумать, что он только что перетаскал вагон цемента. Помолчал, глядя в окно, вздохнул безнадежно.
– Петрович, объясни, что происходит? Бардак какой-то. – Голос у депутата был резковатый, трескучий. – Думает у нас кто-то о политике? Что вы тут в Кремле делаете?
Виктор Петрович отложил бумаги и молча смотрел на гостя. Депутат продолжил:
– У нас все сводится к тому, выступит президент или нет, скажет или нет. Надо ему подпорку создавать. Кто-то должен этим заниматься?
– Сейчас займусь, – вполне серьезно заверил его Виктор Петрович. – С бумагами закончу, и займусь.
– Не юродствуй. Ну, в самом деле, надо же об этом думать. Подсказал бы Сергеевичу.
Виктор Петрович медленно кивнул – само собой разумеется, тотчас подскажу. Потом пытливо глянул на депутата.
– Володя, то, что ты говоришь – серьезно. Это необходимо учесть. Но ответь на такой вопрос: является ли построение рынка той целью, которая объединяет сейчас общество? Могут ли все стремления людей умещаться в добывание денег?
Депутат нахмурился, вникая в смысл сказанного, потом спросил.
– Что ты предлагаешь? Срочно разработать общую цель? Она есть. Возрождение России, укрепление государственности. Хотя, чересчур обще. Признаю. Не то, что можно предложить каждому. Есть, над чем думать. Нужна российская мечта.
Он достал пачку дорогих американских сигарет, закурил, пододвинул к себе пепельницу, которую Виктор Петрович держал для гостей. Сизоватый дым, клубясь, таял в воздухе.
Трель правительственного телефона разлетелась по комнате. Звонили от вице-премьера, интересовались судьбой документа, который был направлен месяца полтора назад и который президент передал Александру Сергеевичу на проработку. Виктор Петрович знал, что начальник против и только ждет случая, чтобы сообщить это президенту. Но сказал, что не помнит, обещал выяснить в ближайшие дни и сразу позвонить, подумав при этом с некоторым неудовольствием: «Опять вру». Выдержав паузу, в трубке спросили:
– А разве Александр Сергеевич не уходит?
– Мне про это ничего не известно.
– Он на месте?
– Работает как обычно.
После некоторых размышлений с ним вежливо попрощались и повесили трубку.
– Может, все-таки примет? – опять спросил депутат.
– Нет, – отрезал Виктор Петрович.
– Жаль… Ты ему передай то, о чем мы говорили. – Депутат тщательно затушил окурок и, попрощавшись, ушел.
Виктор Петрович взялся было за корреспонденцию, но зазвонил прямой. Начальник просил зайти.
– Куда пропали документы по Тимохину? – спросил он.
– Я вам передал их в прошлую пятницу.
– Где же они, если передавали?
Виктор Петрович вздохнул.
– Сейчас принесу копию.
Когда он положил три листка перед Александром Сергеевичем, тот проворчал:
– Когда же научимся работать.
– Мне бы тоже этого хотелось.
Строгий взгляд уперся в него.
– Вы не иронизируйте, – больше для порядка, чем от раздражения сказал начальник.
Можно было опять зарыться в документы.
Подобно шустрой птичке залетел в комнату Кривенко, работавший на том же этаже. Расселся напротив, закурил, с дошлым видом выдержал паузу.
– Что это на шефа твоего ополчились? Роют под него вовсю. И с большим успехом. Знаешь, кто?
– Догадываюсь.
– Говорят, послом назначат. В какую-нибудь хорошую страну. Он просто обязан тебя взять. Поедешь? Первым советником.
– Зачем?
Коллега прямо-таки опешил.
– Ты что, не заслужил? Не имеешь права пожить, как человек?
– Назначат, будем решать.
Кривенко продолжал смотреть на него с превеликим удивлением:
– Витя, ты какой-то мастодонт. Давно надо было договориться. Мол, поеду на таких условиях. Зря что ли пашешь? А указ, говорят, утром был.
– Не было, – отрезал Виктор Петрович.
– Точно?
– Да. Ты у нас всегда со слухами спешишь.
Посрамленный Кривенко отправился восвояси.
Виктор Петрович успел набросать важное письмо, когда в очередной раз зазвонил городской телефон.
– Виктор Петрович, – с укоризной проговорила трубка. – Что же вы не идете обедать?
– Да все некогда.
– Ну, как же так? Опять не думаете о здоровье. Неужто десяти минут нет?
– Есть, – с тихой улыбкой сказал Виктор Петрович. – Валюша, ты права. Иду. Прямо сейчас.
Спецбуфет находился этажом ниже – комната на шесть столиков, где у каждого, кто принадлежал к определенному кругу, было свое постоянное место. Поначалу Виктор Петрович стеснялся ходить сюда, но потом привык – время было дорого.
За соседним столиком сидел Воропаев из президентской команды. Он приветливо поздоровался. Кивнув ему в ответ и пожелав приятного аппетита, Виктор Петрович опустился на свое постоянное место. Устало
