— А у тебя что с рукой, братишка? — как бы между прочим поинтересовался у темноволосого, подстраиваясь под манеру того вести разговор.
— Чертовы ящеры… — сплюнул брюнет в сторону. — Покусали, суки.
Его ответ услышал любитель плана, показал фильтром недокуренной сигареты себе на шею:
— И меня тож! Думали хлебало разгрызть…
Ему вторили остальные: у кого палец на руке оторвали, кто куска уха лишился, некоторые отделались легким испугом и парой-тройкой малозначительных царапинок. Но совсем не задетых, хотя бы самую малость не пораненных не было.
— Значит, мы все заражены, — выдал, наконец, Петров свою догадку.
Вспомнились последние слова умирающего Померанцева. А еще — стыд, боль и страх, желание умереть и не мучиться, — все то, что он испытывал во время памятной «беседы» с капитаном. И картина, которую он наблюдал из-за угла Лепрозория, когда неизвестный владелец (теперь уже бывший владелец) джипа методично расстреливал его сослуживцев…
Меньше всего ему хотелось в компании с капитаном преследовать того парня. Петров пережил ад этой ночью совсем не ради того, чтобы теперь самому искать новую преисподнюю.
Все эти мысли уже давно зрели в его голове, поэтому пронеслись сейчас мимолетным озарением, оставив за собой лишь одну — самую важную.
— Знаете, братцы… а ведь у Иваныча есть противоядие, — сказал он.
35
Максим Иваныч чувствовал: что-то должно случиться. То ли богатый опыт «государевой» службы сказывался, то ли в пораженном вирусом организме уже начали происходить изменения, помогающие улавливать флюиды, прежде недоступные сознанию. Для себя он решил, что имело место и то и другое — и сам не знал, радоваться по этому поводу или горевать.
С собой капитан постоянно носил заветный чемоданчик, благо тот много места не занимал и весил всего ничего. Знай только прижимай покрепче пораненной рукой к телу, чтобы не потерять. А расставаться с лекарством ему не хотелось.
Следы беглецов обнаружились быстро. Парные цепочки вмятинок на многолетнем ковре опавшей хвои, преломленная веточка на дереве рядом… Он почти
Где-то внутри него всегда жил охотник, зверь, хищник. Капитан почти физически наслаждался пробуждением древнего инстинкта. Его тянуло кинуться вперед за своими жертвами, ему хотелось выследить их и… поступить с ними так, как они того заслуживают. Как должно поступать с теми,
Однако умом он понимал, что и эта жажда крови, просыпающаяся внутри, — одно из следствий развивающейся болезни. И ему самому становилось страшно.
Подмывало прямо сейчас воспользоваться содержимым чемоданчика. Но как быть, если он израсходует единственный имевшийся шанс на излечение, а потом заразится снова, в схватке с журналисткой и ее дружком? В то, что Москва сумеет (если даже захочет) помочь, слабо верилось… И он сдерживал себя, мысленно повторяя: сначала «зачистить» заразу, потом уже самому лечиться.
Так, размышляя и борясь с самим собой и своими желаниями, Максим Иваныч стоял под тенью лохматых раскидистых сосен. Небрежно уронил найденный обрывок ткани: тот серым пятнышком упал на край неглубокого следа. Неожиданная догадка заставила сердце капитана учащенно забиться.
Что, если они где-то здесь, рядом? Схоронились по близости, за деревьями, устроили ловушку на охотника и сейчас осторожно, чтобы не спугнуть, подкрадываются к нему со спины?
Капитан резко повернулся, одновременно выхватив из кобуры на поясе «Стечкин». И понял, что предчувствия его обманули. Но лишь отчасти.
