— Это мы мигом! — Акакий бросился прочь, но буквально сразу же появился снова, но уже во главе процессии из трех поварят. Двое несли большие деревянные подносы, а у третьего в руках позвякивала содержимым объемистая корзина. — За счет заведения!
Черт с недоверием посмотрел на хозяина корчмы и полез в карман жилетки за кошельком.
— Что вы, что вы?! — почти испугался корчмарь. — Как же я могу взять деньги с такого гостя, почти родственника? Таки это мне придется доплатить за удовольствие лицезреть вашу персону. И ни за что не уговаривайте! И как потом смотреть в глаза дочери, когда она узнает о моем насквозь неблагородном поступке?
Глушата в недоумении посмотрел на Августа:
— Слушай, он точно не больной?
Оборотень неопределенно пожал плечами и смущенно опустил взгляд. Акакий же ораторствовал не переставая:
— Так что даже не напоминайте про восемь, а если считать с вином, то и все двенадцать серпянок.
— С чего такая невиданная щедрость? С других деньги тоже не берешь?
— Как это не беру? — искренне удивился хозяин. — Разве можно обижать странными обвинениями бедного старика? Вот эти самые ягнятки неоднократно пытались разорить меня непомерными аппетитами, и только появление лучшего друга моего горячо любимого зятя спасло несчастного Акакия от нищеты и позорной смерти под забором. Разве можно великое благодеяние сравнить с какими-то пятнадцатью, нет, восемнадцатью монетами, если считать вино?
Корчмарь даже слезу пустил, бия себя кулаком во впалую грудь одной рукой, а другой ловко откупоривая бутылку. Повисло тягостное молчание, прерываемое бульканьем, которое первым нарушил Глушата:
— Не, я чего-то не понял… какой еще друг горячо любимого зятя? Август?
— Так это… — пробормотал оборотень. — Помнишь вчерашнюю красавицу?
— Шпионку? — уточнил черт.
— Она не такая! — фон Эшевальд стукнул кулаком по столу. — И я требую… хм… да! Короче, такое дело вот… как честный человек, бывший барон и настоящий боярин…
— Ага, — Глушата прищурил один глаз. — Таки да?
— Ну… и… вот! Знакомься — это ее родной папа.
— Да ты чо?
— А чо такого? Любовь с ней, а не с ним. Так что кушай бесплатно, в счет приданого пойдет.
— Давайте забудем про какие-то жалкие сорок серебряных серпянок, — жалобно протянул хозяин корчмы. — В них ли дело?
— Действительно, — согласился рогоносец. — Только какое отношение имеет любовь к нашей работе?
— Самое непосредственное, — заверил оборотень. — Сейчас расскажу.
Оказалось, что контрразведчики невзначай натолкнулись на целый заговор, во главе которого стоял местный резидент ордена Бафомета, он же по совместительству сосед корчмаря, румийский купец Амвросий. Хитрый грекос рассчитывал, что Вечкан, задолжавший в свое время Акакию немалую сумму, сможет подвигнуть последнего… Нет, даже не подвигнуть, а совратить обещаниями будущих благ на банальное предательство. Требовалось всего лишь указать тайный ход, через который ушлый хозяин доставлял в осажденный город свежие продукты, а остальное уже дело техники. Барыги ночью проникнут в город, перережут охрану на воротах и откроют их в нужный момент.
Судя по виноватому виду Акакия, так бы оно и произошло, не вмешайся в его судьбу счастливый случай в лице оборотня. Так уж получилось, что Август, спрятавшийся под подолом его дочери, вдруг почувствовал… нет, ощутил… Впрочем, какая разница! И наутро растроганный отец не решился противиться выбору единственной наследницы, особенно после того, как проведал о высокой должности фон Эшевальда. Благородное происхождение роли не играло, поскольку у жениха оно было с рождения, а у невесты вполне компенсировалось приданым и будущим наследством.
