классифицированы по уровню рефлексии. Один полюс культуры соответствует возведению рефлексии в высшую ценность. На другом полюсе высшей ценностью является способность сохранить без изменения культуру, социальные отношения, собственную деятельность. Каждая конкретная (суб)культура находит свою меру между этими оппозициями.
Разнообразие культур велико. Оно включает и такие культуры, где развитая рефлексия жестко замкнута в сфере совершенствования личности лишь в рамках исторически сложившихся отношений.
Возможны общества, где уровень рефлексии с определенного момента перестает достигать необходимого минимума, что снижает эффективность воспроизводства вплоть до деструктивного уровня. Предотвращение этой опасности требует концентрации внимания на механизмах развития массовой рефлексии, на способности ответственно совершенствовать себя, все общество. Чем сложнее общество, тем сложнее должен быть механизм рефлексии. Он включает способность народа формировать духовную элиту, а также слой интеллигенции, социальная функция которой заключается в развитии рефлексии. Отставание воспроизводственной рефлексии от сложности подлежащих разрешению проблем может привести к росту дезорганизации общества, к отставанию всеобщего основания для разработки сложных решений, необходимых как ответ на вызов истории.
В России исторически сложились неблагоприятные условия для этого процесса: обширность пространства и ресурсов стимулировала экстенсивные методы воспроизводства, стремление сводить богатство к материальным ресурсам, которые можно получать путем простого приращения пространства и ресурсов. Опыт истории свидетельствует, что истинное богатство не то, что находится в земле, но то, которое может быть воспроизведено в процессе деятельности людей.
В этом смысле Россия пришла в современный мир как страна бедная. Мы «на протяжении нашей истории были народом голодным, не вышедшим из полосы хронических голодовок даже в 19 и 20 веках» [16]. Но при этом Россия была заворожена своим естественным богатством, своими безграничными просторами, своими победами над внешними врагами. Между тем достаточно опыта Японии с ее бедными природными ресурсами, чтобы понять, что именно способность к самосовершенствованию — определяющая для общества и человека.
Механизм рефлексии включает способность человека так изменяться, чтобы превращать свои потребности в воспроизводственные действия, проникаясь наиболее эффективными средствами. Слабость рефлексии может проявляться в том, что при этом не происходит в должных масштабах превращения потребности в вещах, благах в соответствующего уровня воспроизводство, формы труда, в создание и использование соответствующих средств. Это приводит к попыткам решать проблемы за счет экстенсивных методов. В условиях ограниченности ресурсов при этом усиливается раскол, возникают междоусобицы на разных уровнях общества. По сути дела, формирование советского общественного и идеологического строя во втором периоде российской истории было попыткой общества приспособиться к расколу почвы, к превращению экстенсивных методов воспроизводства ресурсов в борьбу держателей ресурсов между собой, прежде всего в деревне, к преодолению этой ситуации посредством доведения борьбы до логического конца, до крайности, посредством подавления, истребления части общества (т. е. богатых, всех, кого можно было подозревать в нарушении уравнительности, всех носителей опасных инноваций). Эта попытка завершилась крахом, так как интенсификация воспроизводства ресурсов происходила в формах псевдо, т. е. оставалась в рамках исторического опыта простого воспроизводства на основе уравнительных ценностей. Сегодня общество вновь стоит перед проблемой повышения эффективности воспроизводства, но без соответствующего углубления массовой рефлексии решение этой проблемы невозможно.
Слабость рефлексии проявляется в неэффективности сложных решений, значимо затрагивающих динамику общества, т. е. прежде всего в неэффективности реформ, различного рода революционных перестроек, восстаний и забастовок как инструментов улучшения общества. Они не приводят к решению проблем путем проработки частей и целого, путем решений, охватывающих это целое, создающих для общества новое, более глубокое всеобщее культурное основание, но сводятся к разрушительным шараханьям от одной частицы истины к другой, от одного разрушительного прожекта (например, большевистского) к другому (например, абстрактно–либеральному), что делает нас предметом всемирного недоумения. По–российски нам надо сначала все разметать, в первую очередь саму организационную основу нашего существования, само государство, т. е. некоторый накопленный материализованный опыт, некоторую более или менее налаженную регулярность и оформленность, а затем, как детям, изумляться, почему же игрушка сломалась, почему отовсюду лезет хаос и разрушение. Это стремление к разрушению столь сильно, что оно охватывает и интеллигенцию, и часть духовной элиты, которые тем самым изменяют своей социальной функции — быть наиболее глубоким и ответственным субъектом критики исторического опыта, субъектом массового стремления к порядку через хаос, к форме через бесформенность, к добру через зло. Этот маршрут всегда оказывается для нас непроходимым, и мы застреваем в самом опасном месте.
Исторически сложившаяся рефлексия — всеобщее определение человека. Она проявляется в бесконечном количестве форм, например, в способности видеть в повседневности, во всех без исключения проблемах историческую составляющую, результат истории. Историческое видение противостоит неэффективным решениям, и это особенно важно при проведении реформ.
Слабость рефлексии — в недостаточной способности решать сложные проблемы через целое, т. е. через взаимопроникновение части и целого. Например, исторически сложилось так, что земледельцы и ремесленники в России стремились удовлетворить лишь свои личные потребности, не слишком заботясь об обществе в целом [17]. Сегодня в локализме наблюдаются эти же тенденции, что может быть гибельным для общества.
Развитие рефлексии не есть прерогатива какой–то отдельной сферы общества — это прежде всего развитие личности, и сегодня ее важнейшая форма проявления — массовая способность к частной инициативе, готовность брать на себя ответственные решения, организовывать разнообразную деятельность, вовлекать в нее многих людей, в тенденции — все общество.
Выход из создавшегося положения, если брать именно категориальный, а не частный уровень, следует искать
Реакция общества на недостаточный уровень массовой рефлексии может выразиться в попытках отдельных социокультурных групп, прежде всего власти, с более развитой, хотя, возможно, односторонней рефлексией, заместить своей рефлексией ее общий недостаток в обществе. Но раскол между двумя уровнями рефлексии неизбежно приводит к тому, что рефлексия правящей элиты также приобретает расколотый, уродливый характер. Это расстройство рефлексии означает, что власть может увлечь за собой народ, лишь используя сложные, но ограниченные механизмы, прежде всего эмоционального характера, которые по своей природе могут постоянно доводить любое дело до крайностей, разрушая устойчивость длительного конструктивного процесса. Массовые инверсионные колебания неизбежно парализуют возможность развития рефлексии, в частности, подавляя, истребляя формы деятельности, критикующие свое существование, общепринятые нормы, формы труда, исторический опыт, уничтожая те точки роста, анклавы, где зарождается более высокий уровень рефлексии.
Идеологическая борьба, которая постоянно в различных формах идет в стране, кроме всего прочего, является борьбой за разный уровень, разный характер массовой рефлексии. Например, известное письмо 74 русских писателей [18] является попыткой убедить русского человека в его непогрешимости, в том, что то дерьмо, в котором сегодня он сидит, является результатом чьих–то злобных козней, внешних сил.