Петр Фельдиперсович бдительно нес вахту в своем стеклянном закутке: пил чай и по обыкновению наслаждался мемуарами военных. Старик любит вспоминать молодость и подвиги, причем не только свои, но и чужие. Увидев меня, консьерж расплылся в улыбке, обрамленной седыми и на вид колючими усами. Открыл окошко своей будки и поздоровался.
— Доброго часа вам, — ответила я, тщательно маскируя желание отправить его погреть стариковские косточки в жерле вулкана. Я не злая, но, увы, память у меня хорошая. Обожженные пяточки заныли сразу, как я вошла в подъезд. — Вы поможете мне Эллу до офиса донести? — Объяснять деду, в чем дело, мне не требовалось. Он… Да что он — половина обитателей здания в курсе эмоциональной особенности эльфийки протирать одеждой полы при каждом удобном случае!
— Отчего же не помочь? Конечно, помогу! — Фельдиперсович с готовностью встал. Покряхтел, растирая поясницу, и начал спускаться по лестнице. — А вы, Фейечка, еще не знаете, как я вам на досуге подсобил. Почитай, ваше имущество от разграбления спас! — произнес старик, выпячивая впалую грудь в заношенном армейском кителе.
— Да?! И что же произошло? — Благодарность за помощь быстро сменилась на раздражение, которое выползло сквозь сжатые зубы со словами, но ничего более я себе не позволила, а консьерж не заметил подвоха в вопросе.
— Да приходил намедни один полуголый. Тобой представился. Да что я, парня от девушки отличить не могу? Глаза-то видят еще!
Мы вышли на улицу, подхватили за руки и за ноги Эллу. Внесли ее в дом и начали подниматься по лестнице на второй этаж, где располагался офис.
— А вы, Петр Фельдиперсович, о заклинании материальной иллюзии слышали? — Вес эльфийки согнул меня пополам. Она ведь худая. Откуда же такая тяжесть в полупрозрачном теле? У нее кости из чугуна отлиты?
— Слыхал. Но меня таким не обманешь. Мага иллюзией провести не удастся! — авторитетно заявил бывший вояка. И почему я об этом не знала? — Он ведь к вам в квартиру пробраться пытался, но я его за ухо схватил, а он сопротивляться начал! — Еще как, щитом прикрывался, мечом отбивался! — А я его к стенке прижал в уголке и говорю, значит, нечего тут непотребство творить! — Это кто еще непотребство творил?! — Иди отсюдова! Одной рукой его держу, второй дверь открыл… — Ага, из уголка, где парня зажал. Ну и длинные же у него руки. — По лестнице его сволок и за порог выставил!
Я вскинула голову, прожгла консьержа гневным взглядом и решила, что пора раскрыть карты и предъявить герою его жертву во плоти! Слышать дальнейшее пустое хвастовство, никоим образом не соответствующее действительности, сил больше не было. Настало время восстановить справедливость и запятнать доброго дедушку сажей правды. Или с него морального пинка хватит? Дружеского, чтобы со двора рыбкой вылететь, оказалось достаточно.
Я уперла руки в бока, выронив несчастную Эллу, которая в этот момент ровно на две секунды почтила нас своим возвращением в мир бодрствующих, ибо в следующий — ее затылок испытал на прочность каменную кладку ступенек.
— Знаете, многоуважаемый Петр Фельдиперсович, мне кажется, вы несколько преувеличили свои заслуги. Разве парень не умолял вас впустить его домой? — Я сделала шаг навстречу деду и наступила на что-то мягкое. — Разве не привел достаточно доказательств, что он — это я? Между прочим, пятки у меня до сих пор болят, а на попе синяк размером точно с ваш ботинок!
Консьерж выкатил глаза, ослабил воротничок. Он смотрел на меня щенячьим взглядом, полным раскаяния. Неожиданно на старика, который и после отставки стремился приносить пользу обществу, а не слыть старым брюзгой и бездельником, обрушилось понимание страшной ошибки. И ее последствий. Я ведь могу кляузу на него в жилищное управление накатать и в профсоюз наябедничать, а еще на общем собрании жильцов с порицанием выступить. И о будущей собаке забывать не стоит.
— А как же пегас? — спросил Петр Фельдиперсович, покрасневший, словно спелый помидор от моей гневной отповеди.
