Стали обсуждать, как Гарри мог это проделать, принимая во внимание расстояние до озера, лунную ночь и все остальное. Только Бадж не участвовал в разговоре. Он в эти минуты был далеко, в Америке, и пытался оправдаться перед своим другом Рассом.
„Пойми, Расс, я вовсе не хотел тебя обманывать. Но я должен был это сделать. Иначе целая толпа людей стала бы гоняться за тигром, и тогда ему бы от них не спастись. Они увезли бы его из леса, и он умер бы в клетке, а потом они сделали бы из мертвого чучело, чтоб все ходили на него глазеть…“
— А ты, выходит, ничего не знал, Дэйв? — услышал он голос дяди.
— Сначала — нет. Ведь Бадж не должен был при них упоминать о тигре, но не послушался меня. Вот он и молчал потом. И все же я понял, что недаром он отправился к озеру — не такой он дурак. Я и навестил Гарри, когда мы вернулись…
„Значит, отцу все было известно!“
— Так вот за что они ему подарили фотоаппарат, — завистливо сказал Ланс. — Но что же они думают о нем теперь, когда узнали про обман?
„Я не мог иначе! — упрямо твердил про себя Бадж. — Я должен был так поступить. Расс меня поймет, Расс — он умный! Он понимает людей, но он не знает, что чувствуют звери. Вот потому-то я и не показал ему маленького утконоса…“
Да, утконосик! Ведь он почти забыл о нем!
— Если бы я все узнал раньше, Бадж не взял бы у них аппарата, — говорил отец сурово.
Но дядя Линк только рассмеялся.
— Они никогда не догадаются, что Бадж провел их. Никогда! — И он опять громко захохотал.
— Бадж заслужил подарок, — твердо сказала Крошка мама. — Он его честно заработал. Каждый день ходил с ними повсюду, все им показывал.
— Это верно, — согласился дядя. — А не отпустите ли вы его сегодня к нам, чтобы он мог испробовать аппарат? День самый подходящий.
— Да ведь рождество на носу. — Крошка мама со вздохом встала со стула. — Дети принесли зелень и даже не подумали поставить ее в воду. Кажется, только и будет украшений на этот раз что одна рождественская открытка. И вот они опять хотят убежать. Ну что ж, пускай… Молодость бывает только один раз в жизни.
— Постой! — Дядя Линк опять пошарил у себя в сумке и достал оттуда конверт. — Это тоже вроде поздравительной открытки, верно? Только не из Америки, а из Сиднея.
— От Расса!
Они обступили отца, который вскрыл конверт. В нем оказались три красивые открытки.
— Эти нам с тобой, женушка, — одна от Расса, одна от Дока… Очень мило с их стороны! А третья, — он повертел ее в руках, — видимо, Баджу.
— Я не могу разобрать почерка, папа. Прочти ты.
— Здесь написано только вот что: „Счастливого рождества, Батч! Занимаешься ли ты фотографированием? Не можешь ли прислать нам снимок крупного вомбата, чтоб был под стать слепку его большущей лапы? Док запасается иллюстрациями для лекций, которые он намерен читать, и твоя помощь оказалась бы весьма кстати. Приезжай как-нибудь в гости к нам в Америку. Расс“. И еще тут на полях приписка, что они тебе пришлют пластинки, чтобы снять вомбата.
— О, папа! — Бадж просиял. — Пойду принесу аппарат!
— Остановите его! — закричал дядя Линк, когда Баджа уже и след простыл. — Не может же он фотографировать вомбата, когда ему вздумается. Гарри будет недоволен.
Но Бадж думал не о вомбате, когда доставал свой аппарат.
— Пойдешь со мной? — застенчиво спросил он у Игги, встретив ее одну на дворе. — Я хочу снять такое, чего ты еще не видела. Вон туда пойдем! Он кивнул в ту сторону, где росла осока.
— Видишь ли, Бадж, Ланс только что звал меня с собой — он хочет искать золото в одном ручье, вон там. — Она указала на запад.
