Команда бесстрашных бойцов

Но ему нравились воля и отвага девчонки. Если бы она сделала иной выбор, наверное, в команде был бы от нее толк…

Глава восемнадцатая ПЕРЕД БУРЕЙ

Следовало поторопиться.

— Митяй… Митяй… Это Даня. Митяй, ты слышишь меня? Отлично. По Черемушкинскому посту — вариант «Б». Да, поберегись. Отбой.

Даня подошел к «газику» в сопровождении Гваддэ. Алая амазонка утомленно спросила:

— Генералиссимус, ты там чего затеял? Конференцию о переходе всех подземных в нашу славную командочку?

— Извини, Тэйки, на хрен шутки, времени — кот наплакал. Помнишь, начинаем в три пятьдесят восемь?

Тэйки готова была съездить Дане по роже, всякий раз когда он пытался учить ее или проверять, запомнила ли она план работы. Каждая операция была для нее пиком в жизни этой; Тэйки воспринимала все происходящее как родное, как часть себя. Словно она родилась для войны! Можно ли забыть, где твое левое ухо? Или правый локоть? Совершенно так же Тэйки не способна была забыть даже самую незначительную деталь в плане очередной атаки. К чему переспрашивать по сто раз?! Но перед дракой она не позволяла себе кипятиться. Даня в одном прав: шутки на хрен, нервы на хрен.

— Помню.

— Ее зовут Гваддэ. Она… — Генерал кратко пересказал Тэйки недавнюю стычку с подземными и суть предательства Луноликой. — Гваддэ поведет эту машину в последний путь. Чуешь, красотка, твои шансы сохранить башку в целости и сохранности только что подросли.

Лицо Тэйки выражало большое сомнение.

— И ты ей веришь?

— Ни к чему засирать себе голову такими проблемами. Она согласилась повесить себе на грудь четверть кило пластиковой взрывчатки. Если усомнишься хоть на миг, нажми вот здесь.

И Даня протянул ей коробочку с парой кнопок.

— Что ж, будем знакомы, Гваддэ. Я Тэйки. Садись-ка за руль, так мне будет спокойнее. Извини.

Гваддэ молча устроилась в водительском кресле. У нее не было ни малейшего желания лишний раз открывать рот после того, как были произнесены слова «Я готова».

— Вот тебе еще один подарочек. Гвоздь назвал его Фейерверком… — Генерал объяснил, как приводить артефакт в боеготовое положение. — Теперь все.

— Так я поехала.

— Минутку…

Даня сходил к «Бобру». Немо стоял спиной ко всему свету и отливал прямо на гусеницу.

Генерал подождал, пока тот закончит, и задал вопрос:

— Когда и где?

Немо, застегивая ширинку, ответил:

— Три пятьдесят восемь. Исходный рубеж — двойной бугор на окраине Тропаревской пустоши. Окончание операции строго в четыре ноль пять.

— Ну, за тебя я меньше всего беспокоюсь. Ты ведь у нас железный парень, и ничем тебя не покорежить, разве что ржаветь начнешь…

Подобие улыбки исказило губы Немо. «Когда нормальные люди шутят, надо улыбаться или смеяться».

Даня посмотрел на этот ужас и честно сказал:

— Можешь не делать вид, будто тебе весело. Я просто хотел сказать, что ты хороший мужик.

— Спасибо, командир.

Немо воспринял последнюю фразу генерала как важную информацию. Команда ценит его. Ему нравится быть с командой. Хорошо, когда система функционирует правильно. Если он выживет, то еще множество раз будет стоять рядом с Тэйки, любоваться ею, говорить с ней, испытывать желание — очень ценное, поскольку человеческое… Да! Чисто человеческое.

— Пойдем-ка, — велел ему Даня.

Все они вшестером собрались около «газика». Тэйки уже сидела в машине рядом с Гваддэ. Генерал взялся за туго поворачивающуюся ручку и распахнул дверцу.

— Послушайте, вы две, и ты, Гвидон, — Даня повернулся к остальным, — и ты, Катя, и ты, Немо. Обычно я не развожу базаров, обычно мы дело делаем, да и все тут. Сегодня — по-другому. Я всеми потрохами чувствую: у нас такое дело… очень важное дело. Нам надо бы сделать его как надо и остаться в живых. Я потом объясню, но вы все запомните: нам никак нельзя подгадить… и сдохнуть тоже нельзя. Потом, все потом объясню… Вот. Может, если все выйдет, много чего вокруг нас переменится. Больше, чем видно. Ну, то есть больше, чем видно в первый день… Такие дела. Ладно, все, хорош трепаться. Отчаливаем.

— Не бояться смерти, не любить смерть — правильно, генерал?

— Правильно, Немо.

Тэйки с какой-то странной неуверенностью в голосе позвала:

— А подойди, Даня…

Генерал обошел машину.

— Что?

— Ты… в общем, мне понравилось, как ты говорил… — тихо сказала Тэйки. Потом она посмотрела куда- то в сторону, посмотрела в другую, неожиданно схватила Даню за руку и чмокнула в висок.

— Заводи!

Мотор «газика» послушно взрыкнул. Даня отступил на шаг и загромогласил, перекрывая шум:

— В общем… ты это… девка… береги свою шкуру. Не дай им себя поджарить.

— Похоже на признание в любви, — усмехнулась Тэйки. — Давай, Гваддэ!

«Газик» быстро набрал скорость.

Глава девятнадцатая АЛАЯ МОЛНИЯ

Караванные трассы гоблинов Тэйки знала, как свои пять пальцев. На Юге Москвы их было целых четыре. Главная тянулась через весь город от зоны сплошного заселения в пределах Бульварного кольца до остатков южной дуги Московской кольцевой автодороги. Она начиналась у Складской Фортеции в двух шагах от Крымского моста. Тэйки слышала от Кати, что фортом это здание стало недавно, а раньше тут были выставки художников. Слово «художник» она поняла, но смысл слова «выставка» ускользнул от нее. Может, это были известные люди и их выставляли перед всем честным народом? А народ хлопал в ладоши и получал свой кайф, для нее непонятный… но ведь она вообще мало что понимала в старине.

Или народ водил хороводы вокруг них? Или они чего-нибудь говорили интересненькое?

В общем, не важно. Улица там была — Крымский вал называется. И площадь большая, на которой стоит каменный торчок, непонятно кто, наверное гоблинский князь. Тэйки его никогда не видела. Говорят, старый и до ужаса лысый… От торчка трасса идет по бывшему Ленинскому проспекту до бывшей Гагариной площади. Там все порушили уж сколько лет назад, а потом гоблины руины разобрали и трассу вычистили. Не своими, понятно, руками. От Гагары трасса дико петляет по Черным Холмам — там такие бои шли, о! Дома и землю искорежило, разрыло и перекопало. Черные Холмы — и Черные Холмы, а улица какая там была, никто и не вспомнит… За Черными Холмами трасса втекает в Хошиминов пустырь. На пустыре еще