время начавшейся борьбы. К прибою вели два следа – побольше, и поменьше.
Тот, что поменьше, отличался от другого большим расстоянием между отметинами.
«Парень первым рванул к морю, когда увидел, что в сеть что-то попалось»! – смекнул человек. – «Мать парнишки шла следом…. Наверное, рыбина заметила его, рванула в море так, что сорвала с креплений сеть. Да! Это было как раз вот в этом месте! И следы обрываются!
Дальше рыбина тащила парнишку уже волоком. След длинный, но неглубокий. Мать, наверное, думала, что мальчуган играет с ней. Но вот здесь пацана утянуло уже в воду! Да, несладко ему пришлось! Весь кусок берега в отметинах от его рук! Что было дальше – тоже понятно!
Мать рванула вперед, ухватила за край невода, стала тянуть его обратно, на берег. Было это вот здесь! Где-то здесь она могла потерять свой клинок в первый раз.
Или выронила из рук, выбросила в воду, когда стало понятно, что одной рукой и нож, и невод не удержать…. Здесь надо поискать! Заречнев зашел в воду по щиколотку, потом – по колено, осмотрелся…. Недалеко от него что-то темнело на морском дне. Он наклонился, коснулся пальцами руки…. Это была раковина. Сашка продолжил поиски.
Третий, или четвертый предмет, поднятый им со дна, оказался ножом кромосянской рыбачки. Александр ухватил его за рукоять, вынул из воды.
Оружие рыбака на Кромосе по сравнению с обычным клинком звездного рекрута было огромным.
Да и ножном-то увесистый длинный тесак с кольцом на рукояти, назвать было сложно. Скорее – «морское мачете». Так Сашка определил для себя название и предназначение оружия, найденного им у берега.
Он вернулся к месту схватки с рыбиной, издалека показал парнишке и его матери свою «добычу».
Женщина довольно улыбнулась. Она шагнула к воде, тщательно вымыла клинок Заречнева, обменяла его на свой.
– Спасибо! – скупо поблагодарила она землянина. – Это нож нам очень дорог. Его подарил моему отцу мой дед, когда он был совсем еще молодым – примерно таким, как – он! – Она прикоснулась рукой к влажной макушке сына, который давно уже покинул песок и теперь вовсю помогал матери. – Как мне отблагодарить тебя?
– Спасибо! Ничего не нужно! Спасибо! – повторил звездный рекрут, собираясь покинуть рыбаков.
– Постой! Откуда ты? Я слышала, ты разговаривал на незнакомом языке!
– Я из далекой земли. Настолько далекой, что её не видно даже в самый сильный….. В общем, не видно, и все!
– Скажи хотя бы, как тебя зовут!
– Здешнего имени у меня нет, а свое я сейчас не помню, а если вспомню, то не захочу произносить вслух! Можете называть меня так, как вам хочется!
– Мама! А давай придумаем ему имя!
– Давай, придумаем! Если он не против! Землянин промолчал.
– Видишь, он – не против!
– Ну, хорошо! Какое имя ты хочешь дать ему?
– Чак!
– Почему?
– Чак на языке рыбаков – это клешня! А помнишь, мы давно вытащили из невода большого краба? У него было две клешни – большая, и маленькая. Я тогда спросил у тебя, что это за животное, Ты ответила мне, что это такой вид крабов. Они живут на дне. Когда охотятся, закапываются в песок и снаружи у них остается только одна клешня. Ею они ловят проплывающую мимо рыбу, которая думает, что клешня – это часть умершего краба, а не краб целиком. Они подплывают, чтобы поживится погибшим крабом, а он из цоб-цобе! Хватает большой клешней! Помнишь?
– Разумеется, помню!
– Ты еще говорила, что этих крабов из-за их особенностей все так и зовут – Чак! Мама! давай незнакомцу дадим имя – Чак?!
– Ну, давай! Если он не против, конечно?
