верно, что кажется - на самом-то деле еще косить и косить. Вжик-вжик, вжик-вжик… Ну, где там Заринка? Эвон, еле видать, от подружек не отстает, лишь пот рукавом утирает. Может, и не нужно так торопиться?
Зарко на миг опустил косу, перевел дух.
- Не стой, не стой, - тут же подогнала Заринка. - Эвон, Витень-то уже догоняет!
Светозар лишь усмехнулся:
- А вот уж не догонит!
Поплевал на руки, взялся за косу… Вжик-вжик, вжик-вжик… Уродились в это лето травы, покосы знатные! Сыты зимой будут коровушки, а значит, и молока будет вдоволь, и мяса. Девки опять затянули песню:
Утерев пот, Зарко проворно орудовал косой, украдкой поглядывая на соседний лужок, на Витеня. Остальные-то парни были еще далеко, а вот Витень уже догонял, змей, этак и перегнать может! А ну-ка… Вжик-вжик, вжик-вжик… Паренек чувствовал, что устает, уступает в скорости - еще бы, потягайся-ка с таким, как Витень! Однако сдаваться не собирался, закусил упрямо губу - вжик-вжик, вжик-вжик. Ну, где там эта береза? Долго еще? Нет, уступать никак нельзя, на смех подымут. А травы становились все гуще, коса пошла неразмашисто, туго, эх, поточить бы, да некогда - во-он, Витень, уже почти совсем догнал. Врешь, не возьмешь…
Упрямо наклонив голову, Зарко пошел быстрее, еще быстрее… А пот уже застилает глаза, так что и не видать ничего, а кругом жужжащей зеленой тучею слепни да оводы - и откуда только взялись, ведь не было же с утра? Не поленился бы, нарвал с вечера желтеньких цветков «сорочьих лапок», натерся бы - никакие мухи не страшны, так ведь некогда вчера было - сначала купались, потом хороводы водили, затем у реки костры жгли… Ух, как ужалил-то, гад!
- Луговой, Луговой, - мотая головой, взмолился мальчик, - сплету тебе венок, не думай, только помоги, прогони мух, да слепней, да оводов.
Оглянулся - а Витень уже нагоняет - только коса блестит. Ах так?
Зарко уже не обращал внимания ни на что - ни на пот, ни на мух-слепней, даже на Заринку, что разбивала позади скошенное сено. Успеть бы к березе! Вжик-вжик, вжик-вжик… Вроде бы близко уже… Зарко поднял глаза… Вжик! Коса вдруг жалобно звякнула и сломалась, наткнувшись на камень. А Витень, похоже, вырвался вперед, да и остальные нагоняли, смеясь.
Сняв с пояса запасное лезвие, Зарко чувствовал, как текут по лицу злые слезы обиды. Эх, Луговой, Луговой, не будет теперь тебе никакого венка - что ж ты так подсуропил?
Послышались крики - Витень добрался-таки до березы, а затем - и друзья-погодки Зарко - смуглый черноокий Настай да кругленький смешной Горшеня - приблуда, принятый в род… гм… четыре лета назад.
- Эгей, Зарко! Чего встал?
- Да коса…
- Так делай быстрей!
Зарко и так делал. Снял обломок лезвия, убрал аккуратно в висевшую на пояске плетенку, где лежал брус для заточки, насадил новое… Да вновь пошел косить - куда денешься? Не последним пришел, но и далеко не первым. Встал, устало привалившись спиною к березе, смотрел, как девчонки расстилают на свежем пожне платки, раскладывают перекус - ржаные лепешки, пойманную вчера и запеченную на углях рыбу, баклажки с квасом. Да, не заметили, как и обед…
Витень подбоченился, потеребил усы, глянул на Тарховых:
- А ну-ка, идите сюда, девы! Помните, что обещали?
Девчонки посмеялись, да вдруг скопом набросились на парня, завалили в траву, целуя:
- Не тошнехонько ли тебе, Витенько?
- Ой, не тошнехонько, девы! Ой, хорошо.
«Хорошо ему, - с обидой подумал Зарко. - Эх, если бы не коса…»
- А ты что же куксишься? - подошла к нему Заринка, взяла за руку. - Чего есть не идешь?
- Не хочется…
- Ага, не хочется, как же! - девушка улыбнулась. - Небось, завидуешь Витеню?
- Больно надо!
Заринка улыбнулась, в блестящих - как звезды! - глазах ее на миг отразилось солнце. Зарко почему-то сразу почувствовал себя куда веселее…
Перекусили, и вновь за работу - сенокос ждать не будет. Это сегодня хорошо - ведро, а завтра вдруг да зарядят дожди? Что тогда делать?
Вторую половину дня уже никуда не гнались - работали ровно, весело. И руки уже взмахивали косою, словно сами по себе, и песни пели чаще, шутили, смеялись - особенно когда солнышко уже склонилось к закату.
Вот уже и окончена работа, пролегли по лугу длинные тени росших невдалеке деревьев, вечерело, но темноты не было - тех, кто постарше, до сих пор удивляли светлые ночи, а вот молодежь привыкла быстро. Вроде и утомились все за день, а вот, поди ж ты, побежали вприпрыжку к реке, на ходу скидывая рубахи. Поднимая брызги, кинулись в прохладную воду, смывая пот, зной, усталость. Смеялись, что-то кричали, дурачились - все разом: дети, молодые парни и даже степенные мужики, женщины купались в стороне, за плесом.
Старейшины - благообразный Тарх и кругленький, лысоватый Ведогаст, - сидя на берегу, с улыбкой смотрели на реку и с тревогой - в небо. Не нравились им собиравшиеся на горизонте тучи. Эх, еще бы денька три постояло ведро, уж хватило бы, закончили б сенокос, сметали стога, а уж дальше пусть бы дождило - влага нужна посевам… Но, пусть три дня будет солнышко.
- Я помолю о солнце богов, - неслышно ступая пожнею, к старейшинам подошел Брячислав, не совсем обычный общинник - ведающий священную волю. Еще не старый, кряжистый, крепкий, с густой светло- каштановой бородой и приветливым взглядом, он, как и все, обрабатывал землю, вместе со всеми ходил на охоту или расчистку пашни, но все знали: Брячислав умеет говорить с богами, как умели его отец и дед.
- Да, помоли, - согласно кивнул Тарх. - Мы все тоже помолим. Думаю, неплохо было бы принести жертву.
- Трех белых куриц, - поддержал Ведогаст. - Боги будут довольны.
- Как на вашей стороне? - поинтересовался Тарх. Брячислав был старшим покоса на том берегу реки.
- Косим, - с улыбкой откликнулся жрец. - За три дня должны бы управиться.
Тарх кивнул:
- Вот и мы - за три. Что там, в урочище, не вернулся еще отряд?
- Нет. - Брячислав покачал головой.
Несколько дней назад в заречном урочище кто-то, убив пастушат, угнал пасшееся невдалеке стадо, поэтому старейшина - а Тарх считался главой не только своего рода, но и всего племени Птицы, - и решил послать туда небольшой отряд. Пока посланные не вернулись.
- Рано еще, покуда туда добрались, покуда там, покуда обратно…
- Так, - согласился Тарх. - Ты-то сам как мыслишь? Кто бы это мог быть? Неужто люди Волка? - Лицо старейшины вдруг напряглось, стало задумчивым, злым… - Неужели нагнали?
- Люди Волка напали бы на селение, - негромко возразил жрец. - Как они всегда и поступали раньше. Зачем им угонять скот - не так много там было коров, чтоб ради этого раскрывать себя. Нет, думаю, это
