Она попробовала подняться на локтях, но ничего не получилось – запястья прикованы пластиковыми зажимами, чуть выше груди тело фиксирует такая же пластиковая лента. Ноги тоже обездвижены. Вместо привычной одежды, в которой Марина была на теплоходе – бесформенный балахон...
Остается лежать и ждать.
Нет, вряд ли это больница. Кафель потрескавшийся, краска на потолке облезла... Да и зачем ее так привязывать? Может, перелом позвоночника?! Марина пришла в ужас от этой мысли, но потом попробовала пошевелить пальцами на руках и ногах – нет, все в порядке. Значит... Значит, ее обездвижили для иных целей.
Что-то стукнуло, потом раздался скрипучий звук, словно открылась дверь. Марина повернула голову и увидела человека, который шел к ней. Он двигался немного странно, словно у него болели суставы. Одет он был в голубую больничную робу и такие же штаны, голова выбрита до блеска.
– Здравствуйте, – промычала Марина, надеясь, что человек ее поймет.
Пришелец никак не отреагировал. Он подошел к ней вплотную, обдав неприятным химическим запахом, и расстегнул пластиковый ремень на груди. Освободил руки, после чего Марина сама вытащила изо рта загубник, отшвырнула его в сторону и спросила непослушными губами:
– Где я?
Человек молча освободил ее ноги и сделал вялый жест, приглашая слезть с койки. Затем он повернулся к чану с плавающим покойником, и Марина закричала.
Затылка у вошедшего не было. В кости черепа был вырезан аккуратный круг размером с чайное блюдце, закрытый чем-то вроде прозрачного пластика. Сквозь него был отчетливо виден мозг с вживленными панельками, печатными платами и какими-то металлически поблескивающими вкраплениями.
Человек, не обратив внимания на ее крик, возился в чане, опустив туда длинные худые руки. Марина прижала ладони к лицу и потрясла головой – нет, жуткая картина никуда не делась. Из вскрытого затылка вошедшего по-прежнему выглядывала бледная мозговая ткань, нашпигованная железом и электроникой.
Вскочив со своего ложа, оказавшегося хромированной каталкой на колесиках, Марина бросилась за угол помещения. Там обнаружилось что-то вроде санитарного поста: столик с монитором, стульчик и дверь, через которую и вошел жуткий тип. Над столиком висел бумажный плакатик с надписью «Ответственный за противопожарную безопасность д-р Самойлов Н.В.».
Дверь была незапертой. Распахнув ее, Марина оказалась в коридоре, уходившем влево и вправо. Он был освещен допотопными лампами дневного света, которые слабо гудели; некоторые не работали.
Куда бежать?!
Марина не успела решить, потому что на ее плечи легли холодные влажные пальцы. Она с трудом подавила крик, после чего пальцы переместились на локоть.
– Надо идти. Не надо бегать, – раздался голос, сухой и шершавый, словно его обладатель страдал фолликулярной ангиной или надорвал голосовые связки.
– Где я, скажите, пожалуйста, – взмолилась Марина, когда человек без затылка повел ее по коридору налево. – Я... Я дочь председателя Совета Федерации. Меня будут искать...
– Не надо говорить.
Лоботомированный ковылял рядом, сжимая ее локоть. Он выглядел довольно слабым и неповоротливым. Марина прикинула, что могла бы справиться с ним без труда – еще в школе она по настоянию отца занималась джиу-джитсу. Но стоило ли? Человек ее не обижает, куда-то ведет... Не лучше ли сначала разобраться в происходящем, чем бесцельно бегать по незнакомым коридорам, нарываясь на неприятности?
– Хорошо, – согласилась Марина.
