Получен сигнал SOS!
Маша оторвала бутылку от груди и потрясла ею с видом «тебе письмо, танцуй!». Внутри с сухим шелестом перекатилась свернутая трубочкой записка.
Станислав поперхнулся блинчиком:
— Что еще за сигнал? В смысле, что случилось, когда, где?
— Не знаю, милый, — сокрушенно покачала головой «юнга». — Простая морзянка, передается на общей частоте.
— Немедленно отправь им ответный запрос!
— Еще двадцать секунд назад отправила, — надула губки Маша. — Пока молчат. Впрочем, «где» — я тебе и так могу показать.
«Юнга» зубами вытащила из бутылки пробку, вытряхнула бумажку, и та мигом развернулась в рукописную карту звездного неба, с пунктирами от созвездия к созвездию, рисунками мифических чудовищ и «Веселым Роджером» в верхнем левом углу. Посредине мигал красный крестик «клада».
Несмотря на специфическое оформление, две звезды и вращающаяся вокруг них планета опознались на раз, а для сравнения достаточно было посмотреть в иллюминатор.
— Ну и отлично, — безмятежно заметил Тед, под суровым капитанским взглядом тут же поправившись: — В смысле, мы же и так туда летим. А теперь у нас есть точные координаты высадки.
— В которых кто-то уже угробился, — опасливо проворчала Полина.
— Да мало ли что могло случиться? — Теодор подозревал, что с беднягами случился неважный пилот, а уж их-то транспортнику ничего не грозит. Но из скромности предложил еще несколько вариантов: — Может, просто двигатель сломался, провизия закончилась или эпидемия началась.
— Тогда тем более надо сесть подальше! — пуще прежнего разволновалась девушка. — Правда, Станислав Федотович?
Станиславу куда больше не нравилось то, что потерпевшие не выходят на связь. Это могло означать как поломку оборудования, так и гибель всего экипажа. Сигнал же подает автоматический маяк, который и сто лет может пищать. Из воронки на месте ядерного взрыва.
— Странно, что Павел его не засек, — заметил капитан. — Он же месяц в этом секторе болтался.
— Значит, свежак, — решил Теодор. — Не мог же Пашка просто пролететь мимо и даже нам ничего не сказать.
За время службы в космофлоте Станислав успел насмотреться как на героев, так и на подонков, поэтому не стал это комментировать, а поинтересовался:
— Тед, мы можем лететь быстрее?
— Спрашиваете! — Пилот бросил недопитый чай (после «пробных» блинов основные в него все равно не лезли) и поспешил к пульту, больше не заикаясь про износ движка. Из кресла, в которое Теодор не удосужился взглянуть, в последний миг с истошным воплем выскочила кошка. Нашкодить она там не успела, а может, просто дрыхла в уютной вмятине, но все равно огребла пару сочных эпитетов.
— Будем там примерно через три часа, — сообщил пилот несколько минут спустя. — Можно и через два с половиной, конечно…
— Не надо, — поспешно возразил Станислав, чувствуя натугу в ровном гуле двигателя так же хорошо, как учащенное биение собственного сердца. — И так нормально. Маша, продолжай посылать запрос. Может, они сумеют починить аппаратуру или мы пройдем через область каких-то помех. Как только появится новая информация, немедленно доложи мне.
— А если не появится?
Станислав в этом тоже сомневался.
— Тогда войдем в атмосферу, покружим над источником сигнала и прикинем, что к чему. А там по обстоятельствам. Вениамин, Полина, на всякий случай подготовьте медотсек к приему пациентов.
Команда подтянулась, оживилась и засуетилась — не столько по делу, сколько от предвкушения оного. Островком спокойствия оставался только Дэн, снова занявший навигаторское кресло и смотревшийся там так естественно, будто никуда и не уходил.
