— Ну, одно дело мы с вами, кажется, решили. А какое второе?
— Какое? — Константинов никак не мог вспомнить. — Да… второе… Партком завтра в четыре. Передайте, пожалуйста, Петрову.
— Я передам, — пообещала Ольга.
Ольга плакала. Она плакала навзрыд, в бессильной ярости колотя кулаками по столу. Потом успокоилась, задумалась…
Она достала платок, вытерла слезы, энергичными движениями нанесла слой пудры, подкрасила губы, подвела глаза, несколькими взмахами расчески распустила по плечам волосы и стала прежней Ольгой.
Коша через несколько мгновений она шла по коридору заводоуправления, никому и в голову не молю прийти, что еще минуту назад эта женщина безысходно рыдала.
Она улыбалась знакомым, кому-то помахала рукой, кому-то на ходу объяснила, где ее можно найти.
Ольга прошла подготовительный, отметила, что Олимпиада в инструментальной, и направилась на участок сборки.
На месте Татьяны работала другая девушка. Ольга вышла из цеха. Она стремительно прошла через проходную и зашагала по улицам к единственной в Красногорске стоянке такси.
Таксист дремал в ожидании пассажиров. Он встрепенулся от хлопанья дверцы, Ольга уже сидела рядом с ним.
— Вторая Нагорная, восемь, — резко сказала она.
Таксист начал разворачивать машину.
— Побыстрее, — приказала Ольга.
Таксист рванул с места, замелькали дома. Через несколько минут машина остановилась у дома Татьяны.
Ольга расплатилась и начала подниматься по лестнице. Остановилась у двери, постучала.
— Да, — ответила Татьяна. — Можно.
— Здравствуйте, Таня, — сказала Ольга, войдя. — Мне надо с вами поговорить.
Татьяна растерялась, она заклеивала на зиму окна и была в стареньком ситцевом халате. Некоторое время они так и стояли друг против друга.
— Вы извините, что я пришла так неожиданно, без приглашения, — начала Ольга.
— Ну что вы… пожалуйста, — ответила Татьяна.
— Мы с Петровым друзья, мне совсем не безразлично, как сложится его жизнь.
— Конечно, я понимаю, — сказала Таня.
— Мне бы не хотелось, чтобы вы заблуждались. Его чувства к вам носят совершенно определенный характер. Надеюсь, вы понимаете какой?
— Понимаю. Я не заблуждаюсь, а его чувства — это его дело.
— Но вы должны понимать, что чувства такого рода, как правило,
недолговечны.
— Кто знает, какие чувства долговечны, какие недолговечны? Этого никто не знает, — сказала Таня.
— Поверьте, я знаю.
— Ну, вам виднее, — улыбнулась Таня. — Значит, недолговечны.
— А вас не смущает?… — спросила Ольга.
— А меня ничего не смущает. В крайнем случае разойдемся.
— И вы думаете, что будете счастливы?
— Конечно, буду! Во всяком случае, сейчас, а там посмотрим. Ведь так? — спросила напрямик Таня.
— Наверное, так! — ответила Ольга. — Ну что ж, до свидания!
Ольга встала, пошла к двери, за ней встала Татьяна. У двери Ольга остановилась:
— Мы, наверное, уедем в ближайшие три дня.
— Совсем? — спросила Татьяна.
— Совсем, — ответила Ольга.
— Счастливо! — сказала Татьяна.
Вечером после работы Петров провожал Татьяну. Было тихо и покойно. На огородах копали картошку.
— Хорошо, — сказал Петров.
— Что — хорошо? — спросила Татьяна.
— А все хорошо, — ответил Петров. — Знаешь, я уже привык к вашему городу. Я ведь вырос в точно таком же. У нас еще на окраинах коров держат.
— У нас раньше тоже держали.
Они подошли к дому Татьяны.
— Ты меня не приглашаешь? — спросил Петров.
— Нет, — ответила Татьяна. — В восемь часов мы с Федором идем в кино. Я прошу тебя больше не приходить сюда.
— Очень интересно, — сказал Петров. — Что случилось?
— Ничего, — ответила Татьяна. — Я так решила. То, что между нами было, не имеет никакого значения. Я это уже забыла.
— Но я не забыл!
— Я все обдумала… Никаких обязательств мы друг другу не давали. А мне пора думать, как жить дальше. Мне ведь уже двадцать пять. И если не получилось большой любви, пусть хоть будет крепкая семья. А мне очень хочется, чтобы была семья. И у нас с Федором она будет. Я ведь нормальная, обыкновенная баба с восьмилетним образованием и учиться дальше не хочу. Что бы ни говорили, у всех наших инженеров жены с высшим образованием. Дерево рубят по себе. Да это и понятно. Больше общих интересов. И ты женишься на образованной. Будете вместе исследовать, обсуждать.
— Ну, женятся в основном не для обсуждений, — сказал Петров. — О делах можно поговорить на работе и совсем не обязательно в постели.
Татьяна не выдержала и улыбнулась.
— Прости меня, — попросила Татьяна. — Мне было с тобой приятно, но так будет лучше…
— Кому лучше? — спросил Петров.
— Всем, — объяснила Татьяна. — Тебе надо идти вперед, заниматься наукой, ты будешь большим ученым, тебе не надо мешать…
Я тебя прошу больше не приходить… так будет лучше для меня… мне еще жить здесь. Ты же знаешь, у нас в городе все и про всё знают. Пусть лучше люди не думают, что ты меня бросил, со мной такое один раз уже случилось, а если еще раз такое будет, мне отсюда уезжать надо. Люди ведь как рассуждают: если у нее с двумя не получилось, наверное, у нее дефект какой есть… Если ты ко мне хорошо относишься, я тебя очень прошу не приходить больше. Ну а жизнь большая, может быть, когда еще и увидимся. — Татьяна махнула рукой и бросилась к дому.
Ольга и Петров развешивали в помещении парткома схемы и графики.
— Не надо было нам соглашаться, — сказала Ольга. — Наше дело — выработать рекомендации. В конце концов, я беспартийная и не обязана отчитываться на парткоме.
— Зато я обязан, — сказал Петров. — И надо быть идиотом, чтобы не воспользоваться трибуной, которую дают. Да завтра об этом заседании будет знать весь завод.
— Хочешь, предскажу тебе, чем это кончится?
— Смотри не ошибись, — сказал Петров.
— Не ошибусь. Все останется по-прежнему. А если ты будешь проявлять ненужную настойчивость, в институте станет известно, что коммунист Петров, вместо того чтобы заниматься делом, затеял на заводе склоку, а учитывая твое положение в институте…
