женщину до подобного состояния. То есть любой человеческий мужчина, а продавец был всего лишь гуманоидным.
— Что вас интересует? — скрипуче осведомился центаврианин. Такое внимание к товару, наполовину состоявшему из редких охраняемых видов, а наполовину — из категорически запрещенных к вывозу, его слегка нервировало.
— Всё, — рассеянно отозвалась Полина. — Какой великолепный образец Scolopendra gigantea! А вот серпоносная жужелица вяловата и узор нечеткий. Вы давно делали ей ультрафиолетовую ванну?
— На прошлой неделе, — растерялся продавец, привыкший сам консультировать бестолковых новичков.
— А надо через день! — сурово попеняла ему зоолог и передвинулась к следующему террариуму. — И почему тут только одна нимфа млечной медведки?! Это же коллективное насекомое, оно ужасно страдает от одиночества! Вы должны немедленно достать ему подругу.
— Вообще-то я только что ее продал, — огрызнулся центаврианин, с изумлением ощущая слабую тень стыда.
— Надеюсь, вы предупредили покупателя, что ей нужна стая как минимум из трех штук?
— Ага, — соврал продавец, нервно моргнув третьим веком. Медведку у него купили узкоглазые земляне на какое-то мудреное средство для долголетия.
— А тут у вас что? — Полина постучала пальцем по стеклу. Отсек был пуст — не считая куска коры и веточки странного вида, похожей на фиолетовое перо с черным стержнем.
— Scarabaeus terribilis, — снисходительно ответил продавец (хоть в чем-то эта всезнайка дала маху!) — Леразийский скарабей, крайне ядовитое членистоногое, одного укуса которого хватает, чтобы…
— …убить центаврианина на месте, человека — в течение семи — десяти минут, а леразийца вынудить отбросить пораженную конечность, — обиженно перебила Полина. — Я знаю, кто это. Просто я его не вижу. Тоже продали?
— Что?! — Продавец заглянул в аквариум со своей стороны, разволновался еще больше, обежал прилавок (внезапно оказавшись ниже Полины на добрых полметра — видно, стоял на каком-то ящике) и, отпихнув девушку, прильнул к стеклу. Потом отважился приоткрыть крышечку и перевернуть веточкой кору, но скарабея и там не оказалось.
Полина наклонилась и заглянула под прилавок. Оттуда на нее с неодобрением уставилась парочка застигнутых врасплох тараканов, однако на домашних любимцев, удравших из-под опеки, они не походили.
— А это был самец или самка?
— Самец, — простонал продавец и, сообразив, куда клонит зоолог, вместе с ней задрал голову к потолку.
Под самой крышей кружилось размытое оранжевое пятнышко. Прислушавшись, Полина различила далекое басовитое гудение и даже сухие щелчки, с которыми жук долбился в красные глазки камер наблюдения.
— Бедненький, — сочувственно сказала зоолог. — Он уверен, что это яичные камеры самок, светящиеся в период спаривания. Самки бескрылы и, достигнув половой зрелости, взбираются на высокие деревья и повисают на изнанке листа, чтобы привлечь внимание партнеров: у них наиболее развито верховое зрение…
— Я знаю, как эти проклятые твари размножаются! — возопил торговец. — Надо его поймать, пока он кого-нибудь не цапнул!
— С другой стороны, — меланхолично заметила Полина, любуясь пылким влюбленным, — как только он кого-нибудь цапнет, мы сразу его поймаем. У него очень мощные зазубренные челюсти, которые сложно высвободить из мягких тканей…
Торговец пошел серыми пятнами по зеленому. Жук тем временем решил взять крепость с «прекрасной дамой» тараном, спустился пониже, разогнался, со всей дури врезался в прозрачную преграду и, оглушенный, камнем полетел вниз. Центаврианин с Полиной наперегонки бросились к нему, причем если тощее тельце торговца давало ему преимущество в лавировании, то девушка преуспела в распихивании. Вслед неслась отчаянная ругань и пожелания (а то и обещания) свернуть торопыгам шею, но если кто-то по ним и стрелял, то не попал.
