мертвяка в разодранной маскировочной робе.
Очередь разносит его голову в клочья.
– Сидоров, видишь ход? – Снег указывает на развалины. – Слева, за пулеметным гнездом. Прорываемся к нему! Бегом!
Йотунштейн снаружи – нагромождения замшелых камней и обвалившиеся арки, поросшие мохом.
Внутри – лабиринт запутанных бетонных ходов, оплетенный толстыми проводами, тускло освещенный электричеством.
В глубинах здания заунывно воет сирена.
С автоматами наготове Сидоров и Снег бегут вперед.
За поворотом коридора впереди слышен слитный грохот сапог:
– Пасс ауф! Лос, лос! [20]
Они ныряют в боковое ответвление коридора.
Впереди распахнутая стальная дверь. От нее тянется за угол широкий кровавый след. За углом темно, доносится чавканье и урчание.
Снег из-за угла заглядывает в коридор. Чавканье смолкает. Из темноты приближаются хрипы, тяжелое дыхание.
Снег выходит из-за стены и бьет одиночными. Во вспышках выстрелов дергается тело в драном черном мундире, с окровавленной оскаленной пастью.
Они бегут дальше, коридор выходит на открытую галерею с хлипким решетчатым ограждением. За ним – подобие вокзального зала ожидания.
Мозаичный пол, высоченный камин, в полстены алеют штандарты со свастиками, по углам свалены ящики.
С одной стороны в зал врывается, хрипя, дыша с присвистом, наседая друг на друга, спотыкаясь, падая, царапая руками пол, толпа в лохмотьях черных мундиров, белых халатов и серых рабочих комбинезонов.
С другого конца зала из высоких дверей выбегает взвод солдат с «маузерками».
– Аларм, аларм! [21]– офицер на бегу размахивает «люгером». – Дас фоер онэ бэфэль! [22]
Взвод стреляет от дверей, перезаряжают винтовки.
Ефрейтор, бросив «МП-40», хрипя и плюясь кровью, бежит назад к дверям. Офицер в упор стреляет в него.
Солдаты сходятся с толпой мертвяков врукопашную, их сминают, офицер бежит, держась за окровавленную руку, орет:
– Шайзе, вир харэ лассэн!! Их бин фервундэт! [23]
Он замедляет ход, голова трясется, изо рта, пузырясь, течет пена. Отбросив «люгер», офицер кидается под ноги своим в панике бегущим солдатам, вцепляется одному из них в сапог зубами. Солдат падает, роняя винтовку. Бывший командир вгрызается в его шею.
Из дверей выходят двое в противогазных масках и длинных огнеупорных плащах, поливают из огнеметов и подступающих мертвяков, и бегущих от них эсэсовцев.
Охваченные пламенем мертвяки налетают на них, подмяв копошащейся массой, задние ряды напирают, карабкаются через тех, что заняты пиршеством, врываются в распахнутые створки.
Снег молча тянет Сидорова по галерее влево.
Внизу кипит кровавый пир мертвяков. Брызги темной крови летят на алые нацистские штандарты вдоль стен.
Штандартенфюрер Циммерманн, пыхтя и отдуваясь, бежит по взлетной полосе.
Он торжествует. Его час пришел!
Напыщенный индюк Блютфляйшер даже не представляет, во что ввязался. Он думает, что у него все под контролем. Думает, толстомясый дурак у него на коротком поводке, боится его до усрачки. Думает, что утечка Торн-вещества – досадная случайность, которая хоть и создает помехи проекту безумца Хексера, но зато может быть использована для тестирования его чертовых прототипов. Слепец, он думает, что утечка Торн-вещества – случайность!
В продолжение игры в толстого дурака Циммерманн послушно выпустил прототипов.
Но скоро все эти игры закончатся. Он почти достиг точки своего назначения.
За краем взлетной полосы среди леса расчищена широкая поляна. Кругом стоят высокие резные камни, очень массивные, очень древние.
Гиммлеры и гитлеры приходят и уходят, долг перед фюрером и рейхом – чепуха в сравнении с истинным Призванием.
Он, Циммерманн – избранный, первый среди равных в кругу Служителей Маяка. СС рядом с ними – сборище злых прыщавых подростков.
С трудом переводя дух, штандартенфюрер выходит на середину круга, образованного древними камнями.
Маяк для Нагльфара, он зажжет его!
Маяк для корабля, сделанного из ногтей мертвецов.
Грядет Рагнарек, и яростный шквал освободит Нагльфар, он покинет пределы царства Великой Хель и по льду повезет армию йотунов на поле Вигрид, поле последней битвы.
Вот он, Маяк!
Циммерманн стоит посреди него.
Утечка Торн-вещества превратила персонал «Хельбункера» в толпу жадных до плоти ходячих мертвецов. Оберфюрер, стальная задница, лишь довершит задуманное, выпустив их с Хексером детище, прототипов.
Это место уже наполнено черной яростью.
Еще чуть-чуть, и хватит искры, чтобы запалить неугасимое призрачное пламя. Никто из смертных не сможет узреть его, но дыхание его на своих лицах почувствуют все.
Циммерманн зажигает горючую смесь, заполняющую канавы посреди площадки, складывающиеся в руну торн – турисаз.
В центре пламенной руны толстый человечек в черном тянет руки к небу, нараспев читая древнее заклятье.
Ничего общего нет у смешной фигурки, будто слезшей со штыка красноармейца на плакате Кукрыниксов, с грохочущим снежной лавиной голосом, что чеканит имена йотунов, призываемых в мир живых:
– МОДГУД! ГУТТУНГ! МОККУРКАЛЬФИ! МУНДИЛЬФЙОРИ! СУТТУНГ! СКРИМИР! ГИМИР! ВАФТРУДНИР! ХРЭСВЕЛЬГИР!..
Сидоров и Снег вбегают в зал размером с футбольную площадку.
На противоположном конце зала – стальные створки ворот, с них скалятся черепа, из динамиков под потолком течет гнусавый, механически искаженный голос:
– Ахтунг. Ахтунг. Дас юберзольдатен ауфарэн лассэн. Стопфен фоле, дэкунг.
– Чего он талдычит, а? – спрашивает Сидоров.
– Говорит, кончай палить, ховайся, юберсолдаты выходят на позиции.
– Это еще, на хрен, кто?
Из угла выбегает, тараща выкаченные белки, посиневший роттенфюрер.
Сидоров вскидывает «люгер», стреляет ему в голову.
