Космолетчики так опешили, что даже не обиделись.
— Точняк, дед, но не парься: мы уже видим, что опоздали, — проворчал Теодор. — Похоже, старичок- то совсем сбрендил.
— Неудивительно. — Капитан сочувственно разглядывал исхудалое, обветренное и загорелое до черноты лицо, на котором даже сквозь бороду проступали шрамы. — Единственный выживший после аварии, десять лет одиночества…
— Больше, — поправил Вениамин. — Ему на вид лет шестьдесят — семьдесят, а из космофлота комиссуют в сорок. Даже если это был его последний рейс…
— Спасибо, я в курсе, — перебил Станислав, сердясь больше на себя — что сам не сообразил. — Значит, двадцать — тридцать, тем более. Тут у кого угодно крыша поедет.
— Чего вы там шушукаетесь, а? — подозрительно окликнул дед, вытягивая тощую шею. — Небось гадость какую-то замышляете!
— Выходит, спасать вас не надо? — уточнила Полина.
— Ха-ха-ха! — презрительно отозвался затворник. — Нашли дурачка! Хрен я вам живым дамся!
— Ну и черт с тобой, — обиделся Теодор: надо ж было на всех парах мчаться на помощь, чтобы встретить такой прием! — Хотя… Слышь, дед, а гасилка у тебя работает?
— А то! — подбоченился старик. — Как часики! Вот наши прилетят, зададут вам перцу — и по горячим следам на вашу планетку, чтоб одним махом это осиное гнездо выжечь!
Станислав почувствовал себя лисой из старинной басни, тем более что дед тоже поразительно смахивал на растрепанную ворону. Только сыр держал не в клюве, а за забором.
— Дедушка, — дружелюбно начал он, поднимая и разворачивая руки ладонями к «стражу», — я двадцать лет отслужил в космическом десанте и прекрасно понимаю, что вам пришлось пережить: бой, авария, гибель друзей, борьба за выживание… Но поверьте, мы действительно люди и прилетели вам на помощь!
— Доверяй, да проверяй! — объявил дедок, удалым жестом коммандос вскидывая ружье.
Дэн метнулся в сторону быстрее, чем остальные вообще успели что-либо понять. Судя по дыркам, оставшимся на месте его следов, пули были разрывными.
— А-а-а! — торжествующе завопил старик, ныряя за ограду, как суслик в нору. — Так я и знал! Мозгоеды!
Пулеметы со скрипом задвигались, наводясь на цель.
— Бежим! — гаркнул Станислав. Уставное «отступаем!» никогда ему не нравилось: оптимизма в нем было больше, но и слогов — тоже.
Экипаж выполнил команду быстро, единодушно и с поразительным энтузиазмом. На счастье «мозгоедов», автоматической системы наведения у пулеметов не было и палили они в хаотическом режиме: вверх-вниз и в стороны. Несметные вражеские полчища полегли бы круговым валом, но рассыпавшейся шестерке удалось добежать до ближайшего леска без потерь — не считая потери достоинства.
Заряда хватило всего на пару минут, энтузиазма — еще на пять, так что опомнились беглецы только глубоко в чаще.
— Угораздило ж его пальнуть именно в киборга! — в сердцах буркнул Станислав, прислоняясь спиной к стволу и осторожно из-за него выглядывая — но корабль отсюда уже не было видно. Их оттуда, надеялся капитан, тоже.
— Лучше, если бы в человека? — с укоризной уточнила Полина.
Станислав так не считал, но все равно было досадно.
— Может, он просто попугать нас хотел. Посмотреть, как Дэн отреагирует.
— Извините, капитан, — повернулся к нему рыжий. — Но мне показалось, что вам надоело меня чинить.
В покаянном голосе киборга Станиславу Федотовичу почудилась ирония. Судя по хихиканью остальных — не ему одному.
— Ладно, давайте выбираться отсюда, — ворчливо приказал он. — Только не назад, а пройдем через лес и вернемся к своему кораблю кружным путем, чтоб не попасть в зону обстрела.
