В зиму длительную ночью посойдутся кумы-сваты,На скамьи у печки сядут в полумраке теплой хатыИ рассказывают сказки. Тороплюсь и я скорейТоже слушать про героев, королей, богатырей.Дружно верим мы любому фантастичному событью.Забываешься, уходишь вслед за сказочною нитью.Вот рассказчик по старинке постепенно входит в роль.«Жил да был, — он начинает, — жил-был некогда король…»Как люблю я эти сказки с их медлительным подходом!В них народ родной описан, и притом самим народом.За простым повествованьем я слежу и часто самОтдаюсь непринужденно завлекательным мечтам.Я младенчески блуждаю по стране воображенья,Вековечных идеалов нахожу осуществленье.Оживает каждый образ, что сызмальства мне знаком,Тех, чей лоб мы увенчали полубожеским венком.Что для мысленного слуха, что для умственного взораДесять создало столетий, вижу все: в горах озера,Степи с желтою травою, звезды в зимних небесах,Сосен стоны, плач долины, луг в сверкающих цветах.Сквозь туман решетку вижу, княжий терем различаю —И бреду себе, блуждаю по неведомому краю,По пределам аллегорий. Пробираюсь чащей роз.Я встречаю, примечаю все, что в мифах родилось.Вижу я Аэлетона и чертог его стеклянный,Место, где Аргир под дубом спал, как будто бездыханный,В час, когда пришла Елена с голубями. В сторонеКозлоногие толпятся, подавая знаки мне.Трех чертей увижу злобных и с отважными их сечу,На высоком плоскогорье крепость Черную примечу…Сын Медеи!.. Эта сказка аллегорией своейГоворит о правде жизни, и чудесно скрыто в нейПод покровом идеала все, что худо в нашем мире.О, когда бы я ни слушал эту сказку об Аргире,Каждый раз я убеждаюсь, что народ, который радРазодеть скелет рассудка в столь блистательный наряд,Совершить способен много. И орла поднять он в силе.Человек находит счастье не в одной сырой могиле!Вижу: в гору золотую Пипэруш-храбрец[64] идет,Вот со змием изумленным поединок он ведет.Из груди панциреносной у дракона пламя прыщет,Богатырь же трех прелестных королевских дочек ищет.Уповая под землею отыскать их невзначай,Гонит змиев, и проходит белый свет из края в край.Сын старухин вырастает не как прочие, а втрое.В небо палицу кидает, словно мяч, рука героя.Совершив, с подмогой счастья, достославные дела,Улетает он на крыльях небывалого орла.Вот и браком сочетался он с меньшою королевной.Пипэруш, о витязь храбрый, образец отваги гневной!Сердце льва, душа героя, вечно сильная рука, —Вера в близкую победу у тебя была крепка.Ты алмаз преданий наших, ты венчанный триумфатор!Вот и Красный Император и Зеленый Император.[65]Вижу прутья, что Зеленый вставил в девичье окно,Чтоб единственную дочку уберечь, могло оно.А она — краса красавиц! Над челом — луны сиянье,Солнце ей лицо ласкает, а в лице — очарованье.На плечах сверкают звезды серебристой красотой.Там блюдет святые рощи Понедельник наш святой.Там живой воды истоки. Среду вижу я святую:Сказ ведя о семизвездье, сеет вьюгу ледяную,На весь мир туманы стелет, снег наносит до поры.Вот и Пятница святая: у стеклянной той горыДля волшбы цветы сбирает, соки трав и зерна мака,Останавливает солнце и из книги ЗодиакаТихо вслух ему читает. Вот дурной отводит глазВторник-свят, пугает зиму и весной пленяет нас.Вторник-вечер нагоняет страх на девок слишком смелых.Вижу я лукавых бабок, в чародействе наторелых.Те судьбу тебе предскажут, эти хворь заговорят,Сны неясные толкуют, видят лет грядущих ряд, —Но молиться и поститься надо им в усердье рьяном.Дальше вижу поле жизни, все заросшее бурьяном.Вижу я поляну счастья, вижу, как идет по нейШагом медленным девица, всех разумней и нежней.Целомудренно лилеи грудь невинную лелеют.В золотых у девы косах розы пышные алеют.Не любви ли это символ, красоты чудесный клад?Восхитительнейший образ поэтических отрад!Розы песни напевают. То Иляна-Косынзяна[66].Улыбнется — холод минет, зацветет весной поляна.Под стопами оживает цвет, увянувший вчера.Солнце путь свой прерывает, хоть ему спешить пора, —Трое суток после бродит, словно пьяное, шатаясь.Запоет Иляна песню — и трепещут, содрогаясь,Небо с звездными цветами, поле с звездами цветов.На заре она родилась, месяц на небе был нов.
