От Артреста новости приходили редко, чаще можно было услышать о его новых продвижениях по службе (до тех пор пока он не стал вторым по рангу человеком в Нимфее), можно было услышать, что он надолго уехал в какое-то очень необходимое для Южной Короны странствие: 'утихомирить разбойников на тракте', 'карательная экспедиция в Келебреттские Горы', 'поиск утраченного артефакта'. Артрест редко удостаивал скромный обитель своего отца визитами, стал на удивление редко захаживать и Малах, каждый жил «своей» жизнью, своими проблемами, радостями и огорчениями.
… Маленькая семья из трех человек жила в гармонии и счастье. Немо не мог нарадоваться: теперь Анадель была всегда рядом! Понимающий Гефест, не долго думая, отдал сыну свою любимую двуспальную кровать, — односпальный лежак перекочевал к кузнецу — теперь Анадель делила с северянином и свое ложе.
Влюбленные почти не расставались, девушка стала тенью Немо, она старалась не отходить от северянина ни на шаг, даже в кузню захаживала. В такие дни из старательных рук Немо выходили самые диковинные вещи, от которых даже бывалый Гефест приходил в восторг. Северянин в кузне отдавал предпочтение не оружию и доспехам, а искусно выделанным украшениям, инкрустировал их драгоценными камнями, которые завозились с Келебреттских Гор. Северянин всерьез задумывался над тем, чтобы заняться ювелирным мастерством.
Гефест не выдержал и снова заговорил о свадьбе: 'Сколько можно ходить из угла в угол, вилять перед друг другом? Невооруженным взглядом видно, как вы хотите скрестить свои сердца узами брака!' — ласково соединяя руки своих чад, говорил он, — 'Я только не пойму, сколько вы можете тянуть с этим разговором?'. Несмотря ни на что, с женитьбой вновь решили повременить. Немо хотел дождаться возвращения с Восточного Турнира и Торгов.
— Монет в кошельках подбавиться, тогда и сыграем свадебку, да такую, что каждый позавидует!
… Дни сменялись ночью, ночь рассеивалась под силой солнца, возвещая новый день, и снова в свой черед возвращалась ночь, обычный круговорот. Время текло столь же незаметно, как просеивается песок, сквозь широко расставленные пальцы.
Немо и Анадель вернулись с прогулки, которые они день через день, но все же устраивали, зашли на кухню, стол уже был накрыт. Гефест постарался, он все же был искусный повар, он смог бы даже преподать пару уроков Анадель, гадалка все же могла для кузнеца преподать их заметно больше.
За столом сидели Малах, Гефест и даже Артрест нашел время, чтобы отобедать с отцом. Ждали только Немо и его будущую супругу.
Для северянина было немаленькое удивление увидеть собравшихся дружным скопом всех его друзей. Недолго сидя перед полными тарелками, все дружно затрещали ложками, трапеза началась. В тот же миг затянулся и разговор.
— Артрест, что твориться в городе, почему все торговцы так обеспокоены? — спросил Немо.
— Хлеб и зерно, зерно и хлеб, цены не перестают расти, купцы несут убытки и всеми способами пытаются добиться от наместника всяческих льгот. — бесстрастно отвечал Артрест, за восемь лет на службе он не открыл для себя того, чего искал, хотя и был уже на посту начальника стражи — главного после наместника человека во всем городе.
— Говорят, на границе разбойников развелось, как грязи после дождя, — вмешался Гефест. — Целые деревни уходят с давно насиженных мест, в страхе перед ними, а потом и сами начинают жить грабежом, а кое-где и убийством. — кузнец обращался не к кому-то лично, а сразу ко всем.
— А что этим бедолагам остается? Никто не охраняет их деревни, они предоставлены самим себе. И за что они будут жить, если вдруг нападут разбойники, сожгут весь урожай, да еще всю скотину перебьют?! - забыв о приличиях, говорил с набитым ртом Немо, проглатывая кусками пищу, чтобы стало легче говорить. — Ничего не остается, как хватать свои пожитки и искать лучшей жизни. А разве ее найдешь?! Вот и идут грабить, чтоб прокормить семью, надо начинать с защиты деревень, тогда и разбойников станет меньше.
— Не лезь в дела, в которых ничего не смыслишь! — огрызнулся Артрест.
— А что тут смыслить?! - не унимался Немо — Поставить у каждой деревни королевских ландскнехтов, напасть никто из разбойников не сможет — побоятся. Разойдутся себе по домам и снова будут выращивать пшеницу да тыкву. Готов поспорить, что все эти разбойники — простые деревенские мужики.
