небу вздымались раздвоенные вершины Львиных гор. Не более двух месяцев оставалось на поиски упомянутой на жертвеннике пещеры, но я не секунды не сомневалась, что мы ее найдем гораздо быстрее. Нас вел голос Крови и тонкие черты грядущего. Единственно, что огорчало, так это отсутствие самых необходимых вещей. Карл пытался было предложить отыскать офицеров и забрать паклажу, но ни мне, ни Кристиану, не хотелось делать такой огромный крюк. Поэтому решили положиться на авось. Впервые, наверное, наш брат не захотел спорить.
Горы на первый взгляд были не такими уж не преступными - так я думала ровно два дня и четыре часа. Впрочем, тяжело было не только мне, братья хоть и не роптали, но восторгом не светились. А земля тем временем удалялась все дальше. Ночи стали довольно холодными и, учитывая, как мы все были одеты, это причиняло определенный дискомфорт. Я всерьез задумалась, а так ли уж важны были нам откровения заблудшего сына Тара?
Светало... В горах рассвет зрелище не просто сказочное, а скорее фантастическое. Над белыми вершинами медленно вставало огромное золотое солнце. Не желтое, не красное, а именно золотое. Расплавленный драгоценный металл, выплеснутый на небо, отражался в каждом хрусталике снега, в каждой прожилке слюды… Даже мои волосы и то сменили тихое серебро на яркое золото. Любые мозоли и синяки стояли такого зрелища!
Встав во весь рост, Карл прислонил ладонь к глазам и внимательно огляделся вокруг.
-Дальше мы не пойдем… - щуря серые глаза, сказал он и, еще раз кинув взгляд на запад, где на тоненькой полоске ночи еще горели звезды, вернулся к костру.
-Почему?
-Не у тебя одной бывали откровения, - нервно улыбнулся герцог, протягивая к пламени замерзшие ладони. - Я видел это место во сне. И неоднократно. То, что мы ищем, где-то рядом, поэтому выше подниматься нет смысла - ты же не хочешь лазать по скалам без веревки? Горы нам все равно не перейти: путь через Провал самый короткий и безопасный, а для нас так вообще единственный в данной ситуации.
«Изгнанный Тарином, сын Тара пришел в Львиные горы, в место, куда издревле садилось солнце, пряча свои лучи…», - вспомнила я, оглядывая заснеженные вершины. Раздвоенный конус Львиной горы находился от нас чуть левее, как раз на западе. Значит, где-то там и следовало искать злополучный камень.
-Может, стоит разделиться? - как можно равнодушнее предложила я, на всякий случай, надевая на лицо маску усталости и равнодушия.
-Одного раза было мало? - нахмурился Кристиан, намекая на мои злоключения у побережья.
Карл хмыкнул, я промолчала.
-Как скажешь, - голос слегка дрогнул от сдержанного раздражения. Не хотелось тратить силы на ненужные препирательства.
Не знаю почему, но предчувствие вновь настойчиво шептало, что найти святилище должна именно я, одна. В душе я все-таки чуточку гордилась своей ролью и не хотела ее ни с кем делить. Дело было не в беспокойстве за других... Или, вернее, не только в нем. Мне нравилось быть той, кем была. Я хотела и любила жить, но в глубине души, с того самого дня, когда впервые увидела Миэля и поняла чем он является, родилось непоколебимое желание уничтожить мрак на своей земле. И было счастьем отдать жизнь ради этой цели!
Я на многое бы согласилась, лишь бы пророчество произнеслось не моими устами. Однако выбор был сделан, а я оставалась своевольна и малодушна - требовалось время, чтобы смириться с начерченным путем. Именно время показало, что данное свыше полностью совпадает с моим собственным стремлением. Я уже жаждала такого конца, и Карл об этом знал. Знал даже раньше меня. И всегда боялся, что однажды я все-таки получу желаемое. Удивился ли он, услышав последнее пророчество? Наверное, нет. Его ум прозревал дальше, чем у большинства людей. Я росла на его глазах, моя судьба лежала в его ладонях… Каждый раз, когда смерть пыталась похитить меня, он опережал ее ровно на шаг, но в грядущем выборе, брат был бессилен, ибо на чаше весов лежала судьба целого народа, а с ним в его сердце соперничать не мог никто.
