цветнике эликсира.
Я убавила громкость, поскольку на Брусиловых снизошло относительное успокоение. Надо же! Даже не извинились.
– После очередного исследования горки оперативниками, этого цветущего назло всем ударам судьбы творения, ты, Юля, и в самом деле надумала использовать ее в качестве тайника. Тебе несказанно повезло, что этого никто не видел. Даже Данька. Господин случай. Могу разочаровать тебя в твоих подозрениях: покойная Ксения – единственный человек, гонявшийся за тайнами твоей бабушки. И конкурентов у нее в этом деле не было!
Я еще раз обвела взглядом ограниченный из-за отсутствия двух человек контингент присутствующих на кухне. Все внимательно слушали. Может, ждали очередного моего прокола?
– Не дождетесь, – нечаянно озвучила я свою мысль чужой, анекдотической. – Вся беда в том, что Ксюша чуть раньше невольно допустила ошибку, посчитав, что эликсир Светланы Никитичны зарыт где-то в цветнике. Тогда его там и в помине не было. Сочла ночное время самым подходящим, чтобы порыться, не поленилась и сбегать за ломиком. Для удобства. Так торопилась обнаружить этот вожделенный настой, что забыла об осторожности!.. За что и поплатилась. Убийца не долго выжидал, надеясь, что девушка откажется от своего намерения…
– А говоришь, у покойницы не было конкурентов, – укоризненно заметила нянюшка и опять перекрестилась.
– Не было, – спокойно подтвердила я. – Убийца думал, что Ксения посягает на другой объект. Эликсир был ему по барабану.
– Какой объект? – Вопрос прозвучал в хоровом исполнении.
Я деланно зевнула и сообщила, что пока не знаю. Наталья тут же продублировала мой зевок в натуральную величину своего рта. Вполне натурально зевнула Маринка и сквозь зевок с трудом внесла предложение встать засветло и снести альпийскую горку при естественном освещении. Данька тут же предложил свои услуги, заметив, что нам совершенно не обязательно заниматься тяжелым физическим трудом. Он сам все сделает. Просто перенесет горку в другое, не криминальное место.
– Даже не думай! – резко возразила Маринка. – Это коллективное мероприятие! На этом проклятом участке не знаешь, чего ожидать. Даже при дневном свете.
– Ну, почему же… – задумчиво произнес Брусилов-старший. – Вполне понятно, что новое расположение цветника будет отмечено очередным трупом. Ладно, решено! – Он стукнул кулаком по столу. – Часов в шесть проснемся и выйдем на дело. За полчаса управимся – и в путь. Каждый своей дорогой.
– Лишь бы не в морг, – проворчала Анна Петровна и, держась за спину, медленно поднялась со стула.
Все стали расползаться по комнатам. Мы с Наташкой намеренно замешкались, выполняя Данькин наказ закрыть за ним дверь. Наталья усиленно навязывала ему собаку, но он категорически отказался. Похоже, его отказ встревожил Юльку, она даже вернулась из коридора назад, но так ничего и не сказала. Сделала вид, что забыла прихватить чашку с водой. А нашим с Наташкой поводом для беспокойства стало решение Брусилова заночевать вместе с женой. Юльке предстояло провести ночь в бывшей бабушкиной комнате, что явно не устроило нянюшку.
Разборки с местами ночлега шли долго, пока не выяснилось, что куда-то исчезла раскладушка Антона. Вторая после полета со второго этажа была безнадежно сломана. В результате Брусилову-младшему пришлось плестись в садовый домик, а разгневанная Юлька отправилась к матери. Я не могла не выразить Наташке свое восхищение. Ловко она научилась влезать в окно. Это гораздо труднее, чем вылезать или выкидывать из него раскладушку, пока я на кухне примиряла Анну Петровну с необходимостью приютить Юльку, отправившуюся за спальными принадлежностями.
