такой же конец. Средства массовой информации посеяли в населении панику: все опасались летать самолетами. Цивилизация, которая, по большому счету, представляла из себя обмен продуктами производства и идеями, оказалась в опасности. А Чиун продолжает выколачивать из него деньги.
– Если вы помните. Мастер Синанджу, вы сказали, что ситуация с Римо выправляется. – Он со значением взглянул на ничего не выражающее лицо Чиуна. – И вот я приезжаю сюда, и что я вижу – он бездельничает и читает журналы. А как же ваше обещание? То, что вы дали за дополнительное золото? В нашу последнюю встречу. Помните, Чиун?
Смит изо всех сил старался сдержать охвативший его гнев, но лицо выдавало его.
– Это было нечестно, – тихо проговорил Чиун.
– Не понял.
– Это было нечестно, – повторил Чиун.
– Нет, это было честно, – рявкнул Смит, уже не пытаясь скрыть раздражение. – Вы пообещали, что за девять мер золота, доставленных в Синанджу, заставите Римо снова взяться за работу. Если он все же отказался...
– Не вы поступили нечестно, – прервал его Чиун. – Не вы, о, достойный император, а я. – Старик стыдливо потупил глаза.
– Ясно. Вы хотите сказать, что Римо отказывается работать даже за дополнительное вознаграждение.
– Он не отказывается работать. Он просто не может.
– Почему? – спросил Смит. – Он что, болен?
– Римо охвачен страхом.
Смит почувствовал, что сейчас взорвется. “Страхом!” А сколько раз сам Смит испытывал страх? Сколько раз смотрел в лицо смерти? Он не был от природы так щедро физически одарен, как Римо, и, естественно, не прошел такой тренировки, и все же, когда наступал критический момент, Харолд Смит преодолевал страх и продолжал действовать. Страх не оправдание. На каменистой земле Нью-Гемпшира, где взрастал Смит, бытовала поговорка, которую впитала его суровая душа: “Глаза боятся, а руки делают”.
– Ему надо преодолеть страх, – жестко произнес Смит.
– Я неточно выразился, император, не страх останавливает Римо. Он докопается до причины авиационных убийств хотя бы потому, что не сможет противостоять желанию раскрыть преступление. А докопавшись, вступит в схватку.
– Тогда в чем проблема? Чиун вздохнул.
– Римо не выйдет из схватки живым. Сняв шляпу, Смит крутил ее в руках.
– Откуда вам это известно?
– Известно. Больше я ничего сказать не могу. Вы не принадлежите к Синанджу, и потому вряд ли поверите моему рассказу.
Старик погрузился в молчание. Смит продолжал теребить шляпу.
– Значит, это конец? – наконец проговорил Смит. – Конец Римо? И нашей совместной работе?
– Возможно, – ответил Чиун.
– Не буду притворяться, что я хоть что-то понимаю, – сказал Смит. – И не представляю, что бы я мог сделать, даже если бы понимал.
Он бросил взгляд на дверь, но тут заговорил Чиун:
– Не спешите уходить, император. Я придумал, как можно ему помочь.
Смит поджал губы. Началось, подумал он. Только на этот раз все обставлено более драматично.
– Видимо, надо опять увеличить вам жалование, Чиун. Я очень занят. И за этим не стоило вызывать меня сюда. Если вам нужно больше золота, можно сказать об этом по телефону. И хочу вам сказать, что я разочарован. Очень.
Он повернулся, чтобы уйти.
– Мне не нужно золота, – раздался голос Чиуна. Рука Смита, уже лежавшая на дверной ручке, замерла.
– Тогда в чем же дело?
– Мне необходимо ехать в Синанджу, – ответил Чиун.
– Об этом не может быть и речи. Такие вещи обговариваются заранее.
– Другого выхода нет, – произнес Чиун.
– Это невозможно.
– В моей деревне есть одна вещь, которая может спасти Римо, – сказал Чиун.
– А вы заодно получите внеочередной отпуск, – ядовито заметил Смит. – Знаете притчу про мальчика, который регулярно обманывал пастухов, крича, что к их стаду крадется волк. Так вот, Чиун, вы кричали “волк!” слишком часто.
Смит распахнул дверь.
– Подождите! – голос Чиуна прогремел как электрический разряд. Плавно, одним движением, словно завился клуб дыма, он поднялся на ноги, подошел к двери и закрыл ее.
– Я беру назад свою просьбу, – сказал он.
– Простите?
– О прибавке к жалованию. О дополнительных четырех мерах золота, о которых, кстати, Римо и не просил. Мне самому хотелось повысить благосостояние деревни. Я отказываюсь от золота ради возможности побывать в Синанджу. Но ехать мне надо немедленно.
Смит внимательно вгляделся в лицо старика. Впервые на его памяти Чиун отказывался от золота.
– Значит, это так серьезно? Так важно для вас?
– Да, император.
– И вы искренне думаете, что ваша поездка поможет Римо?
– Полностью не уверен. Но хочу попробовать, – ответил Чиун.
– Может, вы объясните мне...
– То, что вы не сможете меня понять, вовсе не умаляет вашего величия, император. В мире есть вещи, которые никто не поймет, кроме меня. Ведь я – ныне правящий Мастер Синанджу: вся история мира распахнута предо мной. Мне нужно ехать немедленно.
Они посмотрели друг другу в глаза. Смиту неожиданно открылось, как стар и хрупок Чиун. Наконец американец согласно кивнул:
– Ладно. Поедете со мной в “Фолкрофт”. Прикажу приготовить для вас реактивный самолет и подводную лодку.
– Благодарю, император. Но прежде мне надо еще раз увидеть Римо.
– Я пришлю его, – сказал Смит.
– Рад, что вы хорошо поболтали, – заявил Римо, плюхнувшись на стул.
– Мы не говорили о твоих делах. Правда, не говорили, – сказал Чиун.
– Старый обманщик. Думаешь, я родился только вчера? И ничего не знаю о вашем давнем уговоре убрать меня, если дела пойдут плохо? Если я не смогу больше работать?
– Нашел, что вспомнить. Тогда я еще не знал тебя и не представлял, кем ты можешь стать, – ответил Чиун. – Разговор шел о другом.
Римо некоторое время всматривался в лицо Чиуна, а потом обхватил голову руками.
– А может, так было бы лучше, – проговорил он. – От меня... ничего не осталось. Это все нарастает, Чиун. Запах ощущения. Я подавлен всем этим и не могу от него