трудно было делиться с кем-нибудь.
Потом Арья отступила назад, ожидая его реакции, выражение её лица было подчёркнуто пустым.
Её имя разбудило множество вопросов в Эрагоне, но он знал, что время задавать их ещё не настало. Ему скорее требовалось уверить Арью, что его мнение о ней не стало менее высоким оттого, что он узнал. Но оно и не стало. Даже наоборот, знание укрепило его уважение, потому что оно показало ему всю величину её истинного самопожертвования, её преданности долгу. Он знал, что если он отзовётся плохо о звучании её имени, или даже просто скажет что-нибудь не то, он разрушит их дружбу.
Он прямо посмотрел в глаза Арье и, также на древнейшем языке, сказал:
– Твоё имя… твоё имя – это хорошее имя. Ты должна гордиться тем, кто ты есть. Спасибо за то, что ты открыла его мне. Я рад называть тебя своим другом и я обещаю, что буду всегда хранить его в секрете… А теперь, хочешь ли ты узнать моё имя?
Она кивнула.
– Хочу. И я, в свою очередь, тоже обещаю помнить его и охранять так долго, пока оно будет оставаться твоим.
Ощущение значительности момента овладело Эрагоном. Он знал, что он не мог уже отказаться и не делать того, что собирался, и это одновременно возбуждало и пугало его. Он подвинулся к Арье, как несколькими минутами ранее придвинулась к нему она, и прошептал ей на ухо своё имя так тихо, как только мог. Вся его сущность затрепетала, распознавая слова.
Испытывая явное чувство тревоги, он отодвинулся. Что она подумает о нём? Плохое или хорошее? Ибо суждение в ней возникнет, она не сможет удержаться от него.
Арья протяжно выдохнула и некоторое время смотрела на небо. Потом она снова повернулась к нему, выражение её лица было мягче, чем прежде.
– У тебя тоже хорошее имя, Эрагон, – тихо промолвила она. – Но я не думаю, что ты именно с этим именем покинул Паланкарскую долину/
'Нет'
– Так же я не думаю, что ты носил это имя, когда находился в Эллесмере. Ты сильно вырос с тех пор, как мы впервые встретились.
– Мне пришлось.
Она кивнула.
– Хоть ты всё ещё юн, ты уже не ребёнок.
– Нет, не ребёнок.
Сейчас более, чем когда-либо, Арья влекла его к себе. Обмен сокровенными именами сформировал между ними какую-то связь, но какую, он не понимал, и из-за этого он чувствовал в себе неуверенность, он чувствовал себя уязвимым. Она увидела его таким, каким он был, со всеми его недостатками, и не отшатнулась, но приняла его всего целиком, также, как он принял её. Более того, в его имени она увидела всю глубину его чувств к ней, и это тоже не оттолкнуло её.
И теперь, он всё собирался затронуть в беседе эту тему, но никак не мог решиться. Наконец, собрав волю в кулак, он сказал:
– Арья, что станет с нами?
Она медлила, но он видел, что значение его вопроса было ей ясно. Осторожно подбирая слова, она ответила:
– Не знаю… Когда-то, и ты это знаешь, я бы сказала 'ничего', но… Ты всё равно ещё очень юн, а люди – непостоянны. Через десять лет, может быть, даже через пять ты уже, возможно, не будешь испытывать те чувства, что живы в тебе сейчас.
– Мои чувства не изменятся, – с совершенной уверенностью возразил он.
Она надолго и внимательно всмотрелась в его лицо. Выражение её глаз изменилось, и она промолвила:
– Если нет, тогда… возможно, как настанет время… – она дотронулась рукой до его подбородка. – Ты не можешь требовать от меня сейчас большего. Я не хочу ошибиться с тобой, Эрагон. Ты слишком важен, и для меня и для всей Алагейзии.
Он попытался улыбнуться, но у него вышла гримаса.
– Но… у нас нет времени, – ответил он срывающимся голосом. Где-то в животе у него сформировалась пустота.
Бровь Арьи удивлённо взлетела вверх, опустив руку, она спросила:
– Что ты имеешь в виду?
Он уставился в землю, думая, как лучше поведать ей о своих планах. Наконец, так просто, как только он мог, он рассказал ей о них. Он рассказал ей о трудностях, с которыми столкнулись они с Сапфирой в поисках безопасного места для яиц и Эльдунари, и рассказал ей о планах Насуады по формированию отряда волшебников для надзора за каждым человеком-чародеем.
Он потратил несколько минут на рассказ и закончил его словами:
– Поэтому Сапфира и я, мы решили, что единственным правильным решением будет покинуть Алагейзию и найти место поодаль от народов, чтобы там выращивать драконов. Так будет лучше для всех нас, для драконов, для Всадников, для всех рас Алагейзии.
– Но Эльдунари, – Арья казалась шокированной.
– Эльдунари тоже не останутся. Здесь, даже в Эллесмере, они никогда не будут в безопасности. Пока они находятся на этой земле, всегда найдётся кто-нибудь, кто попытается выкрасть их, чтобы использовать их по собственному усмотрению. Нет, нам нужно место подобное Врёнгарду, место, куда никто не сможет проникнуть, чтобы причинить вред драконам, место, где молодая поросль и дикие драконы сами не смогут причинить никому вред, – Эрагон попробовал снова улыбнуться, но отказался от этой затеи, как от невозможной. – Вот почему я сказал, что у нас нет времени. Мы с Сапфирой собираемся покинуть Алагейзию так скоро, как это вожможно, а ты останешься зедсь… Я даже не знаю, свидимся ли мы когда-нибудь ещё.
Арья встревоженно взглянула в отпечаток на камне.
– Ты откажешься от своей короны, чтобы улететь вместе с нами? – спросил он, уже зная ответ.
Она подняла взгляд на него.
– Ты откажешься от присмотра за яйцами?
Он покачал головой. 'Нет'
Какое-то время они молчали, прислушиваясь к ветру.
– Как ты будешь искать кандидатов-Всадников? – спросила она.
– Мы оставим несколько яиц, полагаю, что у тебя, и когда они вылупятся, драконы и их Всадники смогут присоединитсья к нам, а мы вышлем тебе другие яйца.
– Но должно быть другое решение, кроме того, что ты, Сапфира и каждый Эльдунари покинет пределы Алагейзии.
– Если есть, мы с удовольствием последуем ему. Но его нет.
– А что Эльдунари? Что Глаэдр? Что Умарот? Ты уже говорил с ними об этом? Они согласны?
– Мы ещё не рассказывали им о наших планах, но они согласятся. Это я знаю.
– Ты уверен в этом, Эрагон? Неужели, это действительно единственный выход – покинуть всё и всех, кого ты знал и знаешь?
– Это необходимо, и, кроме того, наш уход уже давно был предсказан. Анжела предсказала это, пытая моё будущее в Тирме, я уже давно смирился с этой мыслью, – он коснулся рукой щеки Арьи. – Поэтому я опять спрашиваю тебя: ты уедешь с нами?
В её глазах появились слёзы. Прижав камень с изображением к груди, она промолвила:
– Я не могу.
Он кивнул и отвёл руку назад.
– Что ж, тогда… наши пути расходятся.
Слёзы начали набухать в его собственных глазах, и он отчаянно боролся с ними, чтобы сохранить спокойный вид.
– Но пока ещё нет, – прошептала она. – У нас есть ещё немного времени, чтобы побыть вместе. Ты же не уезжаешь прямо сейчас?
