— А ничего не делать, — сказал Костя, — отдать его Петечкину и Васечкину для живого уголка. Они о нем позаботятся.
— Ну что ж… Пожалуй! — подумав, согласился директор. — Для школы это будет неплохо. Наглядное, так сказать, учебное пособие. С кормами, понятное дело, поможем, да ведь этих чертенят еще найти надо! Где вот они сейчас?
— Да где-нибудь рядом толкаются, — сказал Евстигнеев. — Чтобы эти сорванцы такое зрелище упустили… Здесь они!
— Петечкин! — крикнул Костя. — Васечкин! А ну выходите, пока мы не передумали!
Из-за ближайшей молотилки осторожно, словно нашкодившие коты, вылезли Петечкин и Васечкин.
— Все слышали? — строго спросил директор.
— Ага, — сказал Петечкин ломающимся голосом.
— Конечно! — добавил Васечкин и шмыгнул носом.
— Тогда забирайте своего зверя!
Петечкин и Васечкин подбежали к дракону и принялись что-то нашептывать ему. Дракон поднял все три головы, осмотрелся и трусцой засеменил вслед за ребятами.
— Ну вот и порядок! — вздохнул Захар Игнатьевич и тут же обеспокоенно спросил: — А он их не… того?
— Сожреть? — подсказала Яга.
— Ну да. Типа съест…
— Не-эт! — решительно заявил Кощей. — Куда ему? Он же травоядный! К тому же они теперь — друзья навек. Драконы — существа благодарные. — Тут он посмотрел на Костю. — А нам с вами нужно спешить к Шлоссеру. Увы, я действительно не могу обходиться без электричества!
Эдик, Серый и Колян с Толяном сидели на высоком берегу реки и мрачно посматривали на темнеющий невдалеке лес. Где-то там, в лесной чащобе, прихотливо вилась дорога, ведущая в город. Где-то там текла нормальная, понятная жизнь. Там их уважали, а многие боялись, и все было как надо, а здесь… В этой забытой богом дыре всякий четвероногий петух, всякая бабка могли их напугать и даже обидеть!
— Теперь понятно, почему Кислый умом двинулся, — сказал Толян и мрачно сплюнул на траву.
— Тебе еще хорошо, — сказал Серый, — у тебя все путем, а мне с такой шеей куда?
— В зоопарк! — посоветовал Толян и едва не получил в зубы.
— Не до смеха, — сказал Колян, — надо быть настороже. Может, тут покойники по ночам гуляют?
— Ша, пацаны, — сказал Эдик, — хорош трепаться! Нам главное что? Срубить башни, а там по тихой смотаемся отсюда и заживем, как короли! Серому башку отрежем и шею укоротим, тебе, Колян, новые зубы вставим!
— У меня свои еще ничего, — испугался Колян, — зачем мне чужие?
— Сейчас это модно, — сказал Эдик. — Ты же деревня, ничего в таких вещах не рубишь. Ты знаешь, какие зубы сейчас вставляют? Закачаешься! И вообще. Каждый откроет счет в Швейцарии, поедем на Кенары. Отдохнем.
— Это хорошо, — вздохнул Серый, — отдохнуть надо. А то я что-то устал!
— Меньше шеей верти, — посоветовал Толян.
— А по зубам! — лениво сказал Серый.
— Заткнитесь, — приказал Эдик, — пока обоим не навешал. Короче, действуем так. Ночью идем к заводу. Там этот… обезьян. Надо его пришибить на фиг, чтобы не мешал. Ты, Колян, самый шустрый, возьмешь обезьяна на себя.
— А если он кирпичом?! — испугался Колян. — Чу делать-то?
— Ты у нас тренированный, — ухмыльнулся шеф, — карате изучал. Дашь ему по чайнику и прогонишь с крыши. Теперь дальше. У входа наверняка будет пастись Лисипицин. Он и от десяти процентов не откажется, гад! Возьмем его за хибон, пусть показывает, где что. Дальше. Рыжевье к бабке не потащим. Нам шухер ни к чему. Закопаем где-нибудь здесь, а потом вывезем. Может быть, за один раз все и не увезем!