— Ну, Игги… — начал было Бадж жалобно, но вдруг выпрямился и повернулся к ней спиной. — Что ж, ладно, иди с Лансом.
— Постой, куда же ты? С Лансом я могу пойти и в другой раз. А ты что задумал? — Она побежала за Баджем, но он зашагал еще быстрее. — Что там такое, чего я еще не видела? Ну скажи, Барсучок!
Крошка мама, поднимаясь на травянистый пригорок, чтобы развесить на заборе мокрое белье, на миг оглянулась на залитую солнцем долину. Кто-то шел по тропе на запад. Подняв глаза, Крошка мама залюбовалась голубевшими вдали горами — у них был такой веселый, совсем уже летний вид, и только кое-где мелькал белыми пятнами не снег, а сверкающий кварц.
И на юго-востоке по широкой равнине тоже кто-то шел. Крошка мама приставила руку к глазам, чтобы лучше видеть. До нее доносился тихий голос мужа, мирно беседовавшего на веранде с дядей Линком. Да, по равнине шли двое, прыгая с кочки на кочку, как пара веселых кенгуру.
Неужели Игги пошла с Баджем, а Ланс в одиночестве?
Часть вторая ЧЕРТОВ ХОЛМ
1. БАДЖ ЕДЕТ УЧИТЬСЯ
— Ну… я, пожалуй, пойду, — неохотно пробормотал Бадж, стоя спиной к узкой тропе, которая через дремучий тасманский лес вела „на ту сторону“.
Да, Бадж Лоренни в первый раз отправлялся сегодня в школу. За все свои одиннадцать лет он не только никогда не был в школе, но даже не представлял себе, как она выглядит снаружи.
— Пожалуй, я пойду, — повторил он, все еще стоя лицом к западу (тогда как школа была в противоположной стороне) и глядя на мать растерянно, как потревоженный среди бела дня опоссум. Пальцы мальчика нервно сжимали веревку, которой обвязан был узелок с его пожитками, и несколько минут он и мать молчали. Потом мать поверх головы Баджа глянула туда, где отец навьючивал лошадей и выводил их на тропку.
Бадж был у нее самый младший, и Крошка мама втайне любила его больше, чем двух старших детей. Но вот и ему пришло время уехать из дому учиться. Она быстро оглядела его — от непокорной копны волос до тяжелых грубых башмаков, и взгляд ее задержался на этих башмаках.
Волосы она ему собственноручно подстригла, — правда, они и после стрижки торчали, как зубья отцовской пилы, но с ними больше ничего нельзя было поделать. Это огорчало ее так же, как печальное выражение его лица, и худые плечики, и острые коленки. Но тут она была бессильна. А башмаки — другое дело. Очень важно, чтобы башмаки у мальчика были приличные.
Эти башмаки перешли к Баджу от старшего брата, Ланса. Носки их так загибались, что Игги говаривала:
— Они все время смотрят на уродливую рожу Баджа.
Острый язычок Игги не щадил никого.
— Они больше не натирают тебе ноги, сынок?
— Нет, папа их подогнал, Крошка мама.
Бадж посмотрел на свои башмаки с аккуратными заплатами, нашитыми отцом. Так уж повелось в семье Лоренни: отец чинил всем обувь, а мать — одежду до тех пор, пока то и другое не изнашивалось вконец.
Да, Бадж смотрел на свои башмаки, но не видел их, — мысль, до сих пор смутно маячившая в его мозгу, сейчас вдруг стала необычайно ясной, и он почувствовал, что ему ужасно не хочется покидать родной дом, жить на ферме у дяди Линка и ходить оттуда в школу с двоюродным братом Сэмом и остальными дядиными детьми. Другое дело, если бы Игги была с ним. Но Игги рассталась с деревенской школой и уехала с Лансом в чудесный город Хобарт, где, по слухам, в окна вставлены стекла и люди спят в настоящих кроватях с ножками.
Уже заранее испытывая тоску по дому, Бадж откашлялся и поднял на мать умоляющие глаза:
— Ох, Крошка мама, я…
