— Она помогает выбирать подарки его жене и детям, — нашелся пилот, но материнское сердце и не подумало успокоиться:
— То есть он бессовестно использует мою девочку в личных целях?
Кошка, которой порядком надоело подвешенное состояние, внезапно извернулась и сумела-таки достать Теда задними лапами.
— Ы-ы-ы, убью заразу!
Парень выронил бунтовщицу и потряс рукой, расшвыривая по пульту яркие капли крови. Одна шлепнулась аккурат в центр веб-камеры и, судя по побелевшему лицу собеседницы, на большом экране смотрелась очень эффектно. Больше тетка никаких вопросов не задавала, а секундой позже вообще отключилась.
Пилот выругался и пошел в медотсек за коллоидом.
В рюмки Вадим подливал одинаково, но напился гораздо быстрее Станислава: ему-то не приходилось нервничать, как там «доченька» и не распотрошат ли контрабандисты его судно, проверяя, тот ли он, за кого себя выдает, или возжелав завладеть «товаром» бесплатно.
— Конопля, Славик, это уже вчерашний даже не день, а год, — заплетающимся языком вещал «старый друг». — И навара мало, и, если захапают, влепят по полной, как за жесткую наркоту. Да и тот еще геморрой с ней, поработал я чуток на лотке и бросил, слишком стремно: не знаешь, что эти нарконавты ради дозы выкинут. Моему напарнику одна стерва в ломке ухо откусила, прикинь?
Через полчаса Станислав проникся искренним сочувствием к работе внедренного в бандитское логово оперативника: эту болтовню противно было даже слушать, не говоря уж о том, чтобы поддакивать.
— Так что бросай, Славик, эту гадость, — Вадим задушевно приобнял друга свободной рукой, — правильно моя мамочка говорила: «Наркотики — зло!» То ли дело работорговля…
Станислав поперхнулся, одну половину рюмки разлив, а вторую выкашляв.
— Дрянная водка, ага, — согласился бывший сослуживец, опрокидывая в горло полную стопку и даже не морщась. — Но ничего, скоро провернем одно козырное дельце, и будет мне не только на коньячок, но и на икорку.
— А это разве не… мм… стремно?
— Откуда? Главное, правильно товар подобрать, — буднично, как о перевозке скота, сообщил Вадим. — Чтоб не сильно брыкался и никто его не хватился, а если и хватился, то не подкопался. Кстати, моему боссу нужны надежные люди, — подмигнул он, — хочешь, порекомендую?
— Я подумаю, — пробормотал капитан, еле сдерживая тошноту. — Вначале дочку надо вырастить и пристроить, а потом уж можно и в авантюры пускаться.
— Семья — это святое! — икнув, согласился Вадим. — Только почему — потом? Если согласишься, она у тебя такой завидной невестой станет, что женихи в очередь выстроятся.
— А зачем нам такой жених? — Станислав все же достаточно захмелел, чтобы в нем взыграла отцовская ревность. — Счастье за деньги не купишь!
— Вот за что я, Славик, тебя люблю, — Вадим в очередной раз подлил себе водки, разбавив ее прочувственной слезой, — так это за доброе сердце. Вроде глянешь со стороны: сухарь сухарем, убьет и не поморщится, а в глубине души — ребенок, который до сих пор в сказки о благородных рыцарях — или, хе-хе, уже разбойниках? — верит. Помнишь, как ты меня с простреленной ногой три километра на себе тянул, а Рыжее Западло орал, бластером тряс и требовал бросить, потому что отступление задерживаем?
«Лучше бы бросил», — с досадой подумал Станислав.
— Ты мне теперь как брат родной, — торжественно объявил Вадим, так хлопнув друга по плечу, что в суставе хрустнуло. — Мой корабль — твой корабль, твои проблемы — мои проблемы! Если что — обращайся, как для себя постараюсь!
— Вадик, я тебя тоже очень люблю, — терпение «братца» лопнуло, а тут кстати и бутылка к концу подошла, — но мне пора на работу. Очень рад был с тобой поболтать, надеюсь, не в последний раз.
Друг разочарованно застонал, однако настаивать не стал. Свистнул бармену и взглядом велел заменить пустую бутылку на полную. Выдернув из подставки салфетку, начертил на ней несколько цифр и букв.
— Во, если надумаешь — пиши. Нам такие люди всегда нужны!
— Обязательно. — Станислав комком сунул бумагу в карман и тяжело сполз с высокого пристоечного стула. Помотал головой, пытаясь сообразить, какая из дверей выход, а какая — вход в туалет, потом решил, что сгодятся обе, и двинулся к ближайшей.
Вадим остался сидеть у стойки, пьяно ухмыляясь танцовщице.
Без Станислава Федотовича Полине стало совсем тоскливо, и она раззевалась так, что покупатели, даже не прицениваясь, обходили их стол по большой дуге. Несмотря на солидные размеры ангара, в нем уже становилось душновато, отчего в сон клонило с еще большей силой.
Сосед-коноплевод тоже заскучал: пик продаж миновал и контрабандист решил размять ноги, прогулявшись вдоль ряда.
— Что, конкуренты, не идет торговля? — насмешливо поинтересовался он у Полины.
— Идет, — возразила девушка, уязвленная самодовольной рожей конкурента — круглой, сытой, с пижонской бородкой. — Ка… Папа как раз пошел заключать договор на всю партию.
— Да ну? — опешил коноплевод. — Кому это барахло нужно, да еще за такую цену?
— Это не барахло, а последнее достижение селекции, с повышенным содержанием каннабиноидов, — презрительно осадила его Полина. — Один куст заменяет три обычных.
Коноплевод скептически хмыкнул, но дальше не пошел. Рассмотрел коноплю так и эдак, задумчиво теребя бородку, и решил:
— Ладно, возьму на пробу. Даже если врешь, вы мне своей «конкуренцией» неплохую прибыль принесли, могу пожертвовать на бедность.
Полина опомнилась и выхватила горшок из-под загребущих рук покупателя.
— Извините, но куст уже забронирован! — испуганно затараторила она. — У нас партия — ровно сто штук, и это сотый.
«Не врет», — убедился и одновременно еще больше заинтересовался контрабандист.
— А если я двойную цену дам? — предложил он. — Соврешь папашке, что случайно уронила и поломала. Ну влупит он тебе, зато наконец сможешь приличный маникюр оплатить.
— Нет, — отрезала оскорбленная Полина; ногти она по микробиологической привычке стригла под корень, считая, что это гораздо красивее (а главное — удобнее!) громоздких расписных когтей. — Я папе никогда не вру.
— Ну как знаешь, — разочарованно отступил коноплевод.
Девушка еще немного помаялась, ругая про себя капитана и его любвеобильных друзей, а потом рассудила, что если сосед так спокойно оставил свое место, то и ей ничто не мешает это сделать. К тому же Полина успела убедиться, что здешние законы хоть и, мягко говоря, оригинальны, зато действенны. А если кто и сопрет горшок, куда он с ним денется из запертого ангара?
Сначала девушка еще оглядывалась, все ли в порядке, но потом наткнулась на зооотдел и обо всем позабыла. Несмотря на посещение новобобруйского ксенозоопарка и живого уголка биофака, большинство этих существ Полина раньше видела только в виде чучел, а то и картинок. Зоолог зачарованно переходила от лотка к лотку, тихо радуясь за Станислава Федотовича: будь у нее деньги, устоять против черной карахамской белочки девушка не смогла бы. Пушистая большеглазая зверюшка сидела на полу клетки, трогательно держа в синих чешуйчатых лапках кусок отодранного от обшивки пластика, и методично измельчала его в крошки. Уж ее-то, подумалось Полине, строгий капитан наверняка бы полюбил. Впрочем, рыба-медуза тоже была прекрасна. Ее можно было бы запустить в цистерну, когда та освободится из-под личинок меракийцев. И даже не обязательно разрешения спрашивать: рыбу-медузу в прозрачной воде все равно не видно, только если случайно нащупать — или она тебя нащупает.
Но больше всего девушку впечатлил прилавок с насекомыми. В пирамиде из прозрачных кубиков с крышечками копошилось, шуршало, скреблось и мельтешило такое богатство, что Полина намертво к нему прилипла, так охая и постанывая, что любой мужчина отдал бы полжизни за способность доводить
