Тогорила беглецов и вели в его улусе постоянные интриги. Вот к этому многое испытавшему сорокалетнему человеку я и хотел поступить на службу, понимая, что и двести нукеров, обещающих верность, ему лишними не будут. Кроме этого, я хотел каким-то путем сгладить свою вину за набег на окраины его улуса и думал кое-чему у него научиться.

Оставив задаранов на Тайчара, я взял с собой двести воинов и тридцать своих испытанных нукеров и в начале первой летней луны двинулся на запад через все кочевья монголов. Ровно через одну луну мы оказались в улусе хэрэйдов. Для этого мое небольшое войско поднялось к истокам Онона, перевалило Хэнтэйские горы и спустилось по Туул-голу, где у подножия огромной царствующей над всей округой и заросшей густым сосновым лесом сопки располагалась ставка хана Тогорила. Внутренне содрогаясь от мысли, что хэрэйды могли уже прослышать о моей прошлогодней проделке, но, превозмогая страх и полагаясь на волю высоких тэнгриев, я повел воинов в сторону издалека заметной и ярко сверкающей белоснежным войлоком юрты владетеля хэрэйдов.

Дальние караулы ставки нам до этого, пользуясь ночной темнотой, удалось миновать, а ближние караулы, да еще в свете белого дня, заметили нас издали и всполошились. Видя их беспокойство, я оставил воинов на видном месте и с тридцатью нукерами приблизился к ставке. Нам навстречу выскочила десятка охранников.

— Что вы за люди и по какой надобности прибыли в ставку хана! — вскричал десятник, едва подскакав к нам и еле остановив разгоряченного коня.

— Я Джамуха, нойон племени задаранов из коренных монголов, — отвечал я. — А приехал к хану Тогорилу с просьбой принять меня на службу с моими двумя сотнями воинов.

Десятник оценивающе окинул нас цепким взглядом и сказал:

— Нойон поедет со мной, а остальным — оставаться на месте и ждать указаний.

Караул, окружив меня, шагом направился в ставку. Как и положено особе хана, его большое сверкающее ордо окружали девятнадцать юрт приближенных и жен. Чуть в стороне темнели жилища прислуги, караульных и других воинов. Меня как раз и повели туда, заставили спешиться у столбовой коновязи и приторочить к седлу все оружие. Тут подошел пожилой воин, возможно управитель ставки или нойон караульных. Этот человек подробно расспросил меня, и я поведал ему о себе чуть ли не с самого дня рождения и до сегодняшнего дня.

— Нам чужие воины для службы не нужны. К лицу ли нойону бросить свой народ и искать себе пропитание на стороне, — с долей презрения и насмешки заключил свои расспросы этот воин.

Только сейчас у меня отлегло на душе, и невидимая хватка, сжимавшая сердце, ослабла. Я уже понял, что хэрэйды мало что слышали про задаранов и про мои прошлогодние прегрешения.

— Ты за хана все дела решаешь или только половину? — достаточно осмелев, усмехнулся я.

— В отношении бродячего нойона, да еще безусого, я могу решить все, — и бровью не повел воин.

— Ты бы лучше проверил дальние караулы ставки, — продолжал дерзить я.

— А то мы их искали и не нашли. А может быть, их и не было?

— И после таких речей ты надеешься попасть к хану?! — наконец-то чуть изменилось лицо моего собеседника. С его слов я вдруг понял, что он имеет какое-то отношение к охране ставки, тем более в них чувствовалась явная угроза.

— Хан о моем прибытии должен знать, — я решил припугнуть этого самоуверенного наглеца. — Только он, видимо, тебе об этом не доложил. А приедь я от найманов ты бы отнесся более благосклонно?

— Я твои слова не очень-то понял, — спесь воина начала убавляться.

— Где ж тебе понять простые слова, их же произносит не твой соглядатай, не найман, а монгол и гость хана, — продолжал я давить на него, понимая, что рискую: вдруг он окажется тайным сторонником найманов! Тогда он с испугу может под любым предлогом затянуть меня в одну из черных юрт, а выйти оттуда мне живым и здоровым вряд ли удастся.

— А откуда наш хан знает о твоем прибытии? — уже другим тоном спросил он.