Хорошо, что Кристиан так и не понял до конца, что именно готовило грядущее. На самом деле, именно в этом было его счастье. Он привык, как и мы, бросать вызов Истории и верил, что все можно изменить. А менять как раз ничего было нельзя. Существовал единственный вариант победы, и я, как королева, обязана была сделать все, чтобы вывести настоящее в нужное русло.
Попросив Кристана собрать вещи, я сказала, что скоро вернусь. Спустившись под уклон метров на сорок, повернула влево и быстрым шагом пошла вдоль усыпанного крупными камнями пологого склона. Почва сползала под ногами и несколько раз я упала, не удержав равновесие. Прошло, наверное, минут двадцать, с того времени, как валуны, где мы благополучно заночевали, остались позади, и меня уже должны были хватиться.
Склон, по которому я скользила, словно неуклюжий лыжник, напоминал огромную застывшую волну. Вначале слегка покатый, он постепенно вырастал, становясь все круче и круче и, в конце почти нависал над головой, загораживая раздвоенный, уходящий под облака конус. Было страшновато находиться под каменным навесом, с которого, судя по многочисленным обломкам, то и дело срывались куски породы… Цепляясь за торчащие из земли камни, ползком поднялась поближе к уступу и, прижавшись к скале спиной, перевела дыхание. Всего десять метров отделяло меня от поросшего темно-зеленой травой холма.
Стараясь слиться с камнем, я сделала несколько быстрых шагов в сторону и прыгнула. Равновесие удержать не удалось, но даже разбитая об уступ коленка, была приемлемой жертвой за проделанный путь: каменная волна осталась позади. Внимательно осмотревшись, мысленно прочертила линию от вершины раздвоенного конуса к земле. Нужная точка должна была находиться градусов на двадцать левее.
Ближе к очередному довольно крутому скалистому участку, росло с десятка два деревьев. Это был последний островок зелени - дальше шла сплошная порода, постепенно переходящая в лед. Идти стало легко - слой почвы был довольно толстым, и трава приятно щекотала ноги. Минут через пять, я дошла до первого дерева. Рощица оказалась несколько больше, чем казалось снизу. Хорошо усвоив полученные уроки, я на всякий случай обнажила клинок: вряд ли этот приятный для глаза уголок, был необитаем.
Несколько птиц испуганно взлетели, оповещая о моем вторжении. Что ж, оно было и к лучшему, благодаря такой сигнализации нередко удавалось избежать ненужных встреч.
Между искривленными стволами старых деревьев, лежали поросшие мхом валуны. Возле них, носясь туда-сюда, суетились огромные черные муравьи. На полусгнившей толстой ветке, застрявшей поперек двух стволов, сидела ярко-красная бабочка.
Чем выше, тем тоньше становилась земля под ногами, и выше вздымались толстые корни. Впереди, в просветах листвы, уже виднелась серая скалистая стена. Оставалось надеяться, что карабкаться вверх все же не придется – без страховки это было безумием даже для меня. Проведя ладонью по испещренному мелкими трещинами камню, я посмотрела наверх. Вершина Львиной горы находилась как раз над моей головой.
Внезапно я засомневалась… Навряд ли сын Тара, мог перейти совершенно незнакомые горы. Могло статься, что место, которое мы искали, находилось совсем по другую сторону… Лишь замечание Карла вселяли небольшую надежду - брат никогда не бросался словами и уж точно не пошел бы в напрасный путь.
Серая порода вблизи играла на солнце зеленовато-фиолетовыми оттенками - то были прожилки какого-то минерала, припудренные тонким мхом. Поскольку влево отрезок пути был намного короче, я сначала обследовала его. Но ни надписей, ни пещеры, ни каких бы то ни было следов человека, не встретилось - сплошная неровная каменная стена. Пришлось вернуться и продолжить поиски в другом направлении. Я немного ускорила шаг: внутреннее чутье подсказывало, что братья уже где-то близко.
В голове настойчиво бились мысли о сыне, хотя это была единственная тема, о которой я предпочитала вообще не думать. Если маленький Карл получил ответное послание, Элладий уже должен был покинуть свою темницу и находился на полпути к Артелену. Правильно ли я поступила, поручив принцу перепрятать девочку? Учитывая, что Фирсар начал действовать открыто, всем, кто хоть как-то соприкасался с ней, грозила смерть.
С другой стороны, у Ордена не могло быть ни малейшей зацепки. Они не знали, куда исчезла их
