Двигаясь легко и грациозно, будто танцуя, он шагнул навстречу здоровяку, а потом то ли подножку ему поставил, то ли толкнул, то ли еще что — Маша так и не поняла, но громила с воем полетел на землю, хватаясь то за одно, то за другое. Может, Весь его серпом порезал? Но нет, он был безоружен.
— Иди сюда, — поманил он пальцем бородача, который как раз успел подняться. — Ну иди, иди!
— Ах ты вошь мелкая! — окончательно рассвирепел тот, и без того обиженный Машей. — Да я тебя пополам порву!..
— Как бы тебя зашивать не пришлось, — хмыкнул Весь. Маша готова была поклясться, что он ухмыляется.
Бородач, набычившись, ринулся вперед, замахиваясь пудовым кулачищем — таким не то что Веся, а и Машу можно было отправить на тот свет! Что произошло дальше, Маша опять не поняла: кажется, Весь встретил кулак бородача раскрытой ладонью, потом поднырнул под его руку. И вот уже бородач согнулся в три погибели с вывернутой за спину рукой, не смея шевельнуться и только подвывая! Маша припомнила, как однажды Весь ее саму вот так же скрутил — и правда, не шелохнешься, не то локоть точно сломаешь!
— Ну, ну, — успокаивающе произнес Весь, не успевший даже запыхаться. — Ты не переживай так. Рука пока что цела, но если я вот так сделаю…
Он чуть двинулся, и бородач завыл громче.
— Больно ты хлипок, — заключил Весь и дал бородачу основательного пинка. — Проваливай отсюда, пока я в хорошем настроении!
Как ни странно, тот живо припустил в сторону постоялого двора. За ним на полусогнутых отправился поверженный громила, ну а третий их подельник, оценив ситуацию, бросил девицу и побежал следом.
— Трусы, — констатировал Весь. — Размяться толком не дали. Что вытаращилась? — спросил он у Маши. — Или ты с ними воспитательные беседы собиралась проводить? Такие только силу понимают…
— Угу, — мрачно сказала Маша и направилась к девице. Та сидела на травке и заливалась слезами, видимо от счастья.
— А из-за чего сыр-бор разгорелся? — полюбопытствовал Весь и подошел ближе. — О!..
Полуобнаженная девица уставилась на него снизу вверх полными слез глазами, а потом вдруг вскочила и запечатлела на его губах смачный поцелуй.
— Спасибо, спасибо вам! — жарко шептала она, прижимаясь к мужчине пышным бюстом.
— Мне нравится, когда спасенные ведут себя вот так!.. — сообщил Весь Маше, отодвинув на мгновение девицу. — А не дуются по две недели.
— Да я!.. — возмутилась Маша, но что толку было гневаться?
Спасенная девица в самом деле оказалась красавицей: темные волосы мягкими волнами спускались до пояса, кожа ее была удивительно светлой, а глаза — ярко-синими. Изящная тонкая фигурка, миловидное лицо — на такую любой мужчина засмотрится, а уж когда она, считай, раздета…
Свою настоящую спасительницу — Машу — девушка вообще не замечала. А ведь если б не Маша, то Весь ни за что не ввязался бы в драку — ему ведь плевать на несправедливость и на то, что обижают невинных. Наверное, он вмешался, лишь опасаясь, что Машу убьют или покалечат, а она, как он сам говорил, ему еще пригодится.
Теперь Маша со смешанными чувствами — облегчения от того, что Весь ей все же помог, и негодования из-за его поведения — смотрела на эту парочку, не решаясь их как-то прервать. Да и не могла же она силком оттаскивать девицу от Веся, а добром та явно уходить не собиралась.
— Хватит, хватит, милая, — решительно отстранил ее Весь. — Я уже понял, насколько ты мне признательна. Но я хоть и бродячий артист, а эротическое представление посреди дороги давать не собираюсь, люди не оценят! Да и ехать нам пора.
— А можно мне с вами? — робко спросила девушка, глядя на Веся с немым восторгом и обожанием.
— Можно, — неожиданно разрешил Весь.
Маша пораженно уставилась на него: всегда такой подозрительный и нелюдимый, он вдруг охотно согласился взять с собой совершенно постороннюю девицу!
Девушка восторженно взвизгнула и снова кинулась на шею Весю в порыве благодарности.
Маша не знала, что и сказать, но почему-то ей очень хотелось отговорить Веся от путешествия вместе с новой знакомой.
Дождавшись, пока тот в очередной раз отцепит от себя красотку, Маша спросила у девушки:
— А разве у тебя здесь никого нет?
— Меня больше ничто не держит, — печально ответила та. — Все меня бросили, никому я не нужна! Лучше уж уехать поскорее, чтоб сердце не рвать!
— А вещи? — предприняла еще одну попытку Маша.
— Ничего у меня не осталось! — еще горше вздохнула спасенная. Маша хотела поинтересоваться, что же выгнало девицу на дорогу без вещей и денег (судя по словам того бородача), но та вдруг всплеснула руками и воскликнула: — Ах, я даже имени своего не назвала! Эйлисой Лисьей меня зовут.
«Не представилась, а сразу к Весю целоваться кинулась!» — ядовито подумала Маша, но не стала говорить об этом вслух.
— Эйлиса, значит? — хмыкнул Весь. — Ну так залезай на телегу, Эйлиса. Я Весь, это вот Маша, остальные церемонии после, хватит зевак собирать!
Маша не нашлась, что сказать. Вроде бы все правильно, девушке в самом деле стоило как можно быстрее оказаться подальше от городка, где на нее напали и где ее не ждет ничего хорошего, однако подозрительная была эта Эйлиса, и все тут! Кто она такая, откуда? Если здешняя, то что могло произойти, раз она вдруг кинулась в бега? Ведь не может такого быть, чтоб в городке, где девушка прожила всю свою жизнь, не было никого, кто беспокоился бы о ней, кто стал бы ее искать! Таинственно и непонятно!
А Весь тем временем бесцеремонно отдал девушке платье Маши — голубое, ее самое любимое, да еще и ворчал, что, дескать, велико оно Эйлисе! Кроме того, попытался заставить Машу срочно его ушить, но тут уж она взвилась на дыбы. Конечно, Маша, не задумываясь, вступилась за девицу, но это вовсе не значило, что теперь она должна во всем ей помогать и поступаться своими интересами. Напротив, это Эйлисе следовало быть благодарной, но та изливала всю свою признательность исключительно на Веся. А тот и рад стараться — в ближайшем городке купил Эйлисе красивое платье, изрядно облегчив их общий кошелек!
Вроде бы Маше не в чем было упрекнуть Эйлису, но уж больно странно та себя вела. Рассказывала о себе мало и неохотно, говорила, что родители у нее умерли, а ей пришлось трудиться служанкой на постоялом дворе. Хозяин давно подбивал к ней клинья, но девушка блюла себя и отказала противному толстяку (хотя, взглянув на то, как она вела себя с Весем, никто бы не поверил, что она еще не знала мужчин!). Тогда тот обвинил ее в краже и угрожал сдать ее страже, если Эйлиса не расплатится с ним собственным телом! А за воровство могут руку отрубить или на рудники отправить. Вот потому-то она и решила сбежать, но ее поймали!
На этом месте девушка расплакалась, и Весь тут же прекратил всякие расспросы. Он явно не замечал ничего подозрительного, хотя всегда гордился своей проницательностью.
«У мужиков при виде красивой бабы все мысли вниз стекают!» — вспомнились Маше грубоватые слова хозяйки постоялого двора в Перепутинске.
Похоже, она прекрасно знала, о чем говорила. Раньше Весь не был настолько беспечен и легковерен, а сейчас, кажется, мог думать только об Эйлисе.
А Маше она упорно не нравилась, и дело было не только в том, что Эйлисе досталось ее платье, что Весь тратил на нее деньги. Просто что-то не давало покоя. Вроде бы на вид девушка была очень милой, наивной и совсем юной — лет семнадцати, не больше. Однако вела себя она как особа весьма опытная. И на служанку не походила вовсе: Маша-то знала, какие у них руки, даже у молоденьких. А эта была белоручкой, сразу видно. Шить не умела совсем, что для местных очень необычно, стряпать тоже. Такую только в посудомойки или прачки, но опять же — у тех руки от возни в воде страдают, а у этой чистенькие и беленькие!
Но тут Маше вспомнились слова Веся, мол, он предпочитает дам бывалых, которые знают, что нужно мужчине. Спасенная явно обладала такими знаниями, а вкупе с юностью и свежестью это делало ее