— Это ты спросишь у самого хана, а сейчас будет гораздо лучше, если доложишь обо мне ему сам, — как в омут бросился я, не зная, как потом оттуда выберусь.

— Раз так — жди меня здесь! — воин круто повернулся и направился в ордо Тогорила.

Пока он шел к хану, я осторожно огляделся по сторонам. Мои нукеры стояли очень далеко в окружении сотни воинов ханской стражи, они были спешены. Вокруг ставки то там, то здесь мелькали пешие стражники с копьями. У коновязи, где был привязан мой конь с притороченным оружием, находились те десять воинов, которые привели меня в ставку. Я с тоской оглядел мохнатую, возвышающуюся над всей округой сопку, синие степные дали с убегающей за холмы рекой и безмятежное голубое небо в вышине.

Вскоре пожилой воин исчез в ордо хана. Теперь судьба моих нукеров и моя собственная зависела от решения хана Тогорила. Я вполне обоснованно подозревал, что зашедший в ордо человек постарается описать мой с ним разговор в самом неприглядном виде, а если хан начнет склоняться к тому, чтобы дознание обо мне и моем появлении поручить кому-то из чиновников или тому же первому моему собеседнику, мне ничего хорошего ожидать не придется. Но владелец хэрэйдского улуса, видимо, был в хорошем состоянии духа и решил со мной поговорить лично.

— Хан примет тебя, молодой нойон, — нехотя, скривив лицо, проговорил вернувшийся через некоторое время пожилой воин и забрал мой поясной нож. — Говори с ним вежливо, на его вопросы отвечай полно, не кратко. Надеюсь, что мы с тобой еще увидимся и поговорим.

С таким напутствием он повел меня в ордо. Большая юрта Тогорила и его ордо имели красную с позолотой высокую двустворчатую и узорчатую дверь. Четверо дюжих стражников сами открыли ее, и я предстал перед хэрэйдским ханом.

Тогорил был уже немолодым человеком, ему можно было дать и сорок и пятьдесят лет. Он сидел на высоком золоченом троне, установленном на возвышении напротив входа. Перед троном по бокам белой кошмовой дорожки, идущей от возвышения до дверей, стояли невысокие зеленые столики. На стене за троном висел большой крест из потемневшего красного дерева с распятым волосатым и бородатым человеком, сделанный из желтоватой кости какого-то животного. Верх и стены ордо изнутри были покрыты голубым шелком, за которым слегка угадывался решетчатый остов юрты. Тооно помещения было открыто, и оттуда шел ровный свет, позволявший хорошо видеть все внутреннее убранство и сидящих в ордо людей. Кроме хана, за столиками внизу сидели четверо хэрэйдов в шелковых тэрлигах, без доспехов и шлемов. Были они все пожилого возраста и с любопытством рассматривали меня, словно перед ними поставили редкую и безобидную зверушку. Хан Тогорил, погладив черную чуть с проседью бороду, окатил меня суровым взглядом из-под густых бровей и спросил:

— Как зовут тебя, молодой нойон задаранов?

Я, поставленный стражниками у порога, перестал озираться и бегать взглядом по убранству ордо и лицам людей, сделал несколько шагов в сторону трона, опустился на одно колено, прижал ладони к груди и склонил голову.

— Я очень рад лицезреть светлого хана хэрэйдов, да пребывайте вы во здравии, силе и всегдашней мудрости во славу вашего улуса. А зовут меня Джамуха.

— Значит, ты и есть тот самый Джамухан-сэсэн, человек неслыханно пронырливый и везучий? — усмехнулся и прищурил глаза хан.

— Каков я есть на самом деле и каким обсказывает людская молва, всевидящий и всезнающий хан разберется сам. А я же пришел к вам с открытым сердцем и предлагаю свою службу, — опять я поклонился, находясь в том же положении.

— Что на это скажешь, Заха-Гомбо? — спросил Тогорил, обращаясь к нойону, который сидел за столиком выше всех.

— Джамуха-сэсэн считает наши дела такими плохими, что думает двумя сотнями своих воинов спасти улус хэрэйдов. Обидно это слышать от человека, которого прозвали почему-то мудрым, — ровно и монотонно проговорил тот нойон.

Я краем глаз внимательно посмотрел на него. Это был младший брат хана, человек, побывавший в тангутском плену и слывший верной опорой Тогорила.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату