– Говори, Святой. – Зал сотрясался от их крика. Среди прочего в корзинах было примерно с полдюжины отличных сапфиров.
– Я... гм... – И рубины тоже есть, отмечал он, роясь в корзинах. Цена их стремительно росла. Рубин в два карата подчас стоил больше, чем бриллиант в два карата. – Я... Гм...
– Мне кажется, я могу сказать несколько слов от имени Святого, – произнес О.Х. Бейнс, выходя из-за перегородки, отделяющей молельный зал от офиса. Большими пальцами он оттянул подтяжки и широко улыбнулся, обнажая зубы. Улыбка светилась искренностью и радушием. – Наша старая добрая Сардинка всего лишь хочет сказать, что вы, черт возьми, отличные ребята.
Собравшиеся весело зашумели.
– И маленькая леди с большим количеством ручек не может не оценить этого.
– Да здравствует Главный фанзигар!
– Убивай для Кали!
– Как-то я сказал нашей старой доброй Сардинке... – начал было О.Х. Бейнс, но ему помешали.
– Он здесь! Он пришел!
Бен Сар Дин, не понимая, что происходит, сунул на всякий случай в карман несколько крупных драгоценностей.
– Кто? – вскричал он. – Где?
– Здесь! – вопила Холли. – Он пришел. Возлюбленный Кали. Он пришел.
– Ах, вот оно что, – уже спокойнее проговорил Бен Сар Дин, глядя на двери ашрама и одновременно запихивая в другой карман еще несколько драгоценностей, а также доллары.
В дверях стоял высокий худощавый молодой человек в черной спортивной рубашке. Запястья у него были на диво мощные. Измученное лицо, в глазах – безнадежное отчаяние. Спроси сейчас, как его имя, он ответил бы, что раньше его звали Римо Уильямсом.
– Да здравствует Возлюбленный Кали! – скандировали душители, падая перед ним на колени.
Римо двинулся вперед на негнущихся ногах.
– Он принес румал, – пронеслось по залу.
Римо нервно теребил в руках взятое им в мотеле полотенце.
В толпе людей стоял, прислонившись к колонне, О.Х. Бейнс. Римо вспомнил, что видел уже это лицо, но сейчас оно для него ничего не значило – он продолжал идти вперед.
Он был не в состоянии сопротивляться властной силе, влекущей его к себе. Статуя, казалось, набросила ему на шею лассо и тянула вперед. Он видел Ее, приподнятую на платформе над толпой. Уродливое, абсолютно чуждое существо из другого, чужого мира, и все же он не мог не идти к ней. Каменная маска хранила бесстрастное выражение, но иногда ее заслонял другой образ – прекрасное женское лицо, бесконечно печальное. Римо моргнул – лицо незнакомки еще на мгновение задержалось, а потом исчезло, вытесненное потемневшим от времени выщербленным изваянием.
– Кто он? – прошептали в толпе. Римо услышал ответ.
– Возлюбленный Кали. Тот, кого она ждала.
Возлюбленный? Римо не то что любовником, но и человеком себя сейчас не ощущал. Только марионеткой, у которой и время-то на исходе. Он слабел с каждым шагом. Дойдя до платформы и оказавшись лицом к лицу со статуей, он почти не мог двигаться. Желтое полотенце, выскользнув из его рук, упало на пол.
Запах уже заполнил все его существо – древний, идущий из глубины веков и несущий зло, запах. Жарко разливаясь по сосудам, он отравлял ему кровь.
Слишком поздно, подумал он. Слишком поздно. Стоило этой мысли оформиться в его сознании, как он увидел, что губы Кали раздвинулись в улыбке.
Глава девятнадцатая
“Принеси мне смерть”.
Эти слова эхом отозвались в его голосе. Римо дернулся и проснулся, он лежал на узком диванчике в маленькой комнате. У изножья на фарфоровом блюде воскурялись две горки благовоний.
Кожа его покрылась пупырышками. Римо огляделся, почувствовав огромное облегчение: значит, мерзкое видение многорукой, хитро улыбающейся статуи было всего лишь ночным кошмаром. Но слабый запах, источаемый богиней все еще витал в его ноздрях, и он понял, что настоящий кошмар только начинается.
– Бейнс, – произнес он вслух. В толпе он узнал О.Х. Бейнса. К худу ли – добру, но Бейнс был реальностью. Значит, надо плясать от него.
Запах усилился, и снова в сознании Римо зазвучали слова: “Принеси мне смерть”.
Быстро и бесшумно, все еще чувствуя где-то у основания позвоночника нервный страх, Римо выскользнул из постели и бросился к двери, та тихо открылась под его рукой, и он, выглянув в ашрам, увидел безумных поклонников Кали, спящих прямо на деревянном полу. Легкой кошачьей походкой обошел он ряды спящих, но Бейнса среди них не было. Повернувшись, он увидел статую. Все ее восемь рук как бы приветствовали его, от этого зрелища Римо стало подташнивать, а в сердце снова закрался страх. Он побежал к выходу.
Теперь Римо находился в переулке. За припаркованным у тротуара черным “порше” ему послышалось негромкое пение. Оно доносилось из-за приоткрытых дверей гаража. Римо направился туда.
Увидев стоящего в дверях незнакомца с усталым болезненным лицом, Бен Сар Дин перестал напевать “Когда маршируют святые”. Поднявшись с водяного матраса, где он занимался тем, что выписывал из разных журналов номера служб знакомств, щедро обещавших “прекрасных белокурых скандинавок, мечтающих познакомиться с вами”.
– Фи, – сказал он Римо. – Что еще такое? К святому просто так без позволения не входят.
– Мне нужен Бейнс, – с трудом проговорил Римо. Запах здесь не такой уж сильный, голова его стала вроде бы немного просветляться.
– Вот теперь я узнал тебя, – сказал Бен Cap Дин. – Ты – Возлюбленный.
– Возлюбленный? – машинально повторил Римо.
– Кали избрала тебя в мужья.
– Забудьте об этом, – произнес Римо. – Я убежденный холостяк. И хочу знать, что здесь делает Бейнс.
Бен Сар Дин фыркнул.
– Почему бы вам не спросить его самого?
– Я не могу его найти, – ответил Римо. – И потом я не очень хорошо себя чувствовал.
– Вы, наверное, плохо питаетесь, – предположил Бен Сар Дин. – Очень уж вы худой. У меня вот есть на примете один французский ресторан...
– Дело совсем не в питании. Это все статуя, – оборвал его Римо.
– Какой может быть вред от безобидного глиняного изваяния? – недоверчиво отозвался Бен Сар Дин.
Римо только покачал головой. Бен Сар Дин ущипнул себя за нос.
– Ладно. Может, здесь действительно кроется какая-то загадка. Мне все это не нравится, а вот им, – и он кивнул в сторону ашрама, – очень нравится.
– В чем тут дело? – спросил Римо. – Что с ней происходит?
– У нее отрастают руки.
– Да будет заливать, – с отвращением сказал Римо.
