Голос постепенно набирал силу, я поднял голову, запрокидывая ее назад. По телу прошла знакомая волна полного обращения. Крылья с легким шорохом раскрылись, развернувшись во всю ширь. Плавным жестом я выдернул из ножен кинжал, полоснул по ладони и развернул ее к земле. Тяжелые, чуть светящиеся капли с гулким стуком стали падать на руну, растекаясь по канавкам-рытвинам. А речитатив становился все громче и громче.
Казалось, в мире ничего не изменилось, только теплый ветерок коснулся щеки, словно ласкаясь. Ну ладно, если не услышали – ничего страшного. Попытаюсь разобраться сам.
Короткий взмах рукой – и позади меня вырастает магический барьер, перекрывая путь шагающим людям. Разбег, толчок – крылья несут вперед, к ненавистной каменюке. Сейчас я слышу тихий вибрирующий звук, исходящий из нее.
Знакомые с детства драконьи латы второй кожей прилегают к телу.
Мир привычно качнулся и сменил цветовую гамму. Теперь торчавшая посреди провала колона окуталась пульсирующим грязно-синим сиянием. Противным даже на вид. Зло ощерившись, я привычно сформировал парную «Стрелу Тьмы», с двух рук запуская заклинание вниз. И чуть не рухнул от удивления следом.
То, что соскользнуло и понеслось к столбу, совсем не походило на чуть удлиненный сгусток классического боевого заклинания. Громадный, мохнатившийся странными щупальцами ком, все быстрей и быстрей набирая скорость, рухнул вниз. При этом мой баланс уменьшился ненамного. А под ногами… Там на мгновение блеснула зеленоватая вспышка, а потом каменная колонна покачнулась, но устояла. Зато в мою сторону полетел сгусток бледно-голубого сияния, от которого за милю разило опасностью. Жить мне хотелось, и очень сильно. Так что, почти до хруста вывернув крылья, я все же ушел с пути этого… выброса. И снова запустил в него боевым заклинанием.
На этот раз это были «Дыхание Ночи» и «Гнев». Верхнюю треть столба словно разорвало изнутри, и теперь мне пришлось уклоняться не только от ответных ударов, но и от летящих осколков. Причем непонятно, что считать более опасным.
Снова удар – ответ и пляска в воздухе. Мне уже стало казаться, будто этот кусок камня живой и так и норовит сбить меня или осколком размером с хороший валун, или какой-то выплевываемой им гадостью. Ш-ша! Мы еще посмотрим, кто кого!
Прогретый за день воздух поддерживал меня, но оказался неудобен для быстрого маневрирования, поскольку постоянно пытался вытолкнуть меня наверх. Приходилось почти прижимать крылья к телу, чтобы все же сменить высоту, или со всей силы бить ими, уходя от очередного снаряда. Бешеная пляска продолжалась недолго, но мне показалось, что вечность. Во всяком случае, даже с изрядно увеличившимся резервом, я чувствовал себя выжатым до последнего предела. Где-то на середине схватки напиравшие на стену люди остановились, но глаз не раскрыли.
Мне все же повезло расколотить этот гадский обелиск в мелкий щебень. Правда, я не рассчитал последний удар, исчерпав на него всю Силу, в результате чего не смог увернуться от последнего массивного осколка…
Земля встретила меня болью и огненной вспышкой перед глазами. Из-за спины раздался глухой, мерзкий треск, вскинутую в попытке защититься руку обожгло болью, и Ночь приняла меня в свои ласковые объятия…
Мне было хорошо и спокойно. Боли не чувствовалось. Все тело наполняла странная легкость. А вокруг клубилась темнота. Но не та, опасная, холодная, бездушная. Мягкая бархатная Ночь, ласково глядящая на меня глазами гвоздиков-звезд, понимающе улыбалась полоской новорожденного месяца. Отсюда уходить совсем не хотелось. Создавалось впечатление, словно лежишь на огромнейшей пуховой перине, которая ласково качает тебя…
– Мама… – Непроизвольно вырвавшееся слово тихим шелестом растаяло в темноте. Пространство вздрогнуло и… мягко обняло, будто действительно материнские руки приняли, защищая от неприятностей окружающего мира.
– Спи… – теплый ветерок коснулся щеки легким поцелуем.
Тревоги стали мелкими и незначительными, а глаза закрылись сами собой. Откуда-то я знал, что могу спать спокойно. Никаких незваных гостей и чужих воспоминаний не будет.
Спасибо…
– М-г-г-р-р-р-у-м-м… – то ли вздох, то ли зевок, то ли сдавленное рычание.
Хоть я и выспался, но просыпаться было настолько лень, что я как можно дальше отодвигал момент, когда все же придется открыть глаза. И вот он настал. Не скажу, что был ему рад, но… спать надоело. Захотелось потянуться всем телом, однако первое же движение отозвалось ноющей болью, прокатившейся волной и с гулом ударившей в голову. Уй-о-о-о… Больно-то как!
Пришлось ждать, пока полегчает, закусив для надежности губу. А то комментарии этого процесса даже на старотемном были бы исключительно из разряда «не дозволенных для произношения в людном месте». Когда же я смог думать о чем-то еще, кроме фонетики и грамматики древних языков, то осторожно приоткрыл глаза. Свет резанул, заставив еще раз поморщиться. И только после этого зрение решило вернуться на родину. Оказывается, я лежал в крытой повозке на охапке сена. И, судя по покачиванию, мы куда-то ехали.
Кроме того, усовестившееся зрение покорно продемонстрировало того самого зверька, которого купили на ярмарке. Он сидел на моей груди и чистил мордочку. О, видимо, Шамит окончательно уверовал, что это заколдованный человек, и решил выпустить его из клетки. Вот будет ему счастье, когда это… не знаю кто сбежит от него к маргуловой бабушке!
– Привет… – не то прошептал, не то прохрипел я. Зверь удивленно уставился на меня. Ой, можно подумать, привидение увидел! Кстати… – Тебя как звать, мелочь мохнатая? – поинтересовался я, вопросительно выгибая бровь. Конечно, зверек не ответит, но все-таки…
Меховой комок на груди застыл, озадаченно потряс головой, подозрительно посмотрел на меня и внезапно зацокал:
