Когда Мэдселин подошла к ним, он шагнул ей навстречу и поздоровался с ней. На его красивом лице явно отразилось облегчение.
— Миледи! Мы с радостью узнали, что вам удалось спастись от людей Орвелла.
— Благодарю вас, сэр, — улыбнулась Мэдселин. — Осрик и остальные жители деревни прекрасно нас устроили. Надеюсь, мы сможем как-нибудь отблагодарить их за доброту.
Малле склонил голову.
— Я прослежу за этим, миледи, но сейчас для меня главная задача — вернуть вас леди Д'Эвейрон. Она очень волнуется все эти дни.
— А Орвелл? — Мэдселин не могла больше удерживать в себе этот вопрос. — Как насчет него?
— Он находится в темнице крепости де Вайлан. Вчера вечером мы поймали его, он был недалеко отсюда. Он почти настиг вас.
Мэдселин возбужденно взглянула на Эдвина, но тот хмуро смотрел себе под ноги.
— А что скотты? — спросил он. — Вы поймали кого-нибудь из них?
Альберт Малле с сожалением покачал головой.
— Нет, но, по крайней мере, мы сможем что-нибудь вытрясти из Орвелла.
— Сомневаюсь, — пробормотал Эдвин, отбрасывая назад незаплетенные волосы. Потом посмотрел на Мэдселин. — Пойдемте, госпожа. Вам нужно отдохнуть.
Возвращение в крепость де Вайлан было трудным, потому что им приходилось медленно пробираться через лес. Несмотря на мягкую погоду, Мэдселин было холодно. Эдвин держал свое слово и явно игнорировал ее с тех пор, как они покинули деревню.
При мысли об Эдвине у нее на губах появилась легкая улыбка. «Да, это было чудесно». Мэдселин мысленно вернулась к воспоминаниям об их первой встрече. Она думала тогда, что он просто варвар, браконьер. «А ведь он хотел лишь поцеловать меня!» Насколько она могла припомнить, выражение его лица тогда об этом отнюдь не говорило. «Меня можно простить: ведь тогда я подумала, что он похож на убийцу».
Только к полудню они въехали через ворота крепости де Вайлан. Их приветствовали взволнованные люди. Во дворе было неестественно тихо, несмотря на то, что собралось множество знакомых лиц. Эмма бросилась вперед. Ее круглое плоское лицо светилось от радости.
— О, миледи! Как я рада, что вы вернулись! — закричала она. — Я думала, что никогда больше не увижу вас в живых.
— Что ж, — улыбнулась ей Мэдселин, — тебе надо благодарить Эдвина. Это он меня спас.
В этот момент появился сам герой и снял ее с лошади. Он крепко держал Мэдселин за талию, и девушка почувствовала, как у нее загорелась кожа в тех местах, где ее касались его руки. Они не сказали друг другу ни слова, но, едва она спустилась на землю, их взгляды на несколько секунд скрестились.
Мэдселин не могла больше выдержать молчания между ними.
— Что ты собираешься делать? — спросила она, не опуская ладони с его руки. — Тебе необходимо отдохнуть.
Эдвин хмуро посмотрел на Альберта Малле, который энергично отдавал приказания солдатам.
— Да. Я отдохну. Но потом. Еще многое предстоит сделать.
— Пришли мне записку, — взволнованно попросила она.
Он кивнул, а потом развернулся и направился к дому.
Глядя ему вслед, Эмма покачала головой:
— Вот уж никогда не думала, что он спасет вас — ведь он так ненавидит нормандцев.
— Некоторых нормандцев, — поправила Мэдселин, позволив себе криво улыбнуться. — Пойдем. Мне нужна горячая ванна и чаша крепкого вина.
— Да, вам надо будет выглядеть как можно лучше.
— Почему? — озадаченно посмотрела Мэдселин на Эмму.
— Здесь, в крепости, состоится суд. Эта новость ошеломила Мэдселин.
— Суд? Но я думала, что состоится поединок между Эдвином и Орвеллом.
Эмма многозначительно покачала головой.
