красного дерева стоил немногим дешевле. Два киборга у дверей — разумеется, «семерки» — словно не заметили прошедших между ними космолетчиков, однако Станислав не сомневался, что гостей просканировали с головы до пяток, определив не только модель бластера в капитанской кобуре, но и уровень его заряда. Дэн, похоже, сделал то же самое, потому что перешел в режим защиты «хозяев»: движения стали более резкими, механическими, глаза остекленели, рыжий приотстал, чтобы, в случае чего, перекрыть траекторию броска или выстрела. В другой ситуации капитан его одернул бы, но сейчас ему даже стало как-то спокойнее.
— Пожалуйста, обождите здесь, — с точно выверенной пропорцией уважения и снисходительности попросил дворецкий, проводивший посетителей в гостиную. — Хозяин примет вас с минуты на минуту.
Станислав кивнул и нервно осмотрелся. В просторной комнате с несколькими креслами и антигравитационной столешницей было пусто, только на каминной полке с безделушками копошился маленький робот-уборщик, собирая пылинки десятками малюсеньких клешнястых лапок. Они работали так быстро, что сливались в серое марево по бокам тельца. В распахнутые окна временами врывался свежий ветер, пахнущий влажной землей и цветами, по заросшей ковылем и желтыми тюльпанами степи бродил лошадиный табун.
— Крутая голограмма, — восхищенно пробормотал Теодор, когда чем-то испуганные кони сорвались в галоп, пересекли один экран и появились на другом.
— Ерунда, — презрительно возразила Полина. — Тюльпаны одновременно с ковылем не цветут.
Робот выпустил прозрачные крылышки и с жужжанием перелетел на светильник, имитирующий старинный торшер с лампочкой накаливания. Похоже, хозяин дома вообще любил вещи, которые являлись не тем, чем кажутся: когда массивная двустворчатая дверь бесшумно свернулась, как мембранная, космолетчики чуть не выронили контейнер с елкой.
Олигарх оказался седовласым старичком в старомодном деловом костюме. С антигравитационным инвалидным креслом он управлялся сам, но позади на всякий случай шла сиделка, дородная женщина в светло-салатовом медицинском комбинезоне и шапочке на собранных в пучок волосах.
— А-а-а, наконец-то! — Старик расплылся в такой счастливой улыбке, что Станиславу захотелось прыгнуть в голограмму и убежать вместе с конями. — Ну-ка, ну-ка, покажите скорей мою красавицу…
Космолетчики осторожно поставили контейнер на пол, откинули купол и приготовились к смерти.
Старик в гробовой тишине протянул дрожащую костлявую руку и потрогал одну из веточек. Иголки с нежным шуршанием посыпались на пол. Капитан сцепил зубы, Полина громко сглотнула.
— О боже, — прошептал олигарх, — почти как наша!
Станислав не поверил своим глазам: по морщинистой щеке заказчика ползла огромная слеза.
— Почти? — уточнил Теодор, ожидая подвоха.
К опаду со всех сторон слетелись робоуборщики, но старик ревниво их отогнал. Поднял пару иголок, растер между пальцами, поднес к носу и с наслаждением вдохнул запах хвои.
— Я вырос в земном агропоселке, — медленно, с частыми паузами заговорил он, скорее вслух перебирая воспоминания, чем отвечая на вопрос. — Земля, выделенная нашей общине, была каменистой и глинистой, а терраформирование стоило дорого. Замкнутый круг. Мы вкалывали как проклятые: ни выходных, ни праздников, за исключением Нового года, которого начинали ждать еще с лета. Скромные подарки и угощение, новые надежды, мечты… Мы отмечали его всей общиной, в торжественном зале, с одной и той же искусственной елкой шоаррского производства. А я так мечтал о настоящей, как в старину! Но еловых лесов на Земле уже тогда почти не осталось: глобальное потепление, вырубка… Однажды, как раз перед Новым годом, я тяжело заболел, не смог пойти на праздник и весь вечер прорыдал от обиды на судьбу. А когда наутро проснулся, возле моей кровати стоял маленький, с ладонь, саженец в горшке. Не знаю, где и за какие деньги отец его добыл, но это был лучший подарок в моей жизни! Смешно сказать, но тогда я снова поверил — и верю до сих пор, — что, какой бы паскудной ни была жизнь, в ней все-таки иногда случаются чудеса. Весной мы высадили елку у крыльца. Прямо сказать, наш климат и почва не пришлись ей по вкусу, но она упрямо цеплялась за жизнь, как и мы все… Примерно такой я ее и запомнил, когда навсегда улетел с Земли. — Старик смахнул уже третью по счету слезу. — Только наша желтая была.
— А вы ее правильно поливайте, прямо на макушку, — дрогнувшим голосом посоветовал капитан. — И будет вам чудо.
Старик рассеянно кивнул, все еще погруженный в воспоминания. Сиделка ненавязчиво кашлянула, намекая, что космолетчики выполнили свой долг и могут проваливать.
Дважды повторять не пришлось: команду как ветром сдуло.
— А если елочка оклемается, он не потребует с нас компенсацию? — обеспокоился Вениамин, когда космолетчики благополучно вернулись на корабль и тоже поверили в чудеса.
— Это уже его проблемы, — отмахнулся Станислав. — Наше дело — доставить товар в товарном виде. В смысле в виде, устраивающем заказчика. Но закупаться на всякий случай будем все-таки на Мераке!
Доносящиеся из заповедной каюты звуки напоминали то ли потрескивание, то ли поскребывание, но в целом не слишком выделялись из ровного гула корабельных систем. Полина разочарованно отлепилась от двери и пошла в пультогостиную, где Маша уже установила связь с меракийским космопортом. Станислав, специально для такого дела надевший китель и рубашку с отглаженным воротником, по-военному коротко и емко объяснял диспетчеру ситуацию. Вениамин с видом адвоката стоял рядом, готовый, чуть что, подтвердить или дополнить рассказ. Тед с Дэном, расправив плечи, изображали отважных космолетчиков, выполняющих свой долг, невзирая на трудности и лишения, коим несть числа.
Девушка тихонько, чтобы никого не отвлекать, пробралась к иллюминатору. Если Земля из космоса выглядела как голубой шарик, то Мерак был глубокого, сочного синего цвета. Океаны занимали семь восьмых поверхности планеты, и казалось, что клочки разбросанных по ней островов тоже вот-вот намокнут и потонут. Хотя на самом деле среди них попадались довольно крупные, до пятисот километров в поперечнике.
Диспетчер выслушал капитанский доклад безо всяких эмоций (или Станислав просто не знал, как меракийцы их выражают) и, не задавая дополнительных вопросов, словно к ним каждый день прилетают корабли с трупами и личинками, посоветовал через транслятор:
— Тогда вам лучше садиться не в космопорте, а прямо на берегу моря. Вот здесь.
Маша приняла и развернула перед пилотом карту с мигающей красной точкой. Теодор ткнул в нее, и изображение укрупнилось: каменистый и, похоже, совершенно пустынный мыс.
— Сразу и выпустите, — пояснил диспетчер. — А тела просто положите на берегу, поближе к воде.
— Ладно, — разочарованно согласился Станислав, рассчитывавший, что меракийцы сами подъедут и заберут свое потомство. А тут перелетай, выгружай… Как будто это ему, а не им надо. Но, по крайней мере, наконец-то можно выдохнуть и снять мундир. — Полина, что ты делаешь под пилотским креслом?!
— Кошка опять пропала, — с ухмылкой доложил Теодор, нахально укладывая ноги на спину подруге. — По-моему, эта тварь задницей чует, когда ее хотят вернуть в естественную среду обитания, и предпочитает тихариться в искусственной. Перед посадкой на Лиду я ее тоже не видел.
— Простое совпадение, — не поверил Станислав. — Небось где-нибудь нашкодила и отсиживается.
Полина выкарабкалась из-под ног и кресла, напоследок оскорбленно пнув его коленом в спинку.
— А вы громко пообещайте, что не будете ее выкидывать, и посмотрим, вылезет она или нет.
— Делать мне больше нечего — с кошками в переговоры вступать, — проворчал капитан, словно невзначай наклоняясь и заглядывая под стол. Интересно, куда она действительно подевалась? Еще час назад сидела тут и ныла, клянча подачку.
— Ну давайте проверим! Хоть шутки ради.
— Стас просто боится, что, если кошка выйдет, ему придется сдержать слово, — усмехнулся Вениамин.
— Станислав Федотович, а вы украдкой пальцы скрестите, когда обещать будете, — с серьезной миной посоветовал пилот.