– Незнакомец – не против! – улыбнулся Александр. – Можете звать меня Клешня! Или – Чак!
Александр вспомнил прозвище своего бывшего соседа, Петьки Кожелева. Парень –красавец, из казачьего рода. Он также, как и Сашка, занимался самбо, отслужил срочную в военно-морском флоте. После армии – сразу женился. Как говорили – по любви. Но, видно разудалый норов вольных предков все время будоражил ему кровь. Однажды, в порыве ревности Петька Кожелев решил наложить на себя руки. Он достал свое ружье, приложил его к сердцу и выстрелил. Однако Всевышний не дал умереть лихому казаку. Ствол оружия скользнул в сторону. Комок дроби отсек Петьке левую руку. Конечность бывшему матросу ампутировали по плечо. Однако и после «выздоровления» казачья кровь продолжала лихорадить.
В один из таких приступов «казачей лихорадки» Петька ударил ножом в шею свою жену. Супруга выжила. А Кожелев отправился в лагеря. Вот там-то к нему и прилепилась прозвище – «Рука».
«Что же»! – философски подумал Заречнев. – «Клешня – как «погоняло» ничем не хуже, чем Рука».
– Куда ты идешь… Чак?
– Я не знаю, куда я иду! Мне неизвестно, куда ведет побережье Океана. Я не знаю, есть ли там село, или города. Знаю я только одно – я хочу попасть домой!
– А где твой дом?
– Я же говорил уже…. Далеко!
– Ты – очень странный кромосянец! Самый странный из всех, кого я когда-либо видела! Ну, да мне нет дела до тех насекомых, которые обитают в твоей голове! Сегодня ты спас моего сына и я тебе благодарна за это! Повторяю еще раз – ты можешь требовать от меня любой награды! – она вскинула голову.
«А где у неё муж»? – вдруг подумалось Александру. – «Что-то слишком часто она говорит о любой награде. Не знаю, что это означает здесь, но дома, на Земле подобная формулировка означает, что дама хочет рассчитаться со своим спасителем собой, своим телом. Может, здесь так принято»?
– Скажи, как зовут тебя и твоего сына – если, конечно, вы можете называть чужестранцам свои имена?
– Тебе назвать – можем! Моего сына зовут Талл, меня – Матт!
– Скажи, Матт, а где твой муж? Женщина помрачнела.
– Отец Талла, как мы все, был рыбаком. Он ушел в море два года назад… С тех пор о нем нет известий. Говорят, что их судно разбилось о рифы и затонуло. Но я продолжаю верить….
– Дядя Чак! Пойдем с нами обедать! – парнишка умоляюще посмотрел на землянина. Александр увидел в его глаза и не смог сказать «нет».
Часть туши рыбины они с мальчишкой несли на длинном шесте, положив его на плечи.
Кусок был увесистым, но составлял лишь небольшую часть добычи рыбаков. Лодки, на которой её можно было бы быстро доставить в город, у Матт и Талла не было; пришлось «остатки» вернуть Океану, где на них тотчас же набросились другие обитатели, привлеченные свежей кровью.
– Вы живете одни? – искренне изумился Заречнев, увидев, что хижина, к которой лежит их путь – одинока, других рядом не наблюдается в принципе.
– Мы живем не здесь! – зачем-то заторопилась успокаивать иноземца женщина. – Здесь мы только рыбачим. Здесь у нас – снасти. Приходим сюда на два-три дня, после чего возвращаемся обратно, в город!
– Теперь понятно! – выдохнул Сашка, осторожно снимая с плеча ношу и помещая «свой» конец шеста в рогатину, торчащую их песка. – А далеко до города?
– На лодке – полдня ходу! – ответил за мать парнишка.
– А пешком?
– И пешком – полдня! Если вдоль берега – то столько же. Если напрямую – то в два раза быстрее!
– Вот что! Хватит разговаривать! – напустилась на сына рыбачка. – До захода нужно рыбу посолить,