— Привет, Иваныч, — бросил один из бойцов. Кажется, из опытных — может даже один из тех, кого удалось обнаружить у ворот, без сознания. Оклемался, зараза…
Всего их было четверо. Двое из тех, что он взял с собой на поиски следов бежавшей «пациентки», и двое оставшихся охранять грузовик. Как долго они стояли сзади и наблюдали за ним? Капитану не нравилось думать об этом. А еще больше ему не нравилось странное, насмешливо-угрожающее выражение лица обратившегося к нему солдата. Когда тот сделал шаг вперед, Максим Иваныч невольно отступил. Потом подумал, что хитрецы могли разделиться и устроить ловушку по всем охотничьим законам: зажать его с двух сторон, как в тисках. Он шагнул вбок, разворачиваясь, чтобы увидеть тех, кто находится у него за спиной.
Еще трое. Почти половина его бойцов собралась здесь, получается…
— Что надо? — прохрипел капитан, пятясь к толстенному стволу. Хоть с этой стороны не надо будет никого опасаться. — Почему приказ не выполняете?
— Да ладно те, Иваныч. Не кипятись, — продолжал усмехаться говорливый боец. «Похоже, он у них заводила, лидер», — отметил про себя капитан.
— Мы тут посовещались маненько, пока время было, и решили, что отправляться в чащу — не лучшая идея. Хрен с ней, с бабой этой, а на мужика тем более забить можно. Шастая за ними повсюду, мы ведь заразу не остановим. Сами заразные…
Вот об этом-то Максим Иваныч не задумывался. Действительно, почти все оставшиеся в живых получили раны в ночном бою с больными лепрой, а остальные наверняка заразились от этих. Да и от него самого тоже. Что же получается? Он хотел уничтожить ту парочку, принять лекарство Померанцева и отправиться в город. Оттуда на поезде куда-нибудь в Сибирь, затеряться в глуши, у староверов каких- нибудь, чтобы начальство никогда не смогло найти и предъявить претензии по поводу случившегося в гарнизоне. Или в Афган рвануть, террористам на помощь. Принять ислам и поучаствовать где-нибудь в джихаде за душманские доллары… Солдат он планировал «пустить в расход» удобной ночью, втихую, уже после того, как они вместе расправятся с «четой Самариных».
Но, если они все поголовно заражены — то какой смысл брать их с собой? Только подвергать себя лишней угрозе.
— И что же тебе надо? — в тон главарю шайки повторил Максим Иваныч. Мысленно он уже оценивал расположение солдат вокруг, прикидывал шансы на победу в случае боя.
— Препарат! — глаза солдата жадно вспыхнули. — У тебя препарат, который нужен нам.
— Кто сказал? — капитан тянул время.
Ситуация складывалась не в его пользу. Один против семерых, с автоматами. Правда, на изготовку оружие держал лишь тот, что стоял прямо перед ним и, похоже, являлся глашатаем общей воли. Остальные молча застыли поодаль, нерешительно наблюдая за их словесной дуэлью. Ждут, когда она перерастет в настоящую драку? Или боятся все еще открыто выступить против своего командира? Лучше бы второе.
— Сказали. Не важно кто. Может, Митрич сказать успел, прежде чем ты его прикончил, — ответил «глашатай» и сделал еще один шаг вперед.
— Хорошо. Допустим, я отдам тебе то, что ты хочешь. И что дальше делать будете? Доза рассчитана на одного человека. Или об этом Померанцев вам не сообщил?
Капитан понял, что произнес нужные слова. Лицо солдата растерянно вытянулось. Ну да, конечно, щенки даже и не подумали о том, как поступить с лекарством, лишь жаждали получить его в свои лапы любым способом.
Ха. Ха. Ха. Максим Иваныч, в свою очередь, намеревался любым способом сохранить чемоданчик при себе.
— Глотки друг другу грызть будете, как наркоманы из-за дозы, — он говорил, глядя на «глашатая», но обращал свою речь прежде всего к остальным. Внести долю смятения в дубовые солдатские мозги утомленных юнцов, заставить усомниться в правильности их действий, чтобы воспользоваться моментом —
