истребители и продолжали успешно вести борьбу с фашистской авиацией, она становилась с каждым днем все труднее, так как противник непрерывно вводил в бой новые силы. Летчики начали уставать от чрезмерно большой нагрузки, недостаточного сна и изнуряющей жары.
Около 12 часов ночи нам по телефону сообщили, что авиация мятежников бомбит республиканские войска в районе Эскориал. Серов и я взяли курс в сторону фронта. Ночью на линию фронта пришлось лететь впервые. По очагам пожара мы определили район патрулирования. Серов остался на высоте 2000 метров, я поднялся на 1000 метров выше. Опять повезло, через 10 минут я увидел на встречном курсе бомбардировщик противника. Теперь-то он не уйдет. Я знал причину неудачи первого боя и был не намерен ее повторять. Пропустив бомбардировщик, я развернулся на 180° и пошел на сближение сзади почти на одной высоте с правой стороны. Мы знали, что в стыке правого крыла с фюзеляжем находится непротектированный бензиновый бак для заливки моторов. Пристроившись почти вплотную и уравняв скорости, я прицелился и открыл огонь. С правой стороны фюзеляжа сразу же вспыхнуло пламя. Почти одновременно открыл огонь по моему самолету стрелок, но было уже поздно: загоревшийся бомбардировщик начал падать. Я следил за его падением, пока он не ударился о землю. По времени мы должны были еще продолжать патрулировать, но не терпелось скорее вернуться на аэродром, чтобы поделиться своей радостью. Не успел я выйти из кабины самолета, как попал в крепкие объятия Серова, который радовался не меньше меня, если не больше. Ведь это победа его идеи. Вскоре по телефону поздравил меня с первым в мире сбитым в ночное время самолетом и командующий воздушными силами.
На другой день нас вызвали в Мадрид, где республиканское правительство поздравило нас с победой, а премьер-министр Хуан Негрин наградил именными часами и легковыми автомобилями.
Начальник штаба Павел Александрович Котов показал нам карту штурмана со сбитого прошлой ночью самолета. Эта карта получила несколько пулевых пробоин и имела неприглядный вид. Рассматривая ее в лупу, П.А.Котов в шутку сказал: «Полюбуйтесь на свою работу! Неужели нельзя было стрелять поаккуратнее, чтобы не портить карты и другие документы?» Мы тоже в шутку обещали выполнить его просьбу, и в следующую же ночь Анатолий Серов так «аккуратно» зажег ночного пирата, что из пяти членов экипажа остались живыми четыре и были взяты в плен. Фашистские асы были ошеломлены и растеряны. Их показания добавили многое к тому, что не смогла сказать немая карта. Через несколько дней Серова и меня друзья поздравили с высокой наградой Советского правительства — орденом Красного Знамени».
Таким образом, окончательно подтвердилось, что истребители и ночью являются грозным оружием против бомбардировочной авиации. В дальнейшем республиканские истребители успешно действовали ночью против фашистских бомбардировщиков, где бы они ни появлялись. Еременко над Сарагосой, Степанов и Финн над Барселоной, испанские летчики над Барселоной и Валенсией повторили и подтвердили «ночную затею» Серова.
3. Поиски новой тактики
Обстановка в воздухе изменилась после того, как у мятежников появился немецкий «мессершмитт», превосходящий республиканские И-15 и И-16 в основных компонентах, относящихся к бою: в скорости, скороподъемности и мощности огня. Возросшие боевые возможности самолета определили тактическую схему, которой придерживались немецкие летчики в групповых воздушных боях. Во-первых — обязательное начальное преимущество в высоте; во-вторых — атаки сверху с последующим занятием исходного положения (серия вертикальных маневров); в-третьих — ведение огня с больших дистанций (превышающих дальности эффективной стрельбы с И-16 и И-15); в-четвертых — стремление «подбирать» одиночек, оторвавшихся от строя (вышедших из боевого порядка) после первой атаки сверху вниз. В продолжительный маневренный бой «мессершмитты» не ввязывались, ибо преимущества во времени и радиусе виража не имели (рис. 8).
Анализ сложившегося положения показывал, что воевать по-старому уже нельзя. После первых схваток с «мессершмиттами» командиры эскадрилий Девотченко, Гусев, Еременко и другие выработали новые тактические приемы, два из которых дали положительные результаты.
В каждой эскадрилье выделялось две пары наиболее подготовленных и физически крепких летчиков. Они занимали место на 1000–1200 метров выше общего боевого порядка и несколько сзади. Обязательное условие: быть еще выше противника в исходном положении, первым обнаружить его, в завязавшемся бою сковать «мессершмиттов» в маневре, предотвратить атаки сверху за счет сохранения постоянной огневой поддержки в паре. «Высотная» группа получила название «чистильщиков», в нее включались асы, которые с честью выдержали тяжелое испытание (рис. 9).
«Мессершмитты» действовали не только «на отражение», препятствуя налетам ударных сил республиканской авиации на объекты противника, но и прикрывали своих бомбардировщиков. Прорываться через заслоны скоростных самолетов с сильным оружием И-15 и И-16 стало намного труднее. Поэтому командиры эскадрилий решили кроме высотных чистильщиков создать группы нижнего эшелона. Если чистильщики преднамеренно сковывали боем «мессершмиттов», то тактической задачей новой группы являлось уклонение от встречи с ними, нанесение удара по фашистским бомбардировщикам снизу. Группы тяжелых «юнкерсов» и «хейнкелей» являлись как бы щитом, предохранявшим республиканских истребителей от наскоков скоростных машин противника сверху. Только бы не вырываться после атаки вверх над строем бомбардировщиков, не откалываться от боевого порядка и не отходить одиночкам далеко в сторону. Фашистские «мессершмитты» не нашли противодействия этому приему, не желая опускаться под «хейнкелей» и лишать себя главного преимущества — пространственного вертикального маневра (рис. 10).
Только тщательный анализ всех сильных и слабых сторон врага позволил выработать эффективные тактические приемы, соответствующие изменившейся обстановке. Не последнее место занимал и психологический фактор — учет морального состояния противника. Как говорил командир эскадрильи Платон Смеляков, пилоты «мессершмиттов» при хороших слетанности и пилотаже не забывают, что под ними чужая земля и погибать им здесь совсем ни к чему. А итальянцы еще меньше идут на риск. Чаще всего их приходится вынуждать на бой, принимать который в меньшинстве или на невыгодных условиях они не хотят.
По мере того как фашистская авиация пополнялась новыми самолетами, положение республиканцев становилось все тяжелее. После падения Бильбао на северном фронте, например, группировке из девяти И-15 и двенадцати И-16 противостояло триста самолетов противника. Как писал советник командующего авиацией фронта В. Андриашенко, исход боев решали самоотверженность и виртуозное владение техникой нашими летчиками. Они знали, что сражаться придется не с одним и не с парой самолетов, но делали ставку на собранность, четкость и взаимопонимание. В схватках с «мессершмиттами» успехов добились старший лейтенант И. Евсевьев, лейтенант С. Кузнецов, капитан А. Осипенко и другие воздушные бойцы. В последнем бою шесть И-16 и три И-15 отразили налет 40 фашистских бомбардировщиков, прикрываемых 30 -ю истребителями.
В тяжелейших условиях, действуя на пределе физических возможностей (нередко приходилось вылетать по 5–6 раз в день) и при численном превосходстве противника, советские летчики-добровольцы показали в Испании образцы мастерства и мужества, внесли достойный вклад в развитие тактики
