созданный в 1887 г. В эпистолярных комментариях к пьесе 'Иванов' Чехов раскрывает свой замысел: 'Я лелеял дерзкую мечту суммировать все то, что доселе писалось о ноющих и тоскующих людях и своим Ивановым положить предел этим писаниям'. (Т. 14, стр. 290.) Чехов имеет в виду традиционную связь своего Иванова с распространенным в русской литературе 'лишним человеком'. Вот почему Чехов считал, что созданный им тип имеет 'литературное значение'.
Иванов, которого Вл. И. Немирович-Данченко назвал 'безвременным инвалидом', - сложный образ, до сих пор вызывающий споры в литературной и театральной критике. Одни видят в чеховском герое жалкого и ничтожного интеллигента-восьмидесятника, другие - человека гордого, мужественного, смело вступившего в конфликт с пошлостью окружавшей его уездной мещанской среды.
Некоторые авторы считают, что очертания этого чеховского образа зародились еще в раннем творчестве писателя, в юношеской пьесе без названия, где выводится учитель Платонов, внутренне опустошенный, близкий по своим настроениям к либеральной интеллигенции 80-х годов.
Можно, думается, провести параллель и между героями 'Иванова' и 'Скучной истории', написанной в 1889 г. Иванов в какой-то мере явился предтечей Николая Степановича. В психологической структуре образа Иванова есть черты, сближающие его с героем 'Скучной истории'. Иванов и Николай Степанович переживают душевный кризис, не удовлетворены своей жизнью, начинают понимать бесцельность своего существования. Внутренний перелом помог им разобраться во многом, переоценить себя и окружающий мир, но не помог им перестроить свою жизнь. Оба вступают в конфликт с мещанским окружением, пытаются найти душевный покой в личной жизни: Иванов - в любви молодой девушки Саши, старый ученый - в дружбе с молодой Катей.
Следующим этапом в разработке чеховского образа 'лишнего человека' является Войницкий, показанный уже в годы творческой зрелости. Для него также характерно трагическое прозрение, сознание бесплодности прожитой жизни и неспособности изменить жизнь. И пожилой Войницкий безнадежно пытается найти якорь спасения в личной жизни - в любви к молодой Елене Андреевне.
Все эти герои - Иванов, Николай Степанович, Войницкий - раскрыты в художественной манере, свойственной Чехову: мягкое и вместе с тем лишенное снисходительности осуждение людей, хороших по натуре, но не способных на активное вмешательство в жизнь. Чехов обвиняет и 'растерявшихся' перед жизнью интеллигентов, не нашедших в себе силы для сопротивления враждебным обстоятельствам, и грубую буржуазную действительность, противопоказанную человеческим условиям жизни. В трагическом положении этих героев отражен характерный для Чехова-писателя идейный конфликт: стремление человека к счастливой, красивой, полноценной жизни и уродливая действительность, превращающая жизнь человека в 'скучную историю'.
Литературная деятельность Чехова в годы перелома поражает своим широким размахом - тематическим, жанровым, идейным.
Отмечая в письмах начало и особенности нового этапа своей творческой жизни, Чехов часто противопоставляет его раннему периоду. Григоровичу о' пишет 28 марта 1886 г.: 'Доселе относился я к своей литературной работе крайне легкомысленно, небрежно, зря... Как репортеры пишут свои заметки о пожарах, так я писал свои рассказы машинально, полубессознательно, нимало не заботясь ни о читателе, ни о себе самом...' (Т. 13, стр. 192.)
Если в ранний период юный писатель еще не придавал большого значения своей литературной деятельности, если он, по собственной характеристике, писал тогда обыкновенно 'наотмашь', то уже в начале нового периода Чехов остро почувствовал ответственность перед своими читателями. В письме к Билибину (18 января 1886 г.) читаем: 'Прежде, когда я не знал, что меня читают и судят, я писал безмятежно, словно блины ел; теперь же пишу и боюсь'. (Т. 13, стр. 164.)
Чувство ответственности повысило взыскательность к себе, потребовало большого напряжения в работе. Об этом Чехов писал 18 января 1887 г. М. Г. Чехову: 'Работа у меня нервная, волнующая, требующая напряжения... Она публична и ответственна, что делает ее вдвое тяжкой' (Т. 13, стр. 267.)