— Увезем, — уверенно сказал Серый. — Выбросим все лишнее из машины и увезем.
— Там будет видно, — здраво рассудил шеф, — может, и все сразу.
Он на минуту замолчал, уставившись на Толяна.
— Жрать хочется! — сказал он совершенно без всякой связи с предыдущим.
— Шеф, а я-то тут при чем? — насторожился Толян.
— Ни при чем, — сказал Эдик, отводя глаза и сглатывая слюну. — Маланья небось обед сготовила!
— Пойдем, а то не достанется, — забеспокоился Колян.
— Мясца бы, — вздохнул Эдик. — Колбаски…
— Да здесь небось и колбасы нет, — сказал Серый, — это сельпо, тундра!
— А может, дойдем до магазина, посмотрим, — предложил Толян. Его идея была подхвачена всеми.
— Надо глянуть, — сказал шеф, — может, чего и придумаем?
Поднявшись и отряхнув штаны, они направились в сторону сельмага.
Надпись «Люська-насос» все еще красовалась на пыльном витринном стекле. Шеф прочел ее и надолго задумался.
— А может, раскрутим ее, эту Люську, — сказал он неуверенно.
В это время из магазина вышел Евстигнеев. Из авоськи у него высовывалась палка колбасы. Яйца в пакете Евстигнеев держал в руке. Увидев братков, Евстигнеев нахмурился, но ничего не сказал.
— Шеф, — прошептал Серый, — давай я ему яйца разобью!
— Бесполезно, — махнул рукой Эдик, — я уже разбивал…
— Я имею в виду настоящие, в сумке!
— Увянь! — сказал Эдик. — Без тебя проблем хватает. Пошли в магазин!
Никто из братков не увидел, как с другой стороны к сельмагу подошла Яга Степанидовна. Мстительно усмехнувшись, она прошептала заклинание, изменяющее внешность, и через минуту уже стояла возле дверей магазина, самодовольно рассматривая в пыльном стекле свое отражение.
Появление в магазине четырех коротко стриженных бугаев произвело на Люську самое благоприятное впечатление. Она попыталась придать своим растекшимся телесам хоть какую-то видимость формы и изобразила на лице игривую улыбку. При этом жиденькие волосы у нее сами собой приподнялись и улеглись в виде полупрозрачного хохолка.
— Здравствуйте, мальчики, — произнесла Люська с придыханием, — что будем брать?
— Колбасу! — вожделенно произнес шеф и запустил руки в карманы. — Ой! — тут же сказал он фальшивым голосом. — А мы деньги забыли! А можно мы потом принесем?
Игривый хохолок на голове у Люськи мгновенно опал и рассыпался по мясистому лбу тонкими волосинками. Тело снова стало туловищем, а в глазах мелькнул подозрительный огонек.
— Ишь ты какие умные! — усмехнулась Люська. — Тут кадры вроде вас часто крутятся, каждый норовит наколоть. Нет денег — нечего по магазинам шастать.
— Ты чего выступаешь-то? — нахмурился Серый. — Захлопни лучше пасть!
Люська медленно встала из-за прилавка и заколыхалась, словно плохо приготовленный студень.
— У кого пасть? — угрожающе осведомилась она, подхватив с весов двухкилограммовую гирю. — Молчал бы уж, чучело длинношеее! Небось всю жизнь по окнам зырил, вот шея и вытянулась!
Серый задохнулся от обиды.
— Ты че, ты че? — зачастил он со слезой в голосе, и неизвестно, чем бы закончилась эта ссора, если б в магазин не вошла высоченная старуха в спортивном костюме голубого цвета и бейсболке. Узнать в даме Ягу Степанидовну было совершенно невозможно. Все участники этой некрасивой сцены невольно замолчали и уставились на нее.
— Здрассьте-мордасъте! — пробормотала Степанидовна и уже громко и отчетливо добавила: — Добрый день, молодые люди!
— Ага! — кивнул Эдик, с опаской поглядывая на бабку.
С некоторых пор старухи стали вызывать у шефа чувство неуверенности в себе. А эта так и вообще
