Почувствовав, что кто-то открыл книгу, ведьмочка подняла на меня красные глаза:
– Чего смотришь?!
– Э, что случилось? – осторожно поинтересовался я.
– Ничего! – отрубила она, высморкавшись в платок.
– А все-таки?
Девушка вскинула зареванное лицо. И ее ответ поразил меня до глубины души:
– Ты меня с Эрриатой не поздрави-и-и-ил! А она вчера была-а-а!
Не, нормально, да? Я теперь еще, оказывается, виноват и в том, что не поздравил ее с Днем всех влюбленных. Прелестно!
Словно уловив мои мысли, ведьмочка зарыдала еще сильнее, а потом, кинув на меня злой взгляд, попросту захлопнула обложку. Открыть книгу я так и не смог… Ну и маргул с ней! Потом разберусь, что и как… Тихий смешок:
Засунув книгу обратно в сумку, я с утроенной энергией принялся выискивать корону. Наконец, она была обнаружена и извлечена наружу.
Ну венец. Ну красивый. Но что в нем такого, что бог воровства им заинтересовался? Нет, я, конечно, понимаю, работа обязывает, но все-таки… Меня похлопали по плечу:
– Ди?
Я аж на месте подскочил! Резко оглянулся… Это был всего лишь Рин, с интересом рассматривающий корону, которую я держал в руках.
– Боги, ну нельзя же так пугать! А если бы я тебя каким-нибудь заклинанием долбанул! – возмутился я.
Кузен пожал плечами:
– Я б отбил. Кстати, – эльф понизил голос, – а… откуда у тебя эта диадема?
– Нашел, – улыбнулся я, – а что?
– Можно? – И, не дожидаясь моего ответа, кузен вытянул корону у меня из рук, некоторое время задумчиво осматривал ее, а потом сообщил: – Очень уж она похожа на диадему Тирелены, пропавшую из храма около года назад. Воров так и не нашли.
Ой, как интересно-о-о…
– У, барыга проклятый! – обиженно всхлипнул над ухом голос Михшула.
– О чем задумался, Ди? – вырвал меня из размышлений Рин.
– Ну… – почесал голову я. – Ее надо ж вернуть, а где я здесь храм Тирелены найду?
На лице Рина появилась улыбка. Судя по промелькнувшему в глубине его глаз страху, кузен боялся, что я резко захочу оставить святыню себе… Вот делать мне прям больше нечего! Своей за глаза хватает…
– Нашел о чем беспокоиться! – хмыкнул он, возвращая мне венец, который я тут же засунул обратно в сумку. – Мы ж в Д'Окмор едем. Зря он, что ли, городом Ста Храмов называется? Там на алтарь и положишь.
– Ж-жадина! – фыркнул Михшул.
М-дя… Жизнь бьет ключом. Чаще всего именно по голове.
Дорога по Плато с каждым часом становилась все трудней. Лесок, в котором мы заночевали, давно закончился, и жаркое солнце нещадно палило с голубых небес, словно решив заживо испечь группу людей, невесть зачем решивших пересечь плоскогорье. Пожелтевшая трава неопрятными пучками торчала из растрескавшейся от жары земли. Листья на редких деревьях облетели, и лишь сухие ветки протягивали изогнутые ладони к беспощадным небесам. Хотелось одного – забиться в тень и сидеть там безвылазно. И за каким маргулом нас понесло в подобное пекло?!
Я с ненавистью покосился на висящее почти над макушкой солнце и поправил на голове некогда белый, а теперь серо-желтый и мокрый платок. Здесь, будь ты хоть пять раз эльфом, схлопотать солнечный удар – что лбом о дерево. Некоторые особо… умные и «опытные» путешественники уже отдыхали в фургонах, свалившись кто с облучка, а кто и прямо со своего копытного (и не очень) верхового животного.
Глава каравана еще в самом начале движения спрятался в кибитке, гордо двигавшейся впереди всех и поднимавшей такой столб пыли, что остальным приходилось натягивать еще одну тряпицу на нос, дабы иметь возможность нормально дышать, не откашливаясь и не отплевываясь после каждого вдоха-выдоха. Соответственно, и разговаривать при таком положении вещей тоже было на редкость затруднительно. Эмоциональное выражение отношения к подобному положению вещей я за разговор не считаю. По данному вопросу вся масса людей выражала редкостное единодушие.
Обеденный отдых не оправдал своего названия ни на дюйм. Казалось – только ты пристроил гудящее от перенапряжения тело в благословенном, но не менее жарком, душном и пропыленном теньке, как воплощение всех мнимых и явных пороков в этом мире, по какой-то прихоти судьбы маскирующееся под пухлого торговца, снова как заорет во всю глотку:
– Двинули-и-ись!!!
Я с тоской посмотрел в пронзительно-синее небо и выдал вслух длинное предположение о том, в результате каких браков и союзов родилось то создание, которое тащит нас, бедных и несчастных, туда, куда… В общем, куда редко кто ходит по своей воле. Кто-то неподалеку выразил свою полную солидарность со всем вышеупомянутым на не менее классическом старотемном. Рин повернул голову на звук, окинул прислонившегося к углу телеги отлученного рыцаря взором, полным бесконечной тоски и муки, и емко припечатал:
