Под конец занятия Лесай показал мне то, что считалось высшей ступенью в боевой магии, да и в магии вообще. Это были изменения принципов построения заклинаний. Обычно с этим шутить не стоило — меняя такие принципы во время творения заклинания, маг рисковал: его усилия могли либо оказаться напрасными — если заклинание не удастся, либо причинить ему самому вред. Но маг, легко работающий с принципами, меняющий их по своему желанию на лету, во время боя, приобретал громадные преимущества. Его действия нельзя было предсказать. Действительно, как понять заклинание, если оно создано только что, на ходу, из головы, и состояло из молнии, удушения и прямого ментального удара? Никак. Вот это-то и объяснил мне Лесай. Он четко и убедительно доказал, что грубая сила решает далеко не все проблемы. Да что там, ничего она не решает. Мне оставалось только удивляться, как я еще остался жив после всех своих приключений и похождений.
Расстались мы поздно вечером, договорившись о времени следующего урока. Я был выжат как лимон и едва держался на ногах. Лесай же был по-прежнему бодр и весел и даже напевал что-то себе под нос, словно он и не провел целый день в схватках со мной.
Мы вернулись к шатру, и, оставив там Лесая, я двинулся к дому. На другой стороне поляны, около все еще горевших костров, я встретил Мириона и, поборов усталость, отвел его в сторону для крупного разговора.
Сначала я поблагодарил его за учителя, а потом обматерил по полной программе за то, что он не предупредил меня, какой именно сюрприз меня ожидает. Мирион смеялся — он был доволен. Потом мы поговорили еще немного, в основном я забросал Странника вопросами о своем учителе. Мирион как мог ответил мне.
Лесай оказался наставником магической школы Васпасана. Он был главным инструктором по боевой магии в этой школе, которая представляла собой семейный клан. Это была очень уважаемая школа магов, но малоизвестная за пределами своей реальности — ее ученики были, как правило, членами одной семьи и неохотно делились знаниями с чужаками. Но для меня было сделано исключение. Лесай, как выяснилось, был давнишним знакомым Мириона. Странник рассказал ему обо мне и попросил совета — как быстрее научить молодого мага уму-разуму. Лесай заинтересовался моей персоной и выразил желание самолично взглянуть на эдакое чудо в перьях — то есть на меня. Мирион сказал, что до последней минуты не знал, будет ли Лесай учить меня или ограничится парой советов. Видимо, я все-таки приглянулся ему, потому что я знал — меня учили, и учили по высшему разряду, без поучений и наставлений. Я спросил Мириона, почему только три дня? Он ответил, что на большее у нас просто нет времени. Ни у Лесая, покинувшего учеников, которым нельзя надолго прерывать занятия, ни у нашей компании, что ожидала ответа из Центра Миров. Так что у меня оставалось только два дня, и Мирион посоветовал мне выжать из Лесая все, что только можно выжать за такое короткое время. Я был полон решимости последовать его совету.
Вернувшись домой, я поел — пока шла тренировка, заботливый Мирион набил мой мешок едой — и вызвал Фло. Я был совсем обессилен, так что разговор у нас вышел короткий. Она очень обрадовалась моему «звонку». Я рассказал ей про учителя и про то, что едва жив от усталости. Фло мне посочувствовала и велела особо не перетруждаться, мол, я ей нужен живой и здоровый. Я пообещал ей остаться в живых, и, обменявшись астральными «поцелуями», мы расстались.
Я уснул, едва моя голова коснулась подушки. В последний момент я, правда, успел подумать о том, что неплохо бы записать уроки Лесая, но потом провалился в сон, не успев придумать, как мне записать уроки в мире, где нет ни бумаги, ни карандашей, ни компьютеров.
