– По-другому было нельзя, – объяснил Роран, словно бы откуда-то издалека.
Катрина нахмурилась. Пока она изучала порез на руке, лицо её оставалось напряжённым, без эмоций.
– Эрагон, ты можешь исцелить это?
– Нет, – неожиданно резко сказал Роран. Он снова сжал руку в кулак. – Нет. Этот шрам я сохраню навсегда. – Он оглянулся вокруг. – Есть у кого какая ткань, чтобы я смог перевязать порез?
Последовала сумятица. Потом Насуада указала рукой на одного из своих охранников и велела:
– Срежь ткань с нижней части своей туники и отдай её ему.
– Подожди, – потребовал Эрагон, когда Роран начал забинтовывать руку. – Ты не хочешь, чтобы я вылечил порез, но дай мне хотя бы сказать заклинание его обеззараживающее.
Роран мялся, колеблясь. Потом он кивнул и протянул руку Эрагону.
Эрагону потребовалось лишь несколько секунд, чтобы бростить заклинание.
– Ну вот и всё, – сказал он. – Теперь твоя рука не позеленеет и не станет фиолетовой, и не раздуется, как мочевой пузырь поросёнка.
Роран хрюкнул, а Катрина промолвила:
– Спасибо тебе, Эрагон.
– Ну что, а теперь мы можем трогаться в путь? – осведомилась Арья.
Они, все пятеро, вскарабкались на спины драконов; Арья помогла Рорану и Катрине безопасно устроиться в седле, ремни которого были переделаны специально под дополнительных пассажиров. Когда все прочно сидели на спине зелёного дракона, Арья подняла руку.
– Прощай, Насуада! Прощайте, Эрагон и Сапфира! Встретимся в Эллесмере!.
'Прощайте', – прозвучал глубокий голос Фирнена. Он расправил крылья, подпрыгнул вверх и быстро замахал крыльями, поднимая в небо, с помощью двух Эльдунари, которые Арья захватила с собой, своих четверых пассажиров.
Сапфира проревела, и, перед тем как взять курс к югу-востоку в сторону Беорских гор, Фирнен ответил ей громким трубным гласом.
Эрагон повернулся в своём седле и помахал рукой Насуаде, Эльве, Джормундуру и Джоаду. Они замахали в ответ, а Джормундур прокричал:
– Будьте счастливы!
– До свиданья, – крикнула Эльва.
– До свиданья, – крикнула Насуада. – Будьте осторожны!
Эрагон ответил им что такое же, потом отвернулся, не в силах больше сдерживаться. Сапфира пригнулась и подпрыгнула, и они начали свой первый из своих многих-многих перелётов.
Кружась, Сапфира начала набирать высоту. Под собой Эрагон увидел Насуаду и остальных, стоявших тесным кружком у городских стен. Эльва держала в руках маленький платочек, и тот развивался, встревоженный порывами воздуха, рождёнными крыльями Сапфиры.
ОБЕЩАНИЯ НОВЫЕ И СТАРЫЕ
Из Илирии, Сапфира полетела в ближайшее укромное место, где Бледхгарм и эльфы тщательно упаковали Эльдунари для безопасной перевозки. Эльфы будут ездить с Эльдунари на север в Дю Вальденварден, и через эльфийские леса в город Силтрим, который расположился на берегу озера Ардвен. Здесь они будут дожидаться Эрагона и Сапфиру, чтобы вернуться из Врёнгарда. И затем они все вместе отправятся за пределы Алагейзии по реке Гаена, так как она течет на восток, проходит через леса и дальше устремляется на равнины за пределы страны.
Решение эльфов сопровождать их удивило Эрагона, хотя он и был очень за это им благодарен. Так же и Блёдхгарм сказал, 'Мы не можем бросить Элюдунари, равно как и птенцов, которых необходимо вырастить.'
Пол часа Эрагон и Сапфира обсуждали, как безопаснее переправить яйца с Бледхгармом, и затем Эрагон собрал Эльдунари Глаэдра, Умарота и еще нескольких драконов; ему и сапфире нужны были силы чтобы добраться до Вренгарда.
После того как они расстались с эльфами, Сапфира и Эрагон отправились на северо-запад, Сапфира же летела неторопливо, соразмеряя свои силы, в отличии от первой их поездки в Вроенгард.
Во время полета грусть овладела Эрагоном, и некоторое время он чувствовал себя подавленно и тоскливо. Сапфире тоже было грустно из за расставания с Фирненом, но день был солнечный и безветренный, и вскоре на душе у них стало спокойнее. Эрагон же стал видеть все в иных красках, зная что он видит эти родные для него места вероятнее всего в последний раз.
Много лиг они уже пролетели над полями, куда падала тень Сапфиры и пугала птиц и зверей под ними. Когда наступила ночь, они не продолжили полет а остановились на ночлег на берегу небольшой речушки, протекающей в неглубокой ложбине, откуда можно было видеть яркие звезды, которые были так близко друг к другу, словно шептались о том что уже было и о том что еще будет.
К концу следующего дня они прибыли в поселение, которое расположилось рядом с озером Флэм, где Эрагон ожидал встретить Нар Гарцвога и совет старейшин, который управлял их народом.
Несмотря на протесты Эрагона, Ургалы устроили огромный праздник для него Сапфиры, так что он провел вечер выпивая с Гарцвогом и его баранами.Ургалы делали вино из ягод и коры деревьев, Эрагону пришла мысль что оно даже крепче, чем самый крепкий из медов дварфов. Сэфира наслаждалась этим больше чем он, ему казался вкус бродившей вишни – но он пил это так или иначе, чтобы не огорчать хозяев.
Многие из женщин Ургалов подходили к нему и Сапфире, желая увидеть его, поскольку лишь немногие из Ургал женщин вступили в борьбу с империей. Они были несколько стройнее, чем их мужчины, но столь же высокими, а их рога, как правило были короче и тоньше, но все еще огромные. С ними были дети Ургалов: младшие были без рогов, немного постарше с чешуйчатыми кусками на их лбу, которые торчали от одного до пятью дюймов. Без их рогов они были удивительно похоже на людей, несмотря на разный цвет кожи и глаз. Было очевидно, что некоторые из детей были Куллами, ибо даже младшие из них возвышался над своими сверстниками, а иногда и их родителями. Насколько Эрагон мог судить, не было определено, у кого из Ураглов мог родиться ребенок Кулл, а у кого нет. Родители которые сами были Куллами рожали гигантов также часто как и обычных Ургалов.
Весь тот вечер Эрагон и Сапфира пили с Гарцвогом, и Эрагон проваливался в его сны наяву, в то время как слушал певца Ургалов который рассказывал предание о победе Нар Тулхки в Ставароке – так сказал ему Гарцвог, поскольку Эрагон не мог понять ничего из языка Ургалов, кроме того что звук казался ему столь же сладким как сладкое вино.
Утром Эрагон нашел себя покрытым пятнами с дюжиной или больше синяков, результат дружественных ударов которые он получил от Куллов во время пира.
Его голова побаливала также как и его тело, он и Сапфира пошли с Гарцвогом говорить со старейшинами. Эти двенадцать старейшин собирались в низкой, круглой хижине, заполненной дымом горящего можжевельника и кедра. Плетеного дверного проем едва хватило чтоб пролезла голова Сапфиры, синей свет от её чешуи осветил темный интерьер.
Старейшины были чрезвычайно стары, и несколько из них были слепыми и беззубыми. Они были одеты в мантии, расшитые символами такими же как на флагах, что висели на каждом здание, которые означали приверженец какого клана живет в нем. Каждый из Старейшин опирался на посох, на котором были вырезаны разные узоры, которые Эрагон не понимал, но он знал они не были бессмысленны.
С Гарцвогом как переводчиком, Эрагон рассказал им первую часть своего плана по предотвращению будущих конфликтов между Ургалами и другими народами, для этого он предложил Ургалам устраивать игры каждыми несколько лет, игры силы, скорости и ловкости. В них молодой Ургал был бы в состоянии выиграть славу, в которой они нуждались, чтобы вступить и занять достойное место для себя в пределах их клана. Игры, Эрагон предложил сделать открытыми для каждой расы, что также давало возможность проверить себя в бою с теми кто больше не является их врагами.