— Да Немо, хорош твой план. — с иронией отвечал Артрест. — Нанять наемников, поднять налоги? Ты думаешь наемники буут лучше грабителей? Или может опустошить городские гарнизоны, раскидать войска по деревням? А на города пусть кочевники нападают? Поди, сам первый в степь убежишь.
Немо вспрыгнул со стула и бросил злобный взгляд в сторону Артреста, но тот даже не обратил на северянина никакого внимания, по-прежнему уминал мясо, выдержка у начальника стражи была на уровне. Анадель, ничего не сказав, потянулась к плечу северянина, чтобы успокоить разбушевавшегося возлюбленного. Немо аж передернуло, когда он почувствовал нежное прикосновение девушки.
— Не надо. — тихо шепнула Анадель, медленно опуская северянина на прежнее место.
Немо уселся, но переставать перепалку и не собирался. Он чувствовал свою правоту и должен был ее доказать.
— А что ты?! Сидишь себе за городскими стенами и горя не знаешь, а все пускай страдают, голодают, бросают в страхе свои дома, а вы ждете, когда кочевники появятся за городским частоколом! Скажи, когда последний раз нападали враги? Неужто, ты этого и не помнишь? — Немо не на шутку разгорячился.
— Мальчишка, у тебя прорезался голос? — ухмылялся Артрест, видя, что Немо мечется, как разъяренный тигр в клетке. — Ты забыл, кто спас тебя на дороге восемь лет назад? Если бы не я и Гефест — кормить бы тебе стервятников!
— Не бери на себя того, чего не делал! Ты бы оставил меня умирать на этой дороге, но не мог противиться словам отца. — огрызнулся Немо, и легкая улыбка показалось на его лице, когда он заметил, как от этих слов напряглись жилки на шее Артреста.
— Успокойтесь! Успокойтесь оба! — встал со стула Гефест, ударив перед этим о край стола с такой силой, что чуть не перевернул все тарелки и кружки. — Что вы грызетесь, как маленькие дети? Не можете поделить игрушку?! Вы — одна семья! Вы — братья!
— Он мне не брат, северный пес! — теряя контроль, выкрикнул начальник городской стражи. — А ты Гефест, мне не отец!
Артрест встал из-за стола и быстрым шагом направился к выходу, перед этим толкнув Немо в плечо, северянин не отреагировал. 'Пусть мечется! Пусть почувствует, что такое одиночество и страдания!' — злобно подумал Немо, но тут же отбросил злорадные мысли.
— Жалкие псы, мы встретимся в Травансале! — раздался злобный голос Артреста, скрывающегося за проемом дверей.
Гефест стоял, как вкопанный, не в силах пошевелиться. Слова родного сына ранили его до глубины души. Что твориться с Артрестом? Он никогда не был таким. Ошеломленный кузнец не двигался, его лицо было мрачным, как камень, словно древнее изваяние великого скульптора. Сразу выдались морщины, показались глубокие провалы глаз, взор был лишен жизни, на Гефеста было страшно смотреть. Глаза налились страхом и злобой, злобой на самого себя. Как он мог допустить такое? Неужели он потерял сына?! Из минутного оцепенения Гефеста вывели раздавшиеся, как раскат грома, слова Малаха.
— История повторяется. — хватая Немо за руку и выводя из кухни, сказал он, следом за северянином и знахарем поспешила Анадель.
Кузнец еще несколько минут стеклянными глазами смотрел на дверь, через которую недавно вышел Артрест. Гефест присел на стул, сегодня он был отдан своим рассуждениям, страшным рассуждением, он понял слова знахаря… 'история повторятся'… эта фраза вертелась в его голове.
— Ужин не удался — раздался в пустой комнате голос кузнеца.
Малах и Немо поднялись наверх (Анадель ушла в свою комнату, чтобы не мешать разговору знахаря и северянина, гадалка знала, что значит беседа с Малахом, поэтому не вмешивалась), расположились в комнате северянина. Сразу было понятно, что предстоит нелегкая беседа. А по виду Малаха она не предвещала ничего хорошего. На удивление разговор пошел совсем в другом русле. Знахарь расспрашивал Немо насчет Анадель, о предстоящем отъезде на Восток, о тренировках, но ни словом не заикнулся о том, что произошло недавно на кухне, да и Немо не хотел возвращаться к тому инциденту, чувствую в нем и свою вину.
