опущенными вдоль туловища руками. Плечами он упирался в картину, сорванную с крючка у него над головой. Видимо, он отпрянул к стене с картиной, а потом съехал на пол, утащив картину за собой. Глаза его были закрыты. На его яркой тенниске расплывалось пятно крови. Сандалии отскочили в сторону, словно отброшенные электрическим зарядом.
— Слава Богу, жив, — проговорил полицейский. — Наверное, упал и порезался.
— Он мертв, — сказал Римо.
— Но я только что видел, как он дернулся.
— Просто его тело освободилось от последней, ставшей ненужной энергии. Его покидала жизненная сила.
Как было установлено позднее, Кауфманн был убит двумя пулями 22-го калибра, вошедшими ему под подбородок и застрявшими в мозгу. Сотрудники, направленные министерством юстиции — белый по имени Римо и его коллега-азиат, — проявили, согласно докладу генерала Хапта, полную безответственность, и их полномочия требуется взять под сомнение.
В самый разгар поднявшейся суматохи генерал-майор Уильям Тэссиди Хапт продемонстрировал, каким способом он заслужил свои звезды и почему подчиненные неизменно называют его «самым непотопляемым из всех проклятых генералов во всей проклятой армии».
Сначала, попав под обстрел тяжелой вашингтонской артиллерии, он провел срочные фланговые маневры. Была немедленно создана сверхсекретная следственная комиссия, возглавляемая молодым полковником. Комиссии вменялось в обязанность разобраться, в чем состояло упущение лейтенанта. Подобно всем великим военачальникам, генерал Хапт заранее принял все меры предосторожности. Он хитроумно призвал на помощь подразделение военной полиции из Форт-Дикса, тем самым ловко подставив под удар командира подразделения, которому было приказано обеспечить охрану Кауфманна. Генерал Хапт никого об этом не уведомил, и все секретные распоряжения, касавшиеся военной полиции, поступали из Нью-Джерси непосредственно лейтенанту, командовавшему злополучным подразделением. Сперва начальник штаба генерала Хапта не понял, что к чему, однако позднее, в день убийства Кауфманна, загадочный бумажный маневр продемонстрировал всю гениальность Хапта. Узнав о гибели Кауфманна, Хапт выдвинулся прямиком на линию огня: ведь это его полковнику было приказано разобраться с недосмотром Форт-Дикса. Форт-Брэгг не только не был обвинен в случившемся, но и превратился в обвиняющую инстанцию.
Кроме того, генерал продемонстрировал тактическую гибкость: он перешел в решительное наступление и нанес официальному Вашингтону удар прямиком в челюсть в телефонной беседе с генеральным прокурором (он же — министр юстиции), выложив все, как есть:
— Последние, кого видели с пострадавшим, Кауфманном, приписаны к вашему департаменту, господин генеральный прокурор. Передо мной лежат все документы.
— Что такое?
— Возможно, что вина лежит на Форт-Диксе. Пока что мы ничего не знаем. Но я не собираюсь отправлять на виселицу своего коллегу по вооруженным силам, если на самом деле прокол допустило министерство юстиции. Белый и азиат, являющиеся сейчас главными подозреваемыми, — ваши люди.
Начальник штаба разинул рот от удивления. Капитан, недавно переведенный в гарнизон из Пентагона, где не принято вести фронтальную атаку на другие правительственные ведомства, тем более на министра, почувствовал, как у него подгибаются ноги. Сержант глядел прямо перед собой; никто не заметил, как побелели у него костяшки пальцев. Хапт держал телефонную трубку и не пытался в нее кричать, его слова были и без того весомы. Вашингтон притих; Хапт прикрыл трубку ладонью.
— Проверяют, — объяснил он и подмигнул капитану. Показать войскам стойкость под огнем — дело полезное, Это успокаивает личный состав и закаляет его нервы.
— Полагаю, вы правы, — снова раздался в трубке голос генерального прокурора. — Эти двое действуют не по обычным каналам, но у них действительно имеется мандат министерства юстиции. Сейчас проверяются подробности.
Генерал заранее подключил к телефону динамик, чтобы разговор был слышен подчиненным.
— Хочу заверить вас, сэр, — сказал Хапт, — что расследование будет справедливым и беспристрастным. — С этими словами он повесил трубку.
Начальник штаба, старый вояка, десять лет просидевший в официальном Вашингтоне, первым понял смысл случившегося. Форт-Брэгг обратил в бегство само министерство юстиции, и если тому удастся перейти в контрнаступление, то удар придется исключительно по Форт-Диксу. Так прокладывается дорога к славе: катастрофа превращается в победу.
Радостно выпрыгнув из кресла, он со всей силы хлопнул командира по спине.
— Старый проныра, — завопил он, — ты опять на коне!
Тут и капитан сообразил, что победа осталась за ними.
— Ну и ну! — протянул он. — Никогда бы не поверил, если бы не увидел собственными глазами!
Сержант, чья грудь была увешана ленточками, заработанными героической и опасной службой в штабах от Висбадена до Токио, понимающе ухмыльнулся.
— Если позволите, сэр, — отчеканил он, — нервы у вас железные.
Выслушав льстивую похвалу, генерал напустил на себя серьезный вид.
— Не будем забывать, что и в министерстве юстиции работают такие же люди, как и мы. Их можно пожалеть.
— А как насчет командира гарнизона Форт-Дикса? — подал голос капитан.
— Попытаюсь его вытащить, — пообещал генерал Хапт. — Не надо было ему соваться в эти дела! Вот что происходит, когда имеешь дело с зеленым, необученным личным составом. Вечно он попадает впросак!
— Но гарнизоном Форт-Дикса тоже командует генерал, — молвил капитан.
— Полагаю, полковник лучше меня объяснит, что к чему, — сказал генерал Хапт.
— Благодарю вас, сэр, — откликнулся полковник и встал. — Да, командующий из Форт-Дикса числится генералом. Но лишь по назначению Конгресса и официально присвоенному званию. Дело в том, что вся его карьера прошла вне боевых действий. У него нет настоящего опыта армейской службы.
— Не понимаю, — уперся капитан.
— Представьте себе выпускника Вест-Пойнта, — втолковывал полковник, — которого сходу назначают во Францию командовать фронтовым взводом во Второй мировой войне. До самой Корейской войны он занимается маневрами, а потом, представьте себе, командует батальоном, сражающимся с китайскими коммунистами и северокорейцами. Прежде чем он успевает поднакопить настоящего опыта, его посылают во Вьетнам, где он командует дивизией. Где уж тут набраться настоящего опыта, черт возьми? Ведь он понятия не имеет, как произнести речь, как беседовать с иностранными дипломатами или принять заезжего конгрессмена.
— Теперь понятно, — пробормотал капитан.
— Такова суровая правда жизни, — подхватил генерал Хапт. — Если вам не терпится заняться пальбой из «хорландов», вступайте в Национальную ассоциацию владельцев стрелкового оружия или в мафию. А в армию не суйтесь.
— Из гаубиц, сэр. «Хорланды» давно сняты с вооружения.
— Если бы вы прослужили в нашей армии с мое, — упрекнул генерал-майор Уильям Тэссиди Хапт младшего по званию, — то у вас не было бы времени запоминать такие мелочи. Если
