— Сработала магическая сигнализация. Кто-то проник в Тридевятое царство!
— Я так и знала! — всплеснула руками Яга. — Это приезжие! Они тут недаром шастали, упыри трегубые, рогатые!
— Сколько их? — по-деловому спросил Кощей и принялся что-то высчитывать на пальцах.
— Четверо, — сказал Костя, — во всяком случае, я видел четверых. Да и Жульетта то же самое говорит.
— А в царство проникло пять человек, — таинственным голосом сообщил Кощей. — Так, может, не они?
— Они! Лисипицин небось с ними…
— После всего, что было, вряд ли он решится, — сказал Костя.
— Этот идол да не решится? — возмутилась Степанидовна. — Да он спит и видит, как бы напакостить! Загребущий, захапущий! В пень его надо было превратить, в трухлявый, жуками изъеденный!
— Надеюсь, вам представится такая возможность, — тонко улыбнулся Кощей. — И все-таки вернемся к нашим баранам. То есть бандитам.
— Баранам, баранам! — закивал Леша. — Ух, напустить бы на них порчу!
Яга скромно потупила глаза и смолчала.
— Хорошая идея, — кивнул Кощей, — но несколько запоздалая. Главное в другом. Что им, если это они, понадобилось в Тридевятом царстве?
— Деньги, — сразу сказал Костя. — Золото!
— Ну если золото, это еще полбеды, — сказал Кощей, делая таинственные глаза.
Естественно, остальные сразу закричали:
— Если не золото, то что?
— А вот этого я вам пока не скажу, — вздохнул Бессмертный, — на совещании Великих Магистров, где я недавно был, с меня взяли подписку о неразглашении, да не одну, как обычно, а целых три. Одно могу сообщить. Есть в этом царстве нечто, или некто, — тут он сделал суровое лицо и перешел на шепот: — кто может все живое обратить в камень!
— Батюшки-светы! — ахнула Яга. — Да где ж этот Тутанхамон? Своими руками бы съела!
— Руками не едят! — строго сказал Кощей. — Для этого есть нож и вилка. Что же касается потенциального злодея, то предсказания наших звездочетов сходятся в одном: он где-то близко и готовится действовать.
— А может быть, это космические пираты, о которых Крян рассказывал? — предположил Костя. — Ведь они должны быть на подходе.
— Нет, этот злодей местный, тутошний.
Костя почесал за ухом, поморщился, как от зубной боли:
— Так не пойдет. Потенциальный злодей неизвестен, ну и плевать. Наверняка это Лисипицин. Больше некому. А вот что он замышляет… Тайна за тремя подписками. И как можно в таком положении работать?
— Да уж, Кощеюшко! Ты бы сказал, а? Шепнул бы нам на ушко, что за ужас такой намечается, а мы бы уж того… Никому!
— Да не могу! — с досадой в голосе воскликнул Кощей. — Сказано ведь — подписку давал!
— Мы тоже можем дать, — намекнул Костя.
Кощей задумался.
— А ведь это идея! — сказал он через минуту. — Вы тоже дадите подписку о неразглашении, а я вас посвящу в эту ужасную тайну.
— Тогда не томи, — посоветовал Леший.
— Если я кому-то мешаю, я могу уйти! — гордо сказала Шишига и передернула плечиками.
— Не согласен! — рявкнул Горыныч. — Все так все!
— Все так все, — как эхо повторил Кощей и вынул из-за пазухи заранее отксерокопированные листки с отпечатанным текстом. Листков было много. Гораздо больше, чем присутствующих.
— Расписаться нужно здесь и здесь, — сказал Кощей, показывая пальцем, — остальные возьмите себе. На случай, если кого-нибудь придется посвятить дополнительно. — Он аккуратно собрал подписанные листочки и спрятал в карман. — Ну а теперь слушайте!
Все затаили дыхание.
— Буду краток. В Тридевятом царстве, в черном замке спит Идолище поганое! — Кощей обвел друзей многозначительным взглядом, но нужной, как ему казалось, реакции не увидел.
— Подумаешь! — разочарованно сказал Костя. — Идолище поганое спит! Ну и пусть спит. Ему уже один раз навтыкали. Можно повторить.
— Верно! — подхватила Яга. — Илья-то Муромец ему зенки на задницу натянул и моргать заставил. Нешто мы хуже?
— Илья — человек особенный, — слегка вздрогнув, сказал Кощей, — мне неприятно об этом вспоминать, но он и ко мне любви не испытывал. С ним вообще трудно было ладить. Ну сами посудите: ты ему слово, а он тебе по голове! Совершенно невозможно общаться! — Кощей инстинктивно притронулся к затылку. — И потом. У него был меч-кладенец, не фальсификат, как у Степанидовны, а настоящий. А против такого аргумента не попрешь. И вообще. Преступление всегда легче предупредить, нежели ликвидировать последствия.
— И все-таки что страшного в этом Идолище?
— А то! — нахмурился Кощей. — По преданию, если оно проснется, то сокрушит три царства. В пыль обратит!
— Тогда зачем его пробуждать? — продолжал недоумевать Костя. — Какая тут логика? Этот Идолище, должно быть, идиот. Зачем превращать в пыль цветущий край? Даже с точки зрения выгоды это глупо. А тот, кто ему помогает, ему-то что за корысть? Неужели только злоба? А может быть — месть?
— Вы, Костя, не в курсе, — ворчливо заметил. Кощей. — Того, кто его разбудит, Идолище сделает царем!
— Над кем? Если все разрушено?
— Ну кое-что, конечно, останется…
— Короче, ясно, — сказал Костя, — проникновение необходимо пресечь! Тогда нечего тянуть резину. Тут каждая секунда дорога. Кто со мной?
Желание идти на перехват изъявили все, кроме Кощея, который, как всегда, сослался на срочные дела. Костя сбегал в избу и принес несколько красных повязок с надписью «лесохрана». Уже через минуту друзья были в пути.
После долгой борьбы с резиновыми кралями Эдиком овладело лихорадочное возбуждение.
— А они ничего, — прошептал он Толяну на ухо. — Как живые!
— Да лучше, лучше, — отозвался Толян. — Мягкие такие! И вообще, у них все, как надо, я проверял.
— Тише вы! — прошептал Лисипицин. Он остановился возле двери, ведущей в смежное помещение. — Сейчас проверим, все ли на месте. — Он быстро подобрал ключ и вставил в замочную скважину.
Дверь распахнулась без скрипа. В лицо Эдику пахнуло стойкой пластмассовой вонью.
— Заходите!
Лисипицин плотно прикрыл за ними дверь. Вспыхнул свет. Братки изумленно огляделись. Все полки были битком набиты самым разнообразным пластмассовым оружием: мечами, саблями, зверского вида ятаганами…
— Обалдеть! — прошептал Эдик. — Как настоящие!
— Это и есть настоящие, — с придыханием оказал Лисипицин. — Осторожнее, а то без рук останетесь! Пластмасса-то не простая, а заговоренная, прочней булата.
— Ты кому заливаешь! — ухмыльнулся Эдик, беря в руки японскую катану и взмахивая ею над головой.
Вжик!
— Ай! — взвизгнул Серый, хватаясь за голову и приседая. — Ты чего, шеф? Больно же!
