— Всех к лешему посылаешь? Небось русалку свою туда не отправил…
— Всех, — согласился Николай. — И сам к лешему ухожу. Ну что, Базилевс Котофеевич, поехали дальше?
…Хведор Лешаков, получивший за победоносный Ивропский рейд звание дважды полковника, но прозрачно намекавший на необходимость повышения, встретил Верховного Главнокомандующего при полном параде. Подстриженный и тщательно выбритый по случаю генерального сражения командир Особого танкового корпуса был одет в темно-зеленый мундир со множеством блестящих пуговиц и малиновыми «разговорами», красные сапоги и черный берет, лихо сдвинутый на левое ухо. Через грудь тянулся толстый витой аксельбант и прятался под золотой бахромой эполета. Сразу чувствовалась профессиональная и извращенная фантазия опытного модельера.
— Твоя работа? — шепотом спросил Николай у кота.
— Только идея, — поскромничал тот. — Остальное уже Яна придумывала. А награды ты сам вручал, между прочим. Забыл, што ле?
Да, наградами леший явно гордился и даже надраил толченым кирпичом. Всего их было две — двенадцатилучевая звезда величиной с небольшую тарелку за выслугу лет, и боевая медаль «За взятие на лапу», которой комкор особенно дорожил. Привезенные из похода трофеи заслуживали большего, но решено было не баловать, дабы не ослаблял служебное рвение.
За спиной командира прятались в лесочке две с лишним сотни деревянных танков.
— Ты действительно уверен, что эти творения сработают как положено?
— Ты же меня знаешь, князь! — Лешаков приосанился и звякнул шпорами.
— Знаю, — подтвердил Николай. — Потому и сомневаюсь.
— Да в настоящем бою все проверено! Базека сам все видел! — Хведор указал на кота. — Подтверди.
— Я ему уже сто раз повторял, Федя. Нет, все равно лезет сам проверить и заинспектировать до полусмерти. Ага, чтобы возможность помереть казалась избавлением. И ведь прекрасно знает — везде порядок. Так нет же, и меня с собой таскает, самодур…
— Не плачься, — Шмелёв погладил кота по голове. — Народ должен видеть, что князь о нем заботится и беспокоится. Не для себя, для истории стараемся.
— Народ и сама история ничего нам не должны, — не согласился Лешаков. — А в остальном, да, с Базекой запросто можно в историю попасть. Вот недавно подговорил нашего оборотня на рыбалку сходить…
— И сходили.
— Наслышан. И где, кстати, теперь тот оборотень? Которую неделю не видно и не слышно.
— Занят он, — буркнул кот и постарался перевести разговор на другую тему: — А ты бы, Феденька, угостил князя кофейком.
Леший скривился:
— Не пью я его… Горький.
— Оно и понятно — кофе бодрит, а вам, лентяям, это ни к чему. Вдруг работать потянет?
— Меня? — удивился дважды полковник. — Лучше в печку на дрова.
Коля тем временем раскурил трубку, затянулся неторопливо и мечтательно произнес:
— Вот закончится война, и заживем тогда… Месторождения газа найдем… Голубое топливо в каждый дом… Лепота!
— Правильно, — согласился леший. — Всех содомитов — в печку, экономно и богоугодно. А где брать-то будем, к грекосам пойдем али талийцам? На Руси таких вроде бы и не водилось никогда.
— Тут немножко другое, — пояснил ученый кот. — Но сама постановка вопроса мне нравится. Слушай, княже, а после войны подари мне Крым, а? Буду там помидоры выращивать.