— Нет, миледи. Все должно быть сделано по закону. Пять баронов собираются выслушать его историю, а потом решат, что с ним делать.
Сердце Мэдселин тревожно забилось. «Значит, Эдвину, быть может, не придется с ним сражаться».
— Тогда пошли. Нам нужно многое сделать.
Эмма посмотрела на испачканную одежду Мэдселин и вздохнула.
До того как Мэдселин услышала звуки охотничьего рожка, созывавшего всех в зал, три толстых свечи прогорели чуть ли не на две трети. Вымытая, отдохнувшая и переодетая, Мэдселин поняла, что сейчас она вновь встретится лицом к лицу с Орвеллом. Она спокойно прошла в громадный зал, где должен был состояться суд над Генри Орвеллом.
Несмотря на яркое послеполуденное солнце, в зале горели сотни свечей — достойное освещение предстоящего действа! Пространство посередине зала приготовили для Орвелла, а бароны, которым предстояло судить его, расселись за установленным на помосте столом. Нижние столы были сдвинуты к стенам, чтобы все могли наблюдать за судом. За решеткой полыхал огонь.
Мэдселин села поближе к дверям, с этого места ей были хорошо видны и Орвелл, и бароны, и, как она надеялась, Эдвин.
Мэдселин не видела его с момента, когда они расстались во дворе замка, однако он передал ей маленький, обтянутый кожей пакет из своей комнаты. Там была крошечная круглая брошь из полированного серебра, выполненная в старинном английском стиле. Надежно пристегнутая к накидке, брошь сейчас сверкала в свете факелов. Это была изысканная вещица, и Мэдселин очень гордилась тем, что смогла выставить напоказ столь прекрасный дар.
К тому времени, когда в зал вошли бароны, деревенские жители уже успели рассесться по скамейкам вдоль стен и на половиках. В зале было душно и дымно, и Мэдселин стало трудно дышать. Напряжение нарастало.
Альберт Малле был единственным из пяти баронов, которого узнала Мэдселин. Было ясно, что он представлял Ричарда Д'Эвейрона. Остальные четверо сидели с мрачным видом, явно недовольные тем, что им предстояло вершить правосудие в зале де Вайлан. Взмахом руки Малле приказал ввести Орвелла.
Все головы повернулись к дверям, чтобы проследить, как Генри Орвелл медленно идет в середину зала. Он остановился перед стоявшим на возвышении столом и со скучающей миной оглядел судей. Он выглядел не так безукоризненно, как обычно. Темные штаны его и туника были забрызганы грязью и покрыты пылью, башмаки перепачканы, а плащ разорван. Он не был похож на человека, готовящегося встретить смерть.
Глядя мимо Орвелла, Мэдселин чуть не свернула себе шею, пытаясь высмотреть Эдвина. Англичанин стоял в противоположном конце зала, наполовину спрятавшись в тени. Его светловолосая голова возвышалась над окружавшими его людьми. Глаза его были устремлены на врага. Он ни на миг не сомневался, что этот человек вырезал его семью и разрушил его жизнь.
Альберт Малле встал, чтобы обратиться к собранию:
— Генри Орвелл обвиняется в предательстве, а милорды Фитцневилл, де Монморанси, Верной и Стэнли присутствуют здесь, чтобы именем короля совершить правосудие.
По толпе пронесся глухой ропот, однако Орвелл оставался бесстрастным.
Малле обратил свое красивое лицо к обвиняемому, устремив на него тяжелый немигающий взор.
— Что вы можете сказать по этому делу, Орвелл?
Улыбнувшись, Генри Орвелл недоверчиво покачал головой.
— Вы прекрасно знаете, что я ни в чем не повинен. — Его тихий, убедительный голос пронесся по залу. — В сущности, я оказался жертвой в этой печальной истории.
Все пять судей невозмутимо отмели эти слова, и у Мэдселин немного отлегло от сердца. Было не похоже, что эти люди сочувствуют обвиняемому.
— Объяснитесь, — протянул самый низкорослый из судей. Он тер своими пухлыми пальцами