Чехов теперь стремится к вдумчивой, тщательной обработке материала своих произведений. В письмах его содержатся характерные для этого периода признания: ему хочется, работая над произведением, 'пошлифовать' его, а главное 'подумать', так как приходилось работать над 'мотивами совершенно новыми', 'ничего подобного отродясь я не писал'. (Т. 14, стр. 391.)
Чехов много думал о характере, о направленности своей работы на новом этапе. Если Антоша Чехонте 'еще блуждал в поисках своего настоящего призвания, сомневался в достоинстве своих писаний' (как сам Чехов характеризовал ранний период творчества), то в годы перелома его оставили сомнения и он начал напряженно, вдумчиво работать.
Подводя в 1887 г. итоги своей литературной деятельности и размышляя о дальнейших путя'х творческой жизни, Чехов пришел к выводу, что 'литератор не кондитер, не косметик, не увеселитель, он человек обязанный, законтрактованный сознанием своего долга и совестью'. (Т. 13, стр. 262-263.)
Несколько позднее о том же говорил Чехов В. Фаусеку: 'Довольно я написал в веселом роде, а много и просто шутовского. Пора мне серьезно глядеть на жизнь.' (В. Фаусек. Мое знакомство с А. П. Чеховым. Сб. 'Чехов в воспоминаниях современников'. 1954, стр. 178.)
Утвердившись на новей эстетической позиции, Чехов все более и более отходит от создания произведений чисто развлекательного, 'увеселительного' характера и переходит в область 'серьеза', как он сам говорил. А позднее, в пьесе 'Чайка', Чехов эту новую позицию в области художественной литературы определит устами Дорна в такой эстетической формуле: 'Художественное произведение непременно должно выражать какую-нибудь большую мысль. Только то прекрасно, что серьезно'.
Новый этап в творческой биографии Чехова, который четко обозначился к 1886 г., преемственно был связан отдельными сторонами с ранним периодом литературной деятельности писателя. Поставляя развлекательный материал для мелких юмористических журналов, молодой Чехов, как он сам признавался, всячески старался не потратить на эти увеселительные произведения отдельных образов и картин, которые были ему особенно дороги и которые он берег и тщательно прятал от постороннего глаза. Время от времени Антоша Чехонте проявлял неудовлетворенность своею деятельностью 'увеселителя' и стремление перейти от развлекательной шутки в область 'серьеза'.
Чехов признавался Лейкину еще в 1883 г.: 'Да и правду сказать, трудно за юмором угоняться! Иной раз погонишься за юмором, да такую штуку сморозишь, что самому тошно станет. Поневоле в область 'серьеза' лезешь...' (Т. 13, стр. 60.)
В художественной практике Антоши Чехонте мы не раз встречаемся с таким положением, когда питатель-юморист выходит в область 'серьеза' и создает произведения не смешного, а трагического характера - стоит хотя бы указать на такие шедевры ранней художественной прозы Чехова, как 'Устрицы' и 'Горе'.
Ранний Чехов иногда попадал в основные мишени государственного и общественного строя царской России- 'страны казенной', поднимаясь подчас в своем обличительном реализме на высоту больших социальных обобщений ('Унтер Пришибеев', 'Хамелеон' и др.). Но все же 'неясность' (пользуясь выражением Щедрина) социально-политического сознания молодого художника часто ограничивала глубину обличения. Порою Антоша Чехонте нащупывал важные объекты обличения скорее художественно- реалистическим чутьем, чем сознательно.
Характерной особенностью произведений Чехова переходного периода является богатство и разнообразие тематики - социальной, философской, эстетической, психологической, педагогической, - тематики, отразившей широкий круг интересов писателя.
Чехов-новатор расширил тематический диапазон русской литературы, обогатив новым содержанием отдельные традиционные темы и образы (например, образ 'лишнего человека') и разработав новые, оригинальные темы, проблемы, образы (проблема мировоззрения, философия пессимизма и связь ее с социальной практикой и личной жизнью человека, образ ученого-медика, тоскующего по 'общей идее',1 многогранный и философски обобщенный образ степной природы, тема 'незавершенной' любви, вопрос о красоте человеческого горя и др.).
Чехов показал нового положительного героя - человека творческого труда, труда-'подвига'.
В широком тематическом составе произведений Чехова второй половины 80-х годов проявился большой интерес писателя к жизни. Отсюда - конкретные, порой документальные черты местного'