Лес оказался столь же дружелюбен к чужакам, как и чертов дед. Пока команда продиралась сквозь чащу, бластер почти разрядился: приходилось то прожигать пологи лиан, подозрительно похожих на ловчие сети, то отпугивать местную живность. Может, она ничего такого и не замышляла, но увидеть подобное рыло и не пальнуть было невозможно. Потом пришлось отрывать от Полины толстую змею-пиявку, а потом от змеи — Полину, цеплявшуюся за добычу с умоляющим: «Ну Станислав Федотович, она ведь дохлая и уже точно никуда не убежит! Я сама ее понесу!» Конец спору положила сама змея, внезапно ожившая, выскользнувшая из рук спорщиков и от греха подальше юркнувшая под ближайший корч.
Наконец измотанная команда вывалилась на опушку и остановилась, переводя дух и обдирая друг с друга клещей. Станислав почему-то пользовался их особой любовью и почти сплошь был утыкан белыми, непрерывно трепещущими крылышками. Казалось, еще десяток-другой — и они поднимут капитана в воздух и унесут в логово, чтобы без помех выгрызть из скафандра.
— Что-то холодно становится, — поежилась Полина.
— Да, у меня тоже зубы постукивать начали, — признался Вениамин, переключая регулятор температуры на обогрев. Одно местное солнце уже зашло, второе цепануло краем горизонт, и с каждым исчезающим лучом ветер становился все сильнее и студенее.
Обеспокоенный Станислав плюнул на клещей — сами в дезкамере отвалятся — и скомандовал «шагом марш». Судя по скорости захода «солнца», до полной темноты оставалось не больше получаса, и кто знает, какие твари выйдут тогда на охоту.
— Смотрите, трава! — на полпути спохватилась Полина.
Жесткая метровая щетка опала вдвое, продолжая укорачиваться на глазах. Зоолог присела на корточки, с изумлением и восторгом наблюдая, как каждая травинка сворачивается спиралькой, одновременно выделяя белую густую пену. К тому моменту, как плотно скрученный диск окончательно скрылся в трещине, вещества скопилось столько, что хватило ее запечатать.
Капитан обернулся на лес и ахнул. Густая шапка листвы исчезла, не то разом осыпавшись, не то по примеру травы втянувшись в кору, а от горизонта, клубясь и рокоча, быстро наползали низкие черные тучи. Теодор поспешно дернул Полину за руку, помогая подняться, и команда с утроенной скоростью припустила к убежищу.
Ветер за считаные минуты переродился в ураган, забивая свистом как наружные микрофоны, так и динамики внутренней связи. Дул он хоть и в спину, но чуть наискось от корабля, затрудняя движение и гоня столько пыли, что ориентироваться приходилось по Дэну, а равняться — на Вениамина, которому марш-бросок давался тяжелее всех. Но лучше подождать сейчас, чем искать потом.
Последние несколько метров потребовали таких усилий, что люди даже не запомнили, как поднимались по трапу. Очухались только в шлюзе. А когда на негнущихся ногах из него вывалились, за иллюминаторами бушевала метель, с разочарованным воем швыряя в стекла комья снега.
К ужину Дэн вышел в свитере.
— Ты бы еще куртку надел, — удивился Теодор, сидевший за столом в футболке и джинсах. Корабль, привычный к космической стуже, легко поддерживал внутри штатные двадцать градусов. К тому же над голографической подставкой полыхал виртуальный костер, создавая иллюзию тепла.
— Тебя не знобит? — встревожился и Вениамин.
— Нет. — Рыжий покосился на иллюминатор. — Просто мне так… уютнее.
— Ну раз уютнее… — не стал настаивать доктор. После недели в криокамере его, наверное, тоже трясло бы при одном взгляде на снег. — Маша, сколько там за бортом?
В пламени возник столб с привязанной к нему обнаженной девицей — огненно-рыжей и зеленоглазой в лучших традициях аутодафе. Как и полагается ведьмам, вид у нее был наглый, соблазнительный и ничуть не раскаявшийся.
— Девяносто два мор-роза, — с придыханием сообщила она.
— А по Цельсию? — уточнил Станислав у вредного искина.