Теодор, переключившись на ручное управление, тоже сидел на месте как приклеенный, не выпуская штурвал и параллельно просматривая информацию в вирт-окнах. Вот что-то привлекло его внимание, и пилот, полуобернувшись к напарнику, задал ему какой-то вопрос. Рыжий рассеянно пожал плечами, но потом все-таки ответил, заставив напарника ухмыльнуться, и у Станислава неожиданно посветлело на душе.
А еще капитан вспомнил, что так и не позавтракал. Но на тарелке уже ничего не было, и только по полу к диванчику тянулся масляный след.
— Вот он, — сказал Теодор, укрупняя изображение до максимума.
В долине лежала огромная груда металлолома, искореженного и наполовину вмятого в землю, а вокруг — на внушительном расстоянии — валялись отколотые куски. Видать, со всей дури врезался в планету, а то и взорвался. Не удалось даже определить тип судна, хотя по кое-каким приметам Станислав сделал вывод, что оно человеческое и сошло с верфи еще в прошлом столетии.
— Здоровенный какой! — Полина выглянула в иллюминатор. Из него развалины тоже были видны, транспортник висел аккурат над ними. — Наверное, уйму пассажиров вез… — сокрушенно добавила девушка.
— Может, это военный крейсер был, — предположил Тед.
— Если наподобие «Проповедника», то по штату — тысяча двести семнадцать единиц экипажа. — Станислав снял фуражку. Транспортник помигал посадочными огнями, точка-тире-точка, но картинка внизу не поменялась: ни сигнальных ракет, ни костров, ни беготни с воплями и подскоками.
— Что-то не похоже на свежак, — заметил Вениамин.
Из-за пронзительно-алой растительности, аж сияющей под двумя солнцами, казалось, будто корабль все еще горит, но, когда глаза привыкли к разноцветью, стало ясно, что огромная металлическая туша оплетена лианами, а в одном месте всполошенно кружат над гнездом три существа размером с аиста.
— Выжившие могли уйти с корабля, — без особой надежды сказал Теодор. — Вдруг там радиация или болото.
— Радиации нет, — сверился с приборами Станислав. — Сейчас по крайней мере. И они захватили бы маяк с собой, ведь спасатели будут ориентироваться по нему.
— Может, очень спешили? Две минуты до взрыва и все такое…
— К тому же мы не знаем, как быстро растут эти лианы, — поддержала друга Полина. — Вдруг им одной ночи хватает, чтобы на десяток метров вымахать.
— Птицы гнездо тоже готовым принесли? — Капитан подвигал изображение во все стороны, убеждаясь, что нигде ничего не копошится. Разрешение было неважным, но даже отсюда корабль выглядел проржавевшим насквозь. — Как бы то ни было, осмотреть его все равно надо. Найти и отключить маяк, чтобы не вводил в заблуждение другие корабли, а заодно поискать «черный ящик», судовой журнал или хотя бы на глаз попытаться определить, что здесь произошло.
Транспортник сел на краю долины, километрах в полутора от места аварии. Почва оказалась каменистой и пыльной, пришлось около получаса ждать, пока пыль осядет (ждали бы и меньше, если бы раньше заметили, что осела она преимущественно на стекла).
Идти, после короткого совещания (экипаж столпился у шлюза и так уставился на Станислава, что капитан ощутил себя укротителем, забывшим покормить львов перед выступлением), решили все вместе.
— Как там за бортом? — поинтересовался Вениамин.
— Терпимо, — Станислав снова развернул сводку, — но скафандры придется надеть. Всего сто тридцать четыре градуса тепла… Маша! С каких это пор мы используем шкалу Фаренгейта? (Искин хихикнул, намекая, что с тех самых, как ему вздумалось разыграть капитана, но цифры исправил.) Ага, плюс пятьдесят семь, сила тяжести — ноль девять десятых, сильный ветер, уровень солнечной радиации не критический, но высокий. Воздух пригоден для дыхания, однако разреженный, и в нем лишь восемнадцать процентов кислорода, душновато будет с непривычки. К тому же планете присвоен индекс опасности «два»,