VI
Два дня пролетели незаметно. Для меня они слились в единую схватку, длинную и запоминающуюся. Ночи, короткие разговоры с Фло — все это отступило на второй план. Я жил только боем — новыми заклинаниями, вариантами старых и прочее, прочее, прочее… Я не стал записывать уроки Лесая, хотя и догадался, как это сделать, — к моим услугам был кристалл памяти, подаренный мне Мирионом. Уже утром второго дня я понял, чему меня учит Лесай. Он учил меня работе с принципами, работе по построению новых вариаций и созданию собственных цепочек. Он не заставлял меня зубрить готовые примеры, нет. Он будил мою фантазию, натаскивал интуицию и вбивал в меня новые рефлексы. Кое-что он вложил в меня с помощью магии. В итоге мое представление о магическом бое полностью переменилось. Я понял, как ошибался, считая бой простым обменом ударами. Это, может, и удавалось с земными магами, но настоящий бой был больше похож на тактическую компьютерную игру, где от твоего хода зависела жизнь. Эти знания бесполезно записывать. Это надо было прочувствовать. И мне это удалось.
Утром четвертого дня мы прощались с Лесаем. Оказалось, что немногословный толстячок пользовался уважением у Странников — попрощаться с ним пришли почти все. Не было только Нарта — по каким-то причинам он не хотел встречаться с Лесаем.
Мне удалось урвать пару минут для личного прощания. Когда мы остались одни в шатре мага, я опустился на колени перед сидящим Лесаем и поблагодарил его за все, что он сделал для меня. Маг засмеялся в ответ и сказал, что я сделал все сам. И еще он сказал, что был бы рад, если бы все его ученики были похожи на меня. Обнявшись на прощание, мы расстались скорее как друзья, а не как учитель и ученик.
После прощания начался ритуал переноса, в котором участвовали все Странники. Мне дела не нашлось, и я просто смотрел, как тает в воздухе неуклюжая на вид фигура Лесая, наставника боевых магов.
Когда все кончилось, я побрел к дому, чтобы наконец всласть выспаться. У самого края поляны меня нагнал Мирион.
— Игорь, — окликнул он меня. — Надо поговорить.
Я обернулся и подождал Странника. Мирион был бледен, под глазами у него появились мешки, и, кажется, он даже похудел.
— Послушай, — сказал Мирион. — Сегодня утром я получил ответ от магов Центра Миров.
— И? — спросил я, зная наперед, каким будет ответ.
— Если коротко, то они сказали: «Разбирайтесь сами». Мне кажется, что Таллорну нет дела до Земли или они уже смирились с ее потерей.
Мне стало не по себе. Нет, конечно, на помощь магов Центра Миров я и не рассчитывал, но так цинично обрекать на гибель целый мир… Мой мир!
— Ну и хрен с ними, — зло сказал я. — Сами разберемся! Есть идеи, как это сделать?
— Есть, — кивнул Странник. — Есть идеи, и есть новая информация. Надо собраться и поговорить.
— Нет проблем, — согласился я, хотя валился с ног от усталости. — Когда?
— Сегодня вечером. Мы придем к тебе и все обсудим.
Я кивнул. Что ж, наши посиделки с обсуждением поступившей информации становились традицией. Уж не образовываем ли мы новый Совет? Совет магов мира Странников?
Мирион кивнул и собрался уходить. При мыслях о Совете я вспомнил еще кое-что и окликнул Странника:
— Погоди! Как там у тебя дела с Советом Странников?
— Плохо. Похоже, раскол стал необратимым. Боюсь, заселение этого мира приостановится.
— И правильно, меньше народа — больше кислорода, — пошутил я.
Мирион вздохнул, мне стало стыдно за глупую шутку. Тяжело смотреть на человека, планы которого рушатся на глазах. Ведь я знаю, Мирион хотел как лучше, чтобы всем было хорошо. Меньше всего он думал о себе. А тут все рассыпается…
— Не горюй, — сказал я, — прорвемся. Вот только разберемся с Бездной.
— Да, — серьезно сказал Странник. — Бездна. Все остальное пустяки, вздор.
— Ну, до вечера. Пойдете ко мне, захватите винца, у меня все кончилось.
Мирион кивнул и побрел к центру поляны, где группа Странников устанавливала новый шатер. Глядя на его сгорбленную фигуру, я вдруг остро почувствовал, что мир меняется. Больше уже ничего не будет