Скарабей спикировал куда-то в центр зала — очертить место катастрофы удалось лишь с точностью до пяти метров. Туда уже спешила охрана, привлеченная жутким монстром, мелькающим на мониторах наблюдения. Поняв, что это всего лишь жук, охранники вначале успокоились, а потом узнали, какой именно, и всполошились пуще прежнего. Ближайшим продавцам и покупателям новость тоже не понравилась, и вскоре в эпицентре падения остались только четверо суровых парней в форме, методично перетряхивающих товар на прилавках и в ящиках, заламывающий лапки центаврианин да Полина, которая с готовностью помогала в поисках, пока не столкнулась с одним из охранников.
— А ты еще кто такая? — раздраженно поинтересовался он. — Это твой жучара, что ли?
— Нет, но я квалифицированный зоолог, — гордо сообщила девушка. — Я знаю к нему подход.
— А к своему месту подход знаешь? — жестко оборвал ее охранник. — Вот и вали туда, живо!
Под дулом ручного плазмомета Полина охладела к энтомологии и уныло поплелась назад. Станислав Федотович до сих пор не вернулся, конопля стояла на прилавке. Да какая! Высокий, раскидистый куст, опасно качающийся от каждого дуновения, ибо маленький пластиковый горшок с трудом удерживал эту тушу в равновесии.
— Эй, что за дурацкие шуточки! — возмущенно завопила Полина, сразу вычислив виновника сей чудесной метаморфозы. — Немедленно верните нашу коноплю!
— Так вон же она стоит, — закосил под дурачка «конкурент».
— Это другая!
— С чего ты взяла? — насмешливо оскалил зубы коноплевод. — Горшок же ваш? Ваш. Тут тепло, светло, вот она чуток и подросла, пока ты где-то шлялась.
— На полметра?!
— Ты ж сама говорила: новый уникальный сорт, — откровенно издевался «конкурент». — Скажи, Труп, — вымахала прямо на глазах?
Старичок-букинист закивал и захихикал, скаля редкие желтые зубы, как настоящий упырь.
— Я охране пожалуюсь! — срывающимся голосом пообещала девушка, сжимая кулаки.
— Ну попробуй, — лениво согласился конкурент. — А я послушаю, куда она тебя пошлет.
Увы, Полина это и так знала. Даже если удастся доказать, что коноплю подменили, то какие претензии, раз ее заместительница куда роскошнее? Но тем красочнее девушка представила, как безутешный Тед надевает горшок ей на голову.
В центре зала кто-то истошно завизжал, и Полина, беспомощно махнув на мерзавца рукой, кинулась туда, нюхом зоолога чуя: это по ее части.
Трое охранников продолжали искать жука, а четвертый — отгонять любопытных. Здешняя публика была слишком сурова, чтобы паниковать и ломиться в двери, но боязливо осматривалась и требовала немедленно ликвидировать угрозу: в конце концов, они же оплатили свою безопасность!
— Я сказал, разойдитесь! — в сотый раз повторил уже осипший охранник. — Тут нет ничего интересного!
Толпа не верила, бурчала и возмущалась, а кто-то даже умудрился подкрасться сзади и хлопнуть его по плечу.
— Это еще что за… — Охранник оглянулся, но чужой ладони на плече не обнаружил. Зато там сидела скотина примерно того же размера, смахивающая на огромную мокрицу с шипастым хитиновым панцирем, из-под которого остриями ножниц торчали не до конца сложенные крылья. Длинное членистое брюшко заканчивалось тремя длинными черными иглами, а под ним копошились многочисленные ложноножки. Голова у твари как будто отсутствовала, но когда из отверстий в панцире высунулись лохматые усы и приветственно потянулись к побледневшему лицу, охранник понял, что с жуком все в порядке. А вот с ним самим — кажется, нет.
В воцарившейся тишине визг какой-то нервной дамочки прозвучал как сирена воздушной тревоги, а в