Дальше они шли молча. По короткой металлической лестнице спустились на этаж ниже, где перед ними с шипением распахнулись металлические двери, видимо, среагировав на движение. Ничего примечательного по пути Марина не заметила, кроме странных архаичных табличек: «Уходя, гасите свет», «Пожарный гидрант», «План эвакуации», «Порошок не входи», «Дежурный на июнь 2045 – к-т Меламед К.Е.»... Это явно было некое научное учреждение, если предположить, что «д-р» и «к-т» – это «доктор» и «кандидат». В своем мнении Марина утвердилась, когда на нижнем этаже пошли двери с табличками типа «Проф. Филимонов С.С.». Это слегка успокаивало, но коридоры выглядели слишком запущенными и заброшенными, что не позволяло тревоге улечься окончательно.
– Сюда, – просипел провожатый, открывая дверь с надписью по трафарету «СТОЛОВАЯ».
Это и в самом деле оказалась столовая. Ряды аккуратных столиков из темного дерева, стулья, с торца – раздаточная. Аккуратный плакатик с грозной надписью «Спиртные напитки распивать строго запрещается под угрозой немедленного увольнения» и чьей-то размашистой подписью. Господи, даже солонки на столах...
– Надо сидеть, – словно собаке велел провожатый, указывая на ближайший столик.
Марина села на краешек, зачем-то потыкала в солонку пальцем. Соль совершенно окаменела, ею запросто можно было колоть орехи.
Провожатый тем временем убрел, и вместо него появился небольшой робот. Это был самый обычный механический официант, какие вошли в моду в дешевых заведениях лет двадцать назад. Марина помнила, что маленькой очень боялась жужжавших роботов на колесиках, и невероятно обрадовалась, когда папа стал видным политиком и они начали ходить в рестораны и кафе с нормальными человеческими официантами.
Робот подкатил к столику, остановился и при помощи гибкого манипулятора поставил перед ней тарелку и кружку, потом выплюнул из специального окошечка ложку в пластиковом пакетике. Не дожидаясь, пока официант уедет, Марина зачерпнула содержимое тарелки и принялась его разглядывать. Вроде бы гречневая каша с мясом... В кружке плескалась черная жидкость, если верить запаху – кофе. Пожав плечами, Марина вспомнила вычитанный в какой-то книге солдатский принцип «есть, мыться и спать при каждом удобном случае, потому что следующий может представиться не скоро» и отправила ложку в рот. Каша была суховатой, но в принципе съедобной. Кофе оказался горячим и горьким, сахара в нем на вкус Марины не хватало.
Когда она почти доела свой обед (или это был ужин? а может, завтрак?), в столовую вошли еще двое. Один – такой же унылый проводник в голубой больничной робе, второй – самый обыкновенный парень в футболке со странным трехбуквенным латинским логотипом, словно скрученным из проволоки. Симпатичный, губастенький, с модной прической. Определенно крашеный – не бывает в природе волос с таким платиновым отливом. На лице парня возникло обалделое выражение, и он было рванулся к Марине, но провожатый ухватил его за локоть и усадил за соседний столик со знакомыми уже словами:
– Надо сидеть. Не надо говорить.
Марина жестом велела, чтобы парень молчал. Тот послушно кивнул. Как только провожатый ушел, Марина вполголоса спросила:
– Ты кто? Где мы?
– Черт его знает! – испуганным шепотом отозвался парень. – Я помню, как с теплохода в воду упал, когда он тонуть начал... Уроды какие-то кругом! Это никакая не больница, по-моему!
Появился робот, который привез соседу такой же обед, как ей. Хотя официант вряд ли способен был подслушать, парень подождал, пока тот уберется восвояси, и продолжал:
– Меня Костик зовут...
Девушка представилась, подумав, что сроду не знакомилась с молодыми людьми в такой дурацкой ситуации.
– Не нравится мне все это... – шептал парень, тиская в кулаке ложку. – Зомби эти... «Не говорить», «стоять», «сидеть»... И где остальные? Мы что, только двое со всего теплохода спаслись? Так не бывает...
– Разберемся. Тебя где держат?
– Я не запомнил... – виновато признался Костик.
– Ладно, неважно. Кормят – значит, мы им зачем-то нужны.
Парень скорчил рожу и с отвращением принялся за еду.
Вернулись провожатые; они застыли бок о бок в проходе между столиками и явно ждали, пока их
