'Yesterday' и 'Stairway To Heaven' стоит отложить до следующих раундов, а пока исполнить что-нибудь попроще. Но тут мимо меня пролетело яйцо, и я решил сразу взять быка за рога. Слабаю настоящий хит!
Васян хоть и назвался конферансье, но, увидев в руках публики всевозможные испорченные продукты, готовые полететь в сторону сцены, снял с себя обязанности. Придётся объявлять песню самому.
– 'Hotel California'! – провозгласил я и пробежался по струнам.
Потом запел.
Я старался выжимать из голоса всё на что способен. Другого шанса ведь может и не быть!
Народ притих, вслушиваясь в незнакомую музыку. Гнилыми помидорами и прочим дерьмом в меня уже не кидали. Со стороны второго помоста, где были привязаны друзья, раздались ликующие крики. Аплодировать они не могли – руки им никто не развязал, но орали во всю глотку. Их поддержка была мне нужна, как воздух.
Я оглядел толпу и увидел Элеондила. Он в сторону сцены демонстративно не смотрел. Ещё бы, разве найдётся кто-нибудь способный бросить вызов такому блистательному вокалисту! Не могу сказать, что его невнимание меня огорчило. Хотя я понимал – всё равно рано или поздно увидит. Увидит и узнает. И тогда придется уворачиваться не от вилков капусты, а от стрел! Я нутром чувствовал, что Элеондил вот-вот бросит взгляд на сцену.
Так и случилось. Только мне начали серьёзно аплодировать, как любопытство в эльфе взяло верх над гордостью, и он повернул свой лик к помосту.
Наши глаза встретились. Сначала он вытаращился, а потом слегка позеленел. Дернулся за луком, натянул тетиву. Я взмок от пота и начал молиться. Острый наконечник смотрел прямо мне в горло. А на сцене и спрятаться-то негде!
Я продолжал петь, хоть голос стал предательски подрагивать.
Секунду Элеондил сверлил меня взглядом. Потом коварно улыбнулся. Понял, гад, что я в панике и наслаждается моим страхом!
Почему Элеондил меня до сих пор не продырявил, я прочитал в его глазах. Эльф не мог допустить, чтобы кто-то попытался посягнуть на его победу. Но победить он должен только в честном соревновании. Иначе – это будет ударом по самолюбию.
В том, что победит, Элеондил нисколько не сомневался. А я от него никуда не денусь. Уже догадываюсь – какое желание он загадает!
Все эти мысли метались у меня в голове, а сам я продолжал петь!
Всё. Допел! Сошел на дрожащих ногах со сцены. Под аплодисменты! Хоть и не такие бурные, как после выступления фаворита, но всё же.
Васян захлопал меня по плечу:
– Отлично, Петруха! Мы их сделаем!
– Слушай, а где эта Калифорния? – спросил Балус. Судя по голосу, он помаленьку начинал верить, что я смогу выиграть состязание.
– Калифорния – далеко, – сказал Стольник. – А победа – близко!
***
Турнир близился к концу. Остались только мы с Элеондилом. Последние раунды мы пели по очереди, а толпа поддерживала нас обоих в равной степени. Мой репертуар почти иссяк. Из знаменитых песен у меня в рукаве осталась только 'Yesterday'.
На суд слушателя уже были вынесены: 'Stairway To Heaven', 'Dust In The Wind', 'Besame Mucho', 'Shape Of My Heart', 'Wonderful Life', 'Pretty Woman' и рондо аля турка Моцарта, которое я успел переложить для мандолины, пока Элеондил исполнял какую-то балладу. 'Турецкий марш' я, естественно, не пел, а просто сыграл, под восторженные вопли. Наших композиторов я тоже не обделил и слабал: 'Подмосковные вечера', 'Дороги', 'Очи чёрные'.
Современные хиты я не исполнял намеренно. Они ещё не испытаны временем.
После каждой песни заботливый капитан (уже окончательно уверовавший в мою победу) давал мне хлебнуть воды или вина. Без этого я бы просто-напросто охрип. Теперь я понял, что чувствуют звёзды, отпевшие трёхчасовой концерт без фанеры.
Народ визжал от восторга. А когда я исполнил 'Yesterday' рукоплескания и крики не смолкали минут десять.
Элеондил стоял белый от ярости, руки дрожали и, то и дело, тянулись к луку. Я понял, что победил.
Но толпа не отпускала меня со сцены. Они требовали, чтобы я исполнил что-нибудь на бис. Как назло мой репертуар закончился. Что же делать?
И тут я вспомнил про самый бессмертный хит всех времён и народов! Любой, кто впервые берёт в руки гитару, независимо во дворе или в музыкальной школе, через несколько дней уже умеет играть первые такты этой великой песни. Грех не сыграть напоследок Диппёрпловскую 'Smoke on the water'!
Я быстро перестроил мандолину чуть пониже и вдарил по струнам. Да уж, с электрогитарой ей не сравниться, но хит на то и хит – он звучит на любом инструменте.
Народ притих.
Я сыграл только вступление, даже до куплета не дошёл.
Меня прервали.
Верховный инквизитор епископ Гафтон вскочил с кресла и, брызгая слюной, заорал:
– Адская музыка! Она не угодна Богу! В этих нотах протест нашёптанный Нечистым!
Над площадью повисла тишина.
Нет, ну надо было мне её сыграть! От злости я чуть не сломал мандолину. Что теперь будет? Судя по перекошенному лицу Гафтона, победы мне не видать!
Инквизитор, в окружении нескольких стражников, спустился с трибуны и взошёл на помост. Солдаты взяли меня под руки, а отец Гафтон провозгласил:
– Поскольку прислужники искусителя не имеют права участвовать в состязании, победителем объявляется Элеондил Золотая Арфа!
Эльф, по-змеиному улыбаясь, поднялся к нам.
– Что же касается слуги Нечистого, – продолжал инквизитор, – мы сделаем всё, для того чтобы спасти его. Святая церковь карает любя! Святая церковь любит карая! Искуситель не получит ни душу, ни тело этого заблудшего юноши. Бренное тело мы предадим огню, а бессмертная душа, пройдя через муки, попадёт в руки Господа нашего.
Я остолбенел. Из огня да в полымя в буквальном смысле!
– Что скажет в свою защиту прислужник Нечистого? – вопросил епископ.
От злости и отчаянья у меня отнялся язык.
– Я так и знал – ему нечего сказать.
Толпа загудела, послышался свист и улюлюканье. Они с одинаковой радостью посмотрят и на то как я пою и на то как меня сожгут.
– С одним делом, с Божьей помощью, разобрались. Теперь, отдадим дань традиции и наградим победителя. Каково будет ваше желание, благородный эльф?
– Вы только что его исполнили, господин епископ. А точнее вот-вот исполните. Костёр для этого… эээ… юноши – это лучшее, что я могу пожелать. Честно говоря, казнь через Джарлака мне уже пресытилась. Костёр будет даже пикантней. Правда, у меня есть ещё одна просьба.
– Я весь внимание.
– Мне бы хотелось, чтобы казнили не только пособника Нечистого, но и его друга.
– Вот как? И где же его друг?
– Вон он, среди зрителей. – Элеондил указал на Стольника.
