контролирую с помощью видеокамер. Камеры работают от датчиков движения, и мне не потребовалось много времени, чтобы просмотреть записи после твоего разговора с Липатовым. Так что Липатов вне подозрений. Тогда кто?
– Тогда мы, – грустно усмехнулся я. – Видимо, прослушиваются разговоры: либо мои, либо ваши, либо Липатова. Возможно, что и все наши телефоны. Надо бы проверить.
– Проверим. Еще идеи есть?
– Есть. Липатов задумал ехать в Черногорию. Но планами пока не делится. Не вздумал бы он тайком от нас туда отправиться! Если придет ответ от «Целлариуса» и Липатов окончательно убедится в том, что Марина не та, за кого себя выдает, – не захочет ли он сам с ней разобраться?
– Нет, не похож Владимир Николаевич на Отелло, – не разделил Тавров мои опасения. – Он рациональный человек. Думаю, когда пройдет первый шок от разоблачения Марины, его можно будет убедить, что лучше сыграть в отношении нее свою игру.
– И пожить на халяву в вилле на берегу БокиКоторской, – закончил я мысль Таврова, добавив с ехидством: – Там, в случае чего, Марине и ее сообщникам будет легче нас прикончить и спрятать трупы так, что никто не отыщет: недалеко от берега глубина уже метров двадцать, а то и все тридцать – камень на шею, и аминь, никто не найдет.
– Сплюнь, а то еще накликаешь, – поморщился Тавров. Я усмехнулся, но на всякий случай сплюнул.
Надо срочно поговорить с Липатовым о поездке в Черногорию.
На следующий день я получил ответ от главы финской юридической Карла Целлариуса. Как и следовало ожидать, почтенный финский адвокат с глубоким возмущением воспринял известие о появлении в Москве наглой аферистки, действующей под именем его сотрудницы, и просил оказать содействие в скорейшем пресечении ее преступной деятельности. Я немедленно переслал ответ Целлариуса Липатову и отправился к нему домой.
Липатов действительно был занят разработкой плана поездки в Черногорию. К моему удивлению, он пребывал в заметно приподнятом настроении и даже пытался напевать. Мелодию, правда, опознать не удалось.
– Вы прочитали мое письмо, Владимир Николаевич? – осторожно осведомился я.
– Да, Мечислав, спасибо! – бодро откликнулся Липатов. – Как нельзя вовремя вы разоблачили эту женщину. А ведь у меня, простофили, даже сомнений не возникало в ее искренности! Ну, ничего, как говорится: век живи, век учись.
– Продолжение помните? – не удержался я.
– Это насчет «дураком помрешь»? Возможно. Но на эти грабли я еще раз точно не наступлю. Ладно, сейчас надо заниматься организацией поездки в Черногорию. Я уверен, что там мы раскроем все тайны.
– А вы не боитесь столкнуться там с Мариной?
– Нет, не боюсь, – невозмутимо ответил Липатов. – Более того, я согласился с ее предложением остановиться на вилле, которую она покупает для своего клиента.
Я в изумлении воззрился на него. Липатов сам завел разговор, который я так мучительно обдумывал накануне, и предупредил все мои сомнения.
– Поймите, если Марина… или как там ее… Если она догадается, что мы ее разоблачили, то сможет нарушить все наши планы. Так что придется вести себя предельно осторожно. Разумеется, я рассчитываю на то, что вы с Тавровым поедете вместе со мной. Скажу без обиняков: мне очень не хотелось бы оставаться один на один с Мариной. Неудобно признаваться в этом, но после всего произошедшего – элементарно боюсь.
Однако все складывалось как нельзя лучше, и я даже боялся в это поверить.
– А можно узнать подробности вашей черногорской программы?
– Первое: ищем тот самый предмет, который Андрей Тузов тайно переправил графу Ивеличу. Не факт, что мы его найдем, но подходящих предметов довольно много, и по их фотографиям, присланным профессором Вулановичем, ничего не определишь. Так что все посмотрим на месте.
– А если нам так и не удастся найти этот предмет?
