ресторан. Нет! Пусть решит фортуна. — Он достал пятак. — Если орёл, вы меня приглашаете, если решка, приглашаю я, а вы, соответственно, в следующий раз,
Тихомиров подбросил пятак. Пятак несколько раз подпрыгнул и лёг орлом. Тихомиров бросился к монете и радостно сообщил:
— Решка!
И писатель вздохнул с облегчением.
— Ладно, — сказал он. — Через неделю я дам ответный обед.
Ресторан в эти предвечерние часы был почти пустым. Официант расставил закуску, разлил водку.
— За знакомство, — сказал писатель. — Виктор, — и протянул руку.
— Александр Михайлович, — сказал Тихомиров. Они пожали друг другу руки.
…За окнами стемнело. В зале ресторана включили свет. На эстраде рассаживались музыканты.
Писатель отложил вилку.
— Значит, так. Приступаем к разбору вашей ситуации. Есть жена, дочь и появляется другая женщина, к которой вы неравнодушны. Так?
— Не совсем так, — сказал Тихомиров.
— Тогда внесём уточнения.
И тут в ресторан вошла пара: молодая женщина и средних лет мужчина. Проходя мимо их столика, женщина небрежно кивнула:
— Привет, гений!
Писатель ничего не ответил и отвернулся, явно помрачнев.
— Знакомая? — осторожно поинтересовался Тихомиров.
— Жена, — ответил писатель и пояснил: — Бывшая.
— Красивая, — отметил Тихомиров.
— Красивая, — согласился писатель. — Но хотела жить, как все нормальные люди. А я ненормальный.
Тихомиров пристально посмотрел на писателя.
— С медицинской точки зрения я нормальный, — успокоил его писатель. — В общем, не получилась у нас жизнь… Видите ли, она была недовольна, что я мало зарабатываю.
— А зарплата у вас сколько?
— А нам зарплату не платят, — ответил писатель. — Написал, взяли — получишь. Не взяли — извините, сосите палец.
— Как же так? — удивился Тихомиров. — Это несправедливо. Вы же целый год работали. Так было только в колхозе и то в самые голодные годы. Целый год работаешь, а получать нечего. А сейчас у всех зарплаты хорошие. Люди хорошо жить стали.
— Вот именно, — сказал писатель. — Поэтому она мне всё время талдычила: иди работать в школу. Я ведь учитель по образованию. А может быть, я когда-нибудь напишу гениальную пьесу и стану знаменитым и богатым…
— Конечно станете, — утешил его Тихомиров. — Раз так сильно добиваетесь, станете. А сейчас, значит, не очень получается?
— Да получается. Но у нас тоже свои игры. Я принёс в театр пьесу о неопознанных летающих объектах, а мне говорят; ты напиши что-нибудь о тружениках сельского хозяйства, область наша в основном сельскохозяйственная.
— Их тоже понять можно, — сказал Тихомиров. — Область и правда в основном даёт хлеб, мясо и молоко.
— Их можно понять, — согласился писатель. — Но и меня пусть поймут тоже. Откуда я знаю тружеников сельского хозяйства, я ведь в городе родился, вырос, учился.
— Ну, труженики сельского хозяйства такие же нормальные люди, как и везде. Со своими, конечно, небольшими ненормальностями, — посчитал нужным добавить Тихомиров. — Я думаю, если так уж требуется про тружеников сельского хозяйства, почему вам бы не приехать к нам в колхоз «Стальной конь», пожить, поизучать?
— Сейчас не получится, — сказал писатель. — На изучение нужны деньги, а сейчас я на мели.
— Какие деньги в деревне? Поселитесь у меня, еда вся своя. Только бумага и чернила. Так возьмём в конторе. А если ещё и беседу с народом проведёте, с оплатой не обидим.
— Я подумаю, — сказал писатель. — Может быть, и воспользуюсь вашим предложением. А теперь давайте вернёмся к вашей ситуации.
— Когда приедете, там всё и обсудим, — сказал Тихомиров. — На месте всё виднее…
Придя вечером с поля, Тихомиров сообщил Полине:
— Завтра писатель приедет. Я его пригласил у нас остановиться.
— А со мной не мог посоветоваться?
— Я вот и советуюсь. Но если ты против…
— Могу быть и против, — сказала Полина.
— Тогда я скажу Буянову, пусть у других устраивает. Можно к модистке.
— У нас будет жить, — отрезала Полина. — Но если ты хоть раз упомянешь имя этой…
— Не упомяну, не упомяну, — пообещал тут же Тихомиров.
Полина готовила комнату для писателя. На окно повесила новые занавески, стол застелила парадной скатертью и осмотрела критически комнату — на тумбочке стояло несколько книг, в основном по тракторам, нижняя полка была завалена нотными тетрадями.
— Слазь на чердак, — приказала она Тихомирову, — достань художественную литературу.
— Да он её, может, читал, — сказал Тихомиров.
— Он, может, и читал, — отпарировала Полина, — но пусть знает, что и мы читали тоже.
— А какие брать?
— Какие поновее. Прошлый раз Нюрка полчемодана привезла.
— Ладно, — согласился Тихомиров и, приставив лестницу, полез на чердак.
Писатель приехал в полдень. Из вещей с ним был полупортфель-получемодан; такие сейчас выпускают — для чемодана маловат, для портфеля великоват. Он поздоровался с Тихомировым, а Полине поцеловал руку. Полина так смутилась от этого, что тут же спрятала руку под передник.
Парторг Буянов заранее приготовился к визиту писателя. На столе лежали кипы амбарных книг и папок.
— Мы вам под готовили документацию, — пояснил Буянов, — чтобы вы могли проследить динамику роста хозяйства.
Писатель прикинул на вес амбарные книги.
— Не беспокойтесь, — заверил его Буянов, — мы всё это перевяжем в два пакета, чтобы руки не оттягивало. — Буянов достал моток верёвки, и они с Тихомировым быстро и ловко соорудили два внушительных пакета.
— Теперь мы готовы ответить на ваши вопросы, — сказал Буянов.
— Вопросов нет, — сказал писатель. — Поживу, познакомлюсь. Вопросы будут потом. С вашего позволения, я забираю всё это на квартиру.
— Забирайте, — сказал Буянов. — Тихомиров останется. У нас сейчас самая горячая пора — сев. Кое- какие проблемы надо обсудить.
Писатель забрал пакеты, а Тихомиров и Буянов остались вдвоём.
— Да, — сказал Буянов. — Несолидный всё-таки писатель.
— Как понять?
— Ботинки его видел? По пятнадцать рублей, Мой младший в восьмом классе, а такие отказывается носить. Не модно! А пиджачок? Двадцать семь рублей. Витебская швейная фабрика.
— Встречают по одёжке, — возразил Тихомиров, — провожают по уму.
— Не знаю, как мы его будем провожать, но ничего, кроме неприятностей, от него нам не будет,
