Генри Лонгфелло. Песнь о Гайавате. Уолт Уитмен. Стихотворения и поэмы. Эмили Дикинсон. Стихотворения

Повернись к нам, о Либертад, ибо война кончилась,
Ширься впредь без всяких сомнений, решительно охватывай мир,
Отвернись от войны, от стран былого, свидетельствующих о прошлом,
От певцов, поющих отребья славы прошлого,
От гимнов феодальному миру, от триумфов королей, рабства, каст и сословий,
Повернись к миру, которому предназначены грядущие триумфы — откажись от мира отсталости,
Оставь его певцам былого, отдай им отребья прошлого,
Но то, что останется, останется для тех, кто воспоет тебя, — войны грядут для тебя
(Подумай, в свое время на тебя работали былые войны, нынешние также послужат тебе);
Так повернись же, Либертад, и не бойся — обрати свой бессмертный лик
К будущему — оно величавее всего, что было в прошлом,
И оно бодро и уверенно готовится к тебе, Либертад.

ИЗ ЦИКЛА «ПАМЯТИ ПРЕЗИДЕНТА ЛИНКОЛЬНА»[166]

Когда во дворе перед домом цвела этой весною сирень

Перевод К. Чуковского.

1

Когда во дворе перед домом цвела этой весною сирень
И никла большая звезда на западном небе в ночи,
Я плакал и всегда буду плакать — всякий раз, как вернется весна.

Каждой новой весной эти трое будут снова со мной!
Сирень в цвету, и звезда, что на западе никнет,
И мысль о нем, о любимом.

2

О, могучая упала звезда!
О, тени ночные! О, слезная, горькая ночь!
О, сгинула большая звезда! О, закрыл ее черный туман!
О, жестокие руки, что, бессильного, держат меня! — О, немощное сердце мое!
О, шершавая туча, что обволокла мое сердце и не хочет отпустить его на волю.

3

На ферме, во дворе, пред старым домом, у забора, беленного известью,
Выросла высокая сирень с сердцевидными ярко-зелеными листьями,
С мириадами нежных цветков, с сильным запахом, который мне люб,
И каждый листок есть чудо; и от этого куста во дворе,
С цветками такой нежной окраски, с сердцевидными ярко-зелеными листьями,
Я ветку, всю в цвету, отломил.

4

Вдали, на пустынном болоте,
Притаилась пугливая птица и поет-распевает песню.
Дрозд одинокий,
Отшельник, в стороне от людских поселений.
Поет песню, один-одинешенек, —

Песню кровоточащего горла,
Песню жизни, куда изливается смерть. (Ибо хорошо, милый брат, я знаю,
Что, если бы тебе не дано было петь, ты, наверное, умер бы.)

5

По широкой груди весны, над страною, среди городов,
Между изгородей, сквозь вековые чащи, где недавно из-под земли пробивались фиалки — крапинки на серой прошлогодней листве,
Проходя по тропинкам, где справа и слева полевая трава, проходя бесконечной травой,
Мимо желтых стеблей пшеницы, воскресшей из-под савана в темно-бурых полях,
Мимо садов, мимо яблонь, что в розовом и в белом цвету,
Неся мертвое тело туда, где оно ляжет в могилу,
День и ночь путешествует гроб.

6

Гроб проходит по тропинкам и улицам,
Через день, через ночь в большой туче, от которой чернеет земля,
В великолепии полуразвернутых флагов, среди укутанных в черный креп городов,
Среди штатов, что стоят, словно женщины, облаченные в траур;
И длинные процессии вьются за ним, и горят светильники ночи,
Несчетные факелы среди молчаливого моря лиц и обнаженных голов,
И ждет его каждый поселок, и гроб прибывает туда, и всюду угрюмые лица,
И панихиды всю ночь напролет, и несется тысячеголосое могучее пение,