– Тогда попробуем найти место, где Паштровичи спрятали ларец с Животворящим Крестом, по имеющейся информации, – твердо ответил Липатов.
– По какой «имеющейся»? – с недоумением возразил я. – Разве что манускрипт Тозо… Но он и сам не знал, где спрятан Животворящий Крест. Помните? В месте, где он рассчитывал найти его, ничего не оказалось.
– У меня есть кое-какие мысли на эту тему, но все можно окончательно уяснить только на местности, – уклончиво ответил Липатов.
Я почувствовал себя несколько уязвленным: за время всех этих приключений с Крестом я уже не считал себя всего лишь сотрудником детективного агентства, нанятым Липатовым для расследования обстоятельств смерти его дяди. Я ощущал себя полноправным участником операции по раскрытию тайны Животворящего Креста, и слова Липатова я воспринял как попытку поставить меня на место. Впрочем, я понимал его чувства: как-никак многовековая тайна рода Тузовых-Липатовых должна быть раскрыта им, последним представителем рода. Это будет справедливо. А мы с Тавровым всего лишь его помощники. Причем нанятые за деньги.
Итак, мы отправлялись в Черногорию. Проблема с жильем вроде бы была решена. Виз, слава богу, для граждан России, въезжающих в Черногорию с целью туризма, пока не требовалось. Авиабилеты при наличии регулярных рейсов в Подгорицу и Тиват из Москвы – вроде бы не проблема, ведь едем мы задолго до начала туристского сезона. Кстати, как там сейчас? Наверное, надо захватить теплую одежду. Хотя на побережье по-любому теплее, чем в Москве: у нас февраль – разгар зимы, а там уже в конце января мимоза цвести начинает. Так что московская зимняя одежда будет излишне теплой.
По просьбе Липатова я озадачился приобретением билетов. Проще всего это оказалось сделать через черногорского туроператора. В это время года регулярные рейсы Монтенегро Эрлайнс на Тиват отправлялись по вторникам и четвергам, а по субботам летал самолет российской авиакомпании С7. По просьбе Липатова я взял билеты в оба конца на ближайший четверг. На человека это составило по 330 евро плюс 15 евро сбора аэропорта «Тиват». Довольно дорого, но искать дешевле было бессмысленно: на этом направлении даже в куротный сезон рейсы дискаунтера Скай Экспресс стоили недешево. Было искушение взять за счет клиента первый класс, который стоил почти в два раза дороже, но я постеснялся: все-таки доцент Липатов даже с учетом дядиной собственности далеко не олигарх.
Вылет должен был состояться десять минут четвертого дня из Домодедова. С учетом разницы во времени между Черногорией и Москвой мы должны были приземлиться в Тивате в половине пятого по местному времени. Удобный рейс: не надо рано вставать, и на месте будем до темноты, есть время и принять душ с дороги, и поужинать в ресторане. Обожаю черногорскую кухню: жаренную без масла и специй свинину-вешалицу, каймак и оливки с мягчайшим белым хлебом и, разумеется, ароматнейший, тонко порезанный пршут. И все это под местное красное вино «Вранац». Прелесть!
– Если не хотите лететь из Домодедова, то можем организовать вылет из других аэропортов, – сказала девушка, оформлявшая авиабилеты.
– Зачем? – удивился я. – Меня Домодедово вполне устраивает. Внуково тесновато, а Шереметьево бестолково.
– После недавнего взрыва некоторые не хотят лететь из Домодедова, – извиняющимся тоном пояснила девушка.
Однако странные попадаются люди! Каждый год в России только в дорожно-транспортных происшествиях погибает свыше двадцати тысяч человек. Количество жертв «дорожной войны» на три порядка больше жертв терроризма, однако люди продолжают ездить на машинах, маршрутных такси с водителями-камикадзе и отважно перебегают улицы на любой сигнал светофора. А если приплюсовать к вышеуказанным жертвам погибших от рук преступников и халатных врачей, а также от несчастных случаев, стихийных бедствий, пожаров и просто наложивших на себя руки – таких «естественных» для парадоксального «общественного сознания» смертей стабильно набирается свыше восьмидесяти тысяч в
