Видосава, ну и потаскуха!
Коль такого предала юнака —
Нет на свете равного Момчиле —
То меня предаст, наверно, завтра!»
Верных слуг Вукашин призывает.
Схватывают суку Видосаву,
Привязали к хвостам лошадиным,
Гонят слуги коней по нагоркям.
Растерзали кони Видосаву.
(«Женитьба короля Вукашина», 281—291)
Не приходится сомневаться в том, что расправляться с «Меретрисами» 'подобным образом было некогда распространенным и освященным веками обычаем, и что дело идет не о влиянии французского или грузии--ского предания на сербское.
В той же сербской песне говорится о крылатом коне Ябучиле, который носит своего хозяина, воеводу Момчилу, над герцеговинскими горами. Видосава опалила крылья волшебного коня, чтобы погубить своего мужа. Этот мотив — как можно с достаточной вероятностью предположить — заимствован с Востока. Известно, “что он распространен от Якутии до Боснии. Ср. поверья о крылатом коне (тулпаре) в среднеазиатском эпосе 26.
Поэтому следует обращать особое внимание на типологическое сходство, которое позволяет раскрыть общее в жизни разных народов, обусловленное самой закономерностью их развития.
Буку Караджичу удалось записать лишь немного песен, относящихся к битве на Косовом поле. Центральное место в этих записях занимают ¦отрывки («Фрагменты»), которые исполнял Стефан Караджич, отец
Вука 27. Из пяти фрагментов первый говорит о походе царя Мурата на Сербию. Второй, самый краткий и самый известный, содержит заклятие Лазаря, обращенное ко всем сербам, угрожавшее бесплодием тому, кто не выйдет на бой. Более чем вероятно, что этот отрывок взят Буком из песни «Стефан Мусич» (где текст полнее). Третий отрывок повествует о пире Лазаря в Крушевце перед битвой. На пиру Лазарь обращается к Милошу Обиличу:
«И сегодня за твое здоровье,
Милош Обилия, хочу я выпить:
Будь здоров и верный и неверный!
Прежде верный, а потом неверный!
Утром мне на Косове изменишь,
Убежишь к турецкому султану.
Будь здоров и за здоровье выпей,
Пей вино из чаши золоченой».
(«Княжий ужин», 29—36, пер. А. Ахматовой)
На это приветствие князя Милош отвечает, что он не изменник и завтра погибнет за христову веру. Не он, а Вук Бранкович —предатель. Милош клянется, что на следующий день он убьет турецкого царя и, если останется жив, жестоко покарает Вука Бранковича, Четвертый «фрагмент» повествует о том, как Милош Обилич расспрашивает о вражеской силе своего побратима Ивана Косанчича, который в течение пятнадцати дней как лазутчик осматривал турецкий лагерь:
«Я брожу по вражескому стану,
Не нашел я ни конца ни края:
От Мрамора до песков Явора,
От Явора, брат мой, до Сазлии,
От Сазлии до Чемер-Чуприи,
От Чуприи до Звечана-града,
От Звечана, брат мой, до Чечана,
От Чечана до вершины горной —
Все покрылось войском басурманским...»
(13—21; пер. А. Ахматовой)
Известно, что это перечисление географических названий Косовсой области, придающее повествованию местный колорит, Вук вставил из песни «Банович Страхиня», исполненной старцем Милией, родом из Кола-шина 28. Милии, конечно, были ведомы пути и перепутья Косова и Старой Сербии.
Милош просит Ивана Косанчича указать ему, где стоит шатер царя Мурата. Косанчич замечает весьма резонно:
«Если бы умел летать, как сокол,
И на турок пал бы с поднебесья,
Ты не мог бы улететь обратно».
(41—43 пер. А. Ахматовой)
Тогда Милош убеждает Ивана Косанчича скрыть правду от князя и приуменьшить силу турок. Наконец, в последнем фрагменте (всего 15 стихов) в кратких вопросах («Как зовется тот юнак бесстрашный?..») и кратких ответах («Это Сергей Злоглядящий, Бошко Югович, Банович. Страхиня поражают турок...») изображена сама Косовская битва.
Следует заметить, что сербская классическая песня не выработала описания массового боя. Народной эпике (и не только южных славян) свойственны описания поединков отдельных героев (сравнить поединок Милоша Войновича, племянника царя Степана, с латынским витязем из города Леджана, или единоборство Королевича Марка с Мусой разбойником). Обычный прием гусляров, описывающих вооруженное столкновение, несколько изменен в Косовских песнях (которые, ‘однако, саму битву никогда не ставят в центр событий). Батальные сцены косовских песен исполнены техникой перечисления.—Ср. песни: «Царица Милица и воевода Владета», «Царь Лазарь и царица Милица» (2-я часть), «Гибель царства Сербского». В этой последней песне Косовская битва воспроизводится наиболее подробно (48 стихов). Манера передачи в ней по существу та же, что и в пятом отрывке Стефана Караджича. Перечисляются отдельные подвиги: Вукашина, Углеши и Гойко, Юга Богдана и девяти Юговичей, герцога Степана, князя Лазаря. Лазарь побил бы турок, если бы не измена:
Поразил бы Лазарь войско турок —
Бранковича покарай, о боже!
Предал Вук государя и тестя,
Одолели проклятые турки.
Сербские дружины в битве пали —
Семьдесят семь тысяч храброй рати,
И погиб князь Лазарь вместе с ними.
Был их подвиг хвалений достоин.
Все случилось по воле господней.
(«Гибель сербского царства», 78—S6; пер. Н. Гальковского)
Конечно, Вукашин и деспот Углеша, погибшие в бою на Марице (1371), в Косовской битве (1389) участвовать не могли. Равным образом на Косове не сражался и герцог Степан, который родился в 1435 г. Бранкович, как известно, не изменил Лазарю и не был виновником поражения сербов. Не только смешение героев, но также нарочито церковный призвук в этой песне указывает на ее позднее происхождение и сближает с песней «Обретение главы князя Лазаря» из Срема, сочиненной в окружении монастыря Раваница, куда были перенесены из Сербии мощи князя-му-ченика.
Гусляры времен Вука Караджича обычно избегали прямого описания Косовской битвы. В песне «Царь Лазарь и царица Милица» вести о битве приносят сначала эпические вороны, затем не менее традиционный слуга. Сведения сообщаются обычным приемом — при помощи вопросов и ответов. После упоминания подвигов Юга Богдана и девяти Юговичей, Бановича Страхини, Милоша, следует проклятье «злодею» Вуку Бранко-вичу:
А зачем о Вуке ты спросила?