— Так что не говорите мне за те сорок четыре монеты, — напомнил корчмарь.
— Восемь, — уточнил Глушата. — Вино я еще не пил.
— Таки не буду спорить, — согласился корчмарь. — Можете не отдавать эти десять монет. Но я точно знаю, что Амвросий купит косточки с вашего стола не меньше чем за сотню крестовиков.
— Сколько? — не поверил черт. — Вот это деньжищи! И зачем ему мои кости?
— Ваши не надобны, во всяком случае, не сейчас. А вот над объедками будут проведены сложнейшие колдовские процедуры с мерзкими плясками и попсовыми песнями, дабы подчинить вас своей власти. Еще вчера просил, как только узнал о приезде в город…
— От кого? Да какая разница, все равно — бред!
— Я это знаю, вы это знаете, Август это знает… Но согласитесь, к чему загружать покупателя совершенно не нужной ему информацией?
— Тебя побьют, — выдал прогноз на ближайшее будущее оборотень.
— За что? За предельную честность? При продаже заклинания я сразу предупредил… Кстати, не желаете копию недорого? Так вот, при чтении заклинания нельзя ругаться, зевать, клевать носом, ворчать, пыхтеть и прочее. А самое главное — нельзя прерываться!
— И чего такого? — недоуменно спросил Глушата.
— Да видел я это заклинание, — пояснил фон Эшевальд. — Двенадцать листов мелкими иероглифами — завещание катайского императора Фу-Чу из династии Шунь в подлиннике. И с дарственной надписью автора.
— Не жалко раритет?
— За такие деньги? Да моя Фира за ночь еще три штуки нарисует. Если время останется, — ответил оборотень и покраснел.
— Жулики вы оба, — справедливо заметил черт. — Но я в доле?
Август сопоставил в уме здоровый аппетит друга, возможную прибыль и согласился.
Уже далеко за полночь в той же самой корчме собрался альтернативный совет обороны города. Из чувства здоровой конкуренции между ведомствами армейцев на него решили не приглашать и вообще провести операцию в глубокой тайне. Знают двое — знает и свинья. Так выразился оборотень, и поэтому в уединенном кабинетике присутствовали четверо. Корчмарь с дочерью, Эсфирией Акакиевной, собрали поздний ужин, но, кроме только что вернувшегося из вражеского лагеря Глушаты, к еде никто не притронулся. Рогоносец же скромно примостился во главе стола и сметал с него все, до чего дотягивались длинные руки.
Тихо кашлянув для привлечения внимания, Август фон Эшевальд коротко доложил обстановку:
— Итак, что мы имеем… Сегодня под утро наши противники решительно и бесповоротно идут на штурм. Эй, обжора, у тебя точно все готово? Шайтан этот не подведет?
Глушата энергично помотал головой, не раскрывая набитого рта. Ну неужели нельзя обойтись без глупых вопросов? И так устал как собака, бегая несколько раз из города в стан степняков, а тут еще поесть нормально не дают. Зря, наверное, отказался от шашлыков, предложенных восточным бесом. Весьма неплохо выглядели и пахли, хотя в костре догорала знакомая красная шапочка бывшего боярина Вечкана, воняя не меньше самого шайтана. Правда под черный кумыс могли бы и не пойти.
— Нормально он справится, не переживай, — черт прожевал остатки запеченного на углях барашка и с сомнением посмотрел на полное блюдо пирожков. — Куда на фиг денется?
— Доверяешь?
— Нисколько.
Вот о чем Глушата совершенно не беспокоился, так это о лояльности Шаха Ерезада — сам лично закрепил на нем пояс верности, состоящий из бурдюка со святой водой, ходиков с чугунным утюгом вместо гири и пары хитрых проволочных конструкций. Они должны были обозначать дистанционные взрыватели, и хотя таковыми не являлись, но должное впечатление произвели. К тому же для пущего контроля проследил
