– Входите, входите! – сказал он, приветствуя гостей в нервном центре своей всемирной корпорации. Несмотря на поздний час, он был рад воочию увидеть олицетворение первых успехов ГЭР. – Добро пожаловать на Тайвань, мистер Корб, – сказал он. – Это замечательный сюрприз. Смею сказать, вы прекрасно выглядите.
Дивейн Корб в ответ буркнул что-то невнятное. Прищурившись, он рассматривал стол заседаний, книжные полки, рабочие столы с кипами красно-белой фольги и пластиковых пакетов, среди которых были и герметически запечатанные пакеты с каким-то порошком.
– Это мой старший сын, Фарнхэм, – сказал Филлмор, указывая на сидящего на кожаной кушетке небрежно одетого молодого человека.
Фарнхэм, который доставлял своему отцу меньше огорчений, чем его младший брат, вежливо кивнул, однако пожимать руку компьютерному миллиардеру не стал. Он не желал приближаться к кому-нибудь из тех, кто принимал гормон. Как и весь медицинский персонал корпорации, он хорошо знал, что покушаться на личное пространство потребителя ГЭР – это верный шанс остаться без головы.
Филлмор Финг, улыбаясь, пригласил двоих американцев присесть за длинный стол. Когда Дивейн Корб садился, патриарх, не удержавшись, посмотрел на его поясницу. Хвоста он там не обнаружил, чем остался очень доволен. Лицо Корба, однако, было несколько одутловатым – такого Филлмор у других подопытных не замечал. Их лица всегда были такими же поджарыми, как и их тела.
Джимми Коч-Рош оделся соответственно здешнему жаркому и влажному климату. В мешковатых шортах его безволосые, тонкие как спички ноги походили на белые зубочистки.
Первым заговорил Корб – хриплым и чересчур громким голосом.
– Мне нужны еще пластыри, – сказал он. – Они мне нужны прямо сейчас. И я голоден. Мне еще нужно что-нибудь поесть.
– Над Марианами у нас кончилась вся еда, – пояснил Коч-Рош. – К тому же мистеру Корбу уже десять часов приходится обходиться без гормона. Его пластыри кончились.
– Как же вы это допустили? – недоверчивым тоном спросил Филлмор.
Сидевший напротив адвоката Корб глухо зарычал.
– Я все объясню, – сказал Коч-Рош. – Но сейчас он действительно больше не может ждать. Мы должны что-то сделать...
– Конечно, конечно, – сказал Филлмор. – Мистер Корб, мы сейчас же отправимся в медицинское отделение и все уладим.
Все четверо поспешно вышли из кабинета. В коридоре возле двери стояли два электрокара. Фарнхэм и Корб сели в один из них, Филлмор и Коч-Рош взобрались на второй. Фарнхэм тронул с места, и электрокар быстро исчез вдали. Его отец по пустым коридорам последовал за ним, но уже гораздо медленнее.
Довольно долго прождав объяснений, Филлмор наконец повернулся к адвокату и сказал:
– Я думал, что у вас еще остался большой запас гормона. Неужели вы продали так много?
– Препарат расходился очень быстро, уровень продаж превзошел самые оптимистические ожидания, – сказал Коч-Рош, – но в последние день-два возникли неожиданные проблемы.
– Я знаю, знаю, – сказал Филлмор. – Но мой младший сын уверяет, что ему удалось удалить из продукта вирусы. Потребители препарата больше не будут проявлять склонность к необычному поведению.
– Я говорю не об этом, – сказал адвокат. – Эти проблемы прямо не связаны с недавними публичными вспышками насилия со стороны моих клиентов и ваших потребителей.
Филлмор нахмурил брови.
– Продолжайте.
– Произошла серия инцидентов, которые наводят на мысль о том, что кто-то не хочет широкого распространения ГЭР и готов ради этого убивать.
– Вы в этом уверены?
– Совершенно уверен, – заверил его Коч-Рош. – У меня дома остался еще порядочный запас наклеек, но я не могу их забрать из страха самому быть убитым. На мою резиденцию уже было совершено одно нападение, причем успешное – несмотря на наличие дюжины вооруженных охранников, был похищен американский сенатор, на сегодняшний день старейший потребитель гормона. Больше его никто не видел. Другой из моих клиентов был зверски убит среди бела дня прямо на футбольном поле – предположительно теми же двумя наемными убийцами, которые похитили сенатора.
– Вы могли привести этих убийц прямо сюда! – воскликнул Филлмор. – Почему же вы ничего не сообщили мне перед своим приездом?
Крошечный адвокат выдавил из себя улыбку.
– Поскольку я пришел к выводу, что они уже вычислили связь между мной, препаратом и семейством Финг. В конце концов, речь идет не о ракетной технике. Мы не слишком заботились о том, чтобы замести следы. Поскольку препарат еще не запрещен, не было нужды в чрезмерной секретности. Ни вы, ни я, ни кто-либо другой не мог предвидеть такой смертоносной реакции на появление ГЭР в Штатах.
– Вы уверены, что за этим не стоит американское правительство?
– Нет, я так не думаю, – сказал Коч-Рош. – Со стороны правительственных структур до сих пор не последовало не только никаких пресс-релизов, но даже и упоминания о существовании препарата. Мне кажется, что кто бы ни стоял за этой кампанией, он не хочет давать нашей продукции никакой рекламы – ни позитивной, ни негативной, а предпочитает все замалчивать.
– Тогда, возможно, это попытка каких-то конкурентов похоронить нашу программу, перехватить открытие и произвести свой продукт, – предположил Финг-старший.
– Мне тоже так кажется.
Филлмор Финг потрогал себя за ухо. Он знал, что за нападениями может стоять любая из полудюжины конкурирующих с ним транснациональных корпораций.
И кто может их за это винить?
Доходы от продажи ГЭР на мировом рынке должны были составить астрономическую величину. Даже если Федеральное управление по лекарственным средствам откажется одобрить препарат, даже если его объявят вне закона, все равно можно будет получить огромную прибыль в третьем мире, где бюрократы не так беспокоятся о том, что поглощают их сограждане.
Хотя патриарх Финг пока ничего не говорил своим сыновьям, на случай непредвиденных обстоятельств у него уже был готов чрезвычайный план. Чтобы перевезти на новое место новенький, с иголочки, фармацевтический завод в Нью-Джерси, понадобится всего несколько десятков миллионов. Все было заранее спроектировано так, чтобы в случае необходимости оборудование можно было быстро демонтировать, поместить на флотилию из торговых судов и перевезти в другую, более дружественную страну – и все за каких-нибудь несколько недель, Филлмор Финг никогда не мог пожаловаться на отсутствие предусмотрительности.
Причина, по которой он не говорил своим сыновьям об этом беспроигрышном варианте, заключалась в том, что Финг-старший хотел подольше подержать их в постоянном напряжении – иначе он не стал бы рисковать даже центом. Вся беда заключалась в том, что его мальчики в душе были бездельниками – особенно Фосдик, настоящий маменькин сынок. Потакая его покойной матери, он совершенно избаловал парня, и теперь, десятилетия спустя, пожинал горькие плоды своей уступчивости.
Филлмор никогда бы не достиг своего нынешнего высокого положения, если бы не умел прекрасно разбираться в характерах людей. Всех индивидуумов он делил на две большие категории: на сильных и слабых. Обоими типами можно прекрасно манипулировать, если знаешь, за какую