В связи с отсутствием раскладного спального места на нянюшку снизошло умиротворение, вопрос был улажен, дом погрузился в тишину, и мы с подругой вздохнули, но не спокойно. Предстояла очередная бессонная ночь. И, как по заказу, темная. Особенно, если смотреть на улицу из дома.
Убедившись, что Дмитрий Николаевич с Борисом Ивановичем, в отличие от нас, спокойно дрыхнут, мы почувствовали зависть. Руководствуясь исключительно этим справедливым на данный момент чувством, не сговариваясь, напялили на себя их куртки. Пусть хоть одежда вторых половин побывает в нашей шкуре. На улице достаточно прохладно, а сидеть в засаде предстоит неизвестно сколько.
Маринка задерживалась. Решили ее не ждать, медлить было нельзя. Надо еще перетащить в безопасное место раскладушку. Не раз пригодиться. Выключили свет и выбрались из дома цивилизованным путем – через дверь, закрыв ее ключом с обратной стороны. Маринка вполне способна воспользоваться кухонной балконной дверью. А с веранды до земли – рукой подать. Димка прав – ну кто так строит?! Несравненно хуже, чем в сказочном НУИНУ – Научно-универсальном институте необыкновенных услуг из комедии «Чародеи». Дом Брусиловых – редкостная находка для залетных воров и великий соблазн для местных.
Первым делом мы с превеликими осторожностями отняли от стены раскладушку и тем не менее нарвались на испуганный оклик Анны Петровны: «Кого там носит?» Пришлось дать короткий ответ: «Мя-а- у» и замереть в ожидании реакции на него.
– Что б тебя!.. – незлобиво среагировала нянюшка. – И чего тебе, кастрированному полуношнику, не спится?
Окно с треском захлопнулось, мы с Наташкой и раскладушкой двинулись под навес сарая. Не стоило раньше времени прятаться за деревьями. Если кто объявится, обязательно услышим.
– Держись строго за мной, – шепнула Наташка, – желательно легко, как балерина. Я тут расчистила место от хлама. Сейчас раскладушку разложим.
– Двоих не выдержит, прорвется, – убежденно сказала я. – Тем более без матраса.
– Блин! Тебе еще удобства подавай. Пару досок положим и… Тс-с-с… Что за слон сюда ломится?
Мяукнув, «слон» зашипел и прыгнул на раскладушку. Наташка откровенно удивилась поведению Басурмана, выразив согласие с позицией Анны Петровны. Кастрированным котам ночные гулянки ни к чему.
– А может, он выходит мстить нормальным котам за свое поруганное мужское достоинство? – предположила я. – И вообще, с чего Анна Петровна решила, что Басурман кастрат?
– Потом спросим. Садись сюда. Я, кажется, нащупала старый брезент, сойдет за скомканный матрас. А все равно его не видно. Кота не задави.
– Ш-ш-ш-ш… – на сей раз зашипела я и, пошатнувшись, едва не задавила не только кота, но и Наташку. Уберег, спасибо ему большое, деревянный столб – одна из опор навеса. М-да. Балерина из меня…
До нас донесся тихий голос. Совместными с подругой усилиями определили – Данькин. Причем взволнованный. С кем и о чем говорил, не понятно. Единственное, что поняли, и то по интонации – «хорошо». А дальше наступила тишина. Не мертвая, нет. Вполне живая и мирная. Я, например, несмотря на то что не раз торчала на речке, только сейчас, причем с приличного расстояния, услышала переборы речных струй. Идеальный музыкальный инструмент для русалок. Легкие мобильные переговоры листьев, обеспеченные ветром, вначале вселяли небольшую тревогу, но к ним мы постепенно привыкли. Раздавались свистки электропоездов. Временами добродушно перебрехивались собаки. В конце концов мы вообще потеряли бдительность и перестали настороженно прислушиваться к каждому шороху, за что и были наказаны.
Маринка появилась столь внезапно и тихо