— С ним я еще разберусь! — Я не намеревалась откладывать продажу неверного друга человека в долгий ящик. Секретаршу к работе приставлю и сразу займусь. Меньше четвероногих проблем — меньше головной боли от их язвительных замечаний.
Дед стоял, опустив голову и руки. Его виноватый вид вызвал у меня приступ жалости, которая напомнила о том, что я сама совершаю ошибки. Разрази меня молния Зевса, стыд за слова, а еще более за мысли о мелочной мести окрасил мои щеки в тон цвета лица консьержа. Так и демонам уподобиться недолго, отвечая злом на все, что мне не понравится.
— Ты уж прости старика, девочка… — пробормотал он, и мои обвинения показались мне совершенно необоснованными и нелепыми. Он ведь хотел как лучше! Это получилось как всегда…
— Ладно, чего уж там, но и вы будьте внимательнее. Не все существа шпионы и обманщики. Некоторым верить можно! — Я ободряюще улыбнулась старику.
Объединенные общей неловкой ситуацией, мы молча подхватили Эллочку и доставили ее в офис. Рабочие уже закончили ремонт кабинета и даже убрали за собой грязь, но оставили счет за срочную работу. И не маленький! Я присвистнула, глядя на пятизначную цифру, покрутила листочек в руках, испытала новый приступ злости на виновника всех моих несчастий и… пришла к неожиданному для себя решению.
Вот правильно молва говорит о женской логике. Лично я не уверена, что и откуда в моей голове появляется. Из каких закромов и сусеков выскакивают четкие и ясные идеи. Фактически готовые к немедленной реализации и, что самое главное, без затрат из моего кармана, как я люблю.
Гениальность текущей ситуации состояла в том, что я заплатить не могу. Зато имею в распоряжении неограниченные богатства принца Тьмы. Да, неправедно истраченные, по его мнению, деньги он обязался конвертировать в своеобразный вид валюты, но это-то и есть мой шанс избежать расплаты! Руфим не подозревает, что в плане отношений мужчин и женщин я абсолютно некредитоспособна!
Впервые в жизни я ощутила благодарность матери, которая в результате своих агрономических экспериментов наградила меня защитным механизмом от посягательств сильной половины населения мира.
Ха! Ваше высочество! Вы попали! В случае со мной вы совершили катастрофически убыточное капиталовложение. И я жажду, чтобы вы поскорее обратились за расплатой. Вашу зерографию с искореженным страхом лицом в обрамлении поседевших волос я повешу в позолоченной рамочке на стенку, на видном месте в спальне, и буду каждое утро ею любоваться.
Воодушевленная удачной мыслью, я принялась за восстановление работоспособности Эллы. Первым делом поднесла к изящному носику эльфийки нашатырь. Близко. Практически пузырек в нос засунула в надежде на быстрый результат, но средство не помогло. Рассердившись, я схватила секретаршу за ворот блузки и тряхнула. Ноль эмоций! Да что ты будешь делать! Не бить же ее, в самом деле?! Я против насилия над детьми, животными и молоденькими девушками, но другого выхода у меня не оставалось. Зажмурившись, я влепила подруге хорошую пощечину…
— О-о-о-о, что случилось? Почему у меня так болит голова? — просипела эльфийка. Она сморщила лоб и поднесла к нему вялую руку. — О-о-о-о, а что с моей рукой? — продолжила исследовать полученные во время обморока повреждения Элла.
Я отвернулась и принялась наводить порядок на идеально чистом столе: несуществующую пыль рукавом с зеротерминала стирать, бумаги с края на край перекладывать, ручки в органайзере переставлять и карандаши точить.
Как мне ей объяснить, что уронила я ее на лестнице по-дружески, а руку отдавила от большой и чистой любви к созданиям с повышенной ушастостью? Никак. Вот и закрыта тема.
— Фэй, что ты молчишь? — Подруга перебралась с дивана за рабочий стол. Отобрала у меня отточенные до остроты швейной иглы карандаши и поставила их на место.
А что мне, кричать, что ли? Или объявление дать в журналы? Или перед алтарем Афродиты в святилище покаяться?
— Элла, все как всегда: увидела принца Тьмы, упала, очнулась… — Я взмахнула рукой — задела органайзер. Канцелярские принадлежности живописно украсили пол, причем карандаши в паркет острием воткнулись.
