Светозару вдруг стало радостно. То ли оттого, что Заринка про него не забыла - ишь, принесла рыбу, а то ли оттого, что эта девчонка ни с кем сейчас не поет, не пляшет… без него, Зарко…
За спиной девушки качнулись кусты. Малина, смородина - их тут страсть как много. Жаль, не ягодное время…
Темная неслышная тень метнулась из заовражья, затаилась за можжевеловым кустом, всматриваясь в фигуры караульщиков недобрым взглядом… Ладно бы - только взглядом…
- Опусти лук, Красимир, - послышался свистящий шепот, и рядом появился второй - кряжистый, самоуверенный, сильный. - Еще не время, подождем, когда все уснут.
- Зачем? - Красимир презрительно усмехнулся. - Они ж не охотники, пахари, пока очухаются…
Со стороны стражей, видно, почуяв чужих, глухо заворчал пес. Красимир тут же затявкал лисой, шумнул кустами, словно бы лесной зверь в страхе скрылся в овраге.
- Тихо, тихо, собаченька, - приласкал пса Горшеня. - Успеешь еще, наохотишься.
- Хорошая из лисы шапка, - Зарко мечтательно вздохнул. - Вот бы добыть шкуру.
- Так не сейчас надо, зимой.
- Знамо, что зимой.
Пес снова насторожился, заворчал, залаял. За оврагом или где-то поблизости ухнул филин.
- Охотится, - тихо прошептал Зарко. - Птица большущая, Заринка рассказывала, как-то раз напугалась ее - страсть!
Между тем собака не успокаивалась, ворчала, рвалась с привязи к оврагу… И вдруг затихла, обернулась, завиляла хвостом радостно.
Послышались чьи-то приглушенные голоса.
- Ну, вот и наши, - с облегчением произнес Горшеня. - Дождались наконец. Витень, Настай, вы ли?
- Мы, мы, - идущие рассмеялись. - Кто же еще-то? Как тут у вас, тихо?
- Да тихо… Лиса вот где-то поблизости шастает да филин…
- То-то я слышу, Кавдуй лаял. - Витень нагнулся к собаке. - Ну что скулишь, псинушко? Небось, не кормлен?
Зарко усмехнулся:
- Ага, как же, не кормлен. Только что этакую рыбищу слопал!
Кавдуй, словно понимая, ткнулся в траву, закрыл нос лапами.
- Ладно, ладно, не журись, Кавдуша.
Простившись, ушли спать Горшеня и Зарко. Сменившие их стражи улеглись в траву, устраиваясь поудобнее - видать, тоже считали излишней причуду старейшины. Ну, угнали коров, что, раньше такого не было? Одно дело - стадо, и совсем другое - напасть на множество людей. К тому же и посланный Тархом отряд еще до сих пор бродил в заовражье. Может, настигли-таки лихих людишек, отобрали коров? Кругом стояла звенящая тишина - давно затихли песни и смех, лишь черными холмиками вздыбливались шалаши под белесым ночным небом, да, потрескивая углями, догорали костры, отражаясь в реке желтыми дрожащими звездами.
- Вот теперь пора! - кивнул коренастый, и Красимир, вздернув лук, ухмыльнулся. - Ну, наконец-то, дядько Мирославе!
- Постой, - Мирослав придержал напарника. - Не стрелой - рогатиной надо. И первым - пса.
Неслышными змеями оба выбрались из оврага. Встрепенувшись, залаял Кавдуй. Залаял и перестал, пригвожденный к земле могучим ударом рогатины.
Настай даже не понял, что случилось. Вот только что была тишина. Потом вдруг вскочил Кавдуй и тут же упал. И появились черные тени. Настай схватился за рожок… И горячее железное лезвие вошло в его сердце…
Витень отскочил в сторону, закричал, махнул топором… Просвистела злая стрела, впилась в грудь, и парень, охнув, тяжело повалился в траву, туда же, где уже лежали Настай с Кавдуем.
- Ну, вот и славно, - любуясь содеянным, удовлетворенно кивнул Мирослав, и, приложив руки к губам, три раза прокричал по-утиному. И тут же метнулись от оврага черные тени, словно волки, окружая спящих. Поначалу таились, а как подобрались ближе…
- Бей! - врываясь в попавшийся на пути шалаш, громко воскликнул Мирослав, обагряя рогатину людской кровью.
Кто-то застонал во сне, а вот послышался громкий девичий крик, тут же и оборвавшийся. Нападавшие действовали умело и быстро, видать, не впервой им было такое. Караульщиков сняли на раз и теперь принялись терзать спящих. Впрочем, уже просыпавшихся.
Зарко тоже проснулся от крика. Сначала не понял - что? Однако, услыхав хриплые стоны и вопли, толкнул локтем спящего Горшеню, выскочил из-под полога, едва увернувшись от копья. Повезло - успел отскочить в сторону и в ужасе распахнул глаза. Неведомые, чужие люди ворвались на луг в устрашающем многолюдстве и сейчас со смехом вязали пленных, вернее - пленниц. Впрочем, некоторые сопротивлялись - пара мужиков отбивалась вилами, вот, совсем рядом, напротив того полога, под которым спал Зарко. Горшеня тоже выскочил, схватил топор. В отдалении у реки что-то громко прокричал старейшина Тарх. Светозар не прислушивался - не до того было.
Враги наседали со всех сторон - все как на подбор рослые, ухватистые, молодые. Вот двое бросились на ребят - один с копьем, другой - с веревкой. Зарко отпрыгнул в сторону, поискал глазами оружие - как назло, ничего под ногами не валялось: ни топора, ни рогатины, даже косы - и той не видать. Впрочем, и некогда было разглядывать-то, во-он он, вражина, подходит, ухмыляется - грудь обнажена, сам совсем еще молодой парень, наверное, года на три постарше Зарко, однако силен, ловок - видно, как под загорелой кожей буграми перекатываются мускулы.
- Давай руки, останешься цел, - поигрывая веревкой, приказал враг. Говорил понятно - значит, из сло-вен, и не зло, скорее презрительно, с этакой нахальной усмешкой.
Услыхав в стороне скрежет - это Горшеня скрестил топор с вражеским мечом, - Зарко, опустив голову, покорно протянул руки… И, резко отпрыгнув в сторону, со всей прытью бросился в кусты - знал, там вечерами точили и прямили косы. Может, и осталось чего подходящее?
- Ах ты, тварь! - кидаясь вслед за мальчишкой, выругался вражеский воин.
Зарко слышал его дыхание прямо за своей спиной. Не оглядываясь, прокатился в кустах, царапая об колючки кожу, ну, вот они, прямо на пожне, замотаны в тряпицу от ржавчины - точильные бруски, вот сломанный серп, а вот… вот - то, что нужно! Откинув тряпицу, ухватил у основания острое лезвие косы- горбуши, распластался в траве - все происходило мгновенно - выставил косу вперед: и вылетевший из кустов враг захрипел, наткнувшись животом на острое злое железо.
- Ага… - Не теряя времени, Зарко, бросив косу, побежал вниз, к реке - там, на том берегу, были свои, люди старейшины Ведогаста. Надо было успеть, предупредить… На бегу оглянулся - метались кругом многочисленные силуэты врагов, кое-кто из них сгонял в кучу детей и женщин, кто-то поджигал шалаши и копненное сено… Остро пахло потом и кровью. Слышались визг, хрип, крики и редкий железный лязг - там, где еще сопротивлялись. Горшени видно не было. Убили или взяли в полон? Эх…
С полдесятка вражеских воинов бросились наперерез Светозару, к реке. Бежали быстро, как-то по- особенному пригнувшись, и Зарко, бросив по сторонам затравленный взгляд, понял, что не успеет. Либо так сомнут, либо стрелой достанут. Во-он, кто-то уже целился… А вот один из врагов внезапно выскочил из-за копны, оказавшись совсем рядом. Беглец уклонился в сторону.
Со свистом пролетело копье - Зарко вдруг ощутил сильный удар в ноги…
Видно, не хотели убить, решили - в полон, - падая на стерню, подумал мальчишка. Вернее, подумал- то он потом, когда поднимался под насмешливыми взглядами чужаков, а пока летел через голову кубарем - какие уж тут мысли?
А враги уже подошли, обступили и теперь стояли вокруг, тяжело дыша - тоже, видать, притомились. Зарко поднял голову… И, получив сильный пинок в бок, скрючился, застонал от боли.
- Ишь, зыркает, змей! А ну-ка, гляньте, что у него с руками?
С руками? Светозару и самому было интересно взглянуть… В крови оказались руки, в крови. Видать, из брюха того вражины, в котором осталась коса.