Николай нахмурился — подумать над проблемой послевоенного мироустройства времени как-то не хватало. Да и не очень оно заботило, если честно. Разумеется, он знал, что кроме Татинца и Славеля существуют другие княжества, и названия некоторых помнил со школы, но в данный момент более интересовался собственным. Тоже ноша еще та… Да, феодальная раздробленность, как в детстве объясняла учительница истории, штука хреновая и мало того, жутко непрогрессивная, не соответствующая текущему моменту. А что делать, объединять огнем и мечом и строить галактическую империю? С одной стороны — вроде так и полагается каждому уважающему себя попаданцу в прошлое, а с другой — клубок ивропской политики настолько запутан и непредсказуем, что соваться туда подобно сумасшествию.
И ладно бы только ивропской. Соседи, как ближние, так и дальние, с видимым удовольствием и азартом рубились между собой по любому поводу, а чаще всего и без оного. Новогрудцы шли воевать новоградцев, смоляне — смолевичей и наоборот, а еще, говорят, из прибрежных болот Студеного моря явилась неведомая доселе Лабуссия и пытается отгрызть кусочки и от первых, и от вторых, и от третьих. Четвертые не давались, но готовы были отдаться по сходной цене, вопрос стоял только в определении более богатого претендента.
Приутихли, правда, чуток после рейда Хведора Лешакова, но нынче, как доносит дальняя разведка Саввы, опять поднимают головы. Недоразоренная Бошецкая империя поглотила Пшецкое крульство без остатка и открыто поддерживает Лабуссию в притязаниях на восточные земли. А пока призывает к крестовому походу «Нах Остен» и шлет рыцарей в спешно усиливаемые монашеские ордена. Вот напасть, будто одного не хватает. Того самого, что вечно гадит, гадит и гадит. В современном Шмелёву мире эта функция перешла по наследству к бриттцам, идеально вписавшись в национальный характер, но пока… Да пошли они все в задницу!
А тут и грекосы, не смирившиеся с утратой влияния и учреждением Татинско-Славельской Патриархии. Вот где змеиное кубло! Наверняка и они приложили к организации нашествия Орды свои грязные ручонки. Поотшибать бы, но пока и свои коротки. Охохонюшки, грехи наши тяжкие, сколько же дел и забот! Ладно, с одной хоть разобраться.
Кот внимательно следил за выражением лица задумавшегося князя и, заметив некоторые нюансы, пошел на попятную:
— Хорошо, про помидоры забудем. Действительно, зачем коту помидоры? Но Крым отдашь на кормление?
— Такие вопросы быстро не решаются.
Базека оглянулся в сторону растапливаемой лешими полевой кухни:
— Так иди и посоветуйся с кем-нибудь. А я пока здесь задержусь. Договорились?
Николай пожал плечами и знаком приказал привести коня. Уже в седле оглянулся и бросил через плечо:
— Коты военно-морские бывают?
— Это ты к чему?
— К флоту. Все, я поехал, бывай.
…Шмелёв допивал свой кофе, удобно привалившись спиной к натянутому полотну стены полевого лазарета, и мирно беседовал с Патриархом на отвлеченные темы. Савва, несмотря на все уговоры, лично возглавил медицинскую службу армии, и разговор, собственно, сводился к обсуждению этической стороны участия православных священников в предстоящей битве. Моральная часть проблемы давно была разрешена и приведена к единому мнению: уничтожить врага — есть дело благое. Но вот, если взглянуть с другой точки зрения… Не попадет ли в этом случае душа кочевника в рай? И есть ли вообще душа у барыга?
Савва горячился и убеждал, что удар меча не имеет ничего общего с обычным благословлением, но князь сомневался и приводил в качестве довода библейское — «Не мир принес я вам, но меч». Более того, Николай категорически настаивал на вооружении санитаров в рясах огнестрелами. На возражения же отвечал:
— Ну не скажи, отче, огнестрел более меча приличествует сану. Ведь если сонмы ангелов способны поместиться на кончике иглы, то почему бы им не быть на острие меча? Таким образом, имеется гипотетическая возможность… Ладно, не будем витийствовать и философствовать, но ты пытаешься переложить ответственность за принятие решения на воинство небесное.
— Это в каком смысле? — не понял Савва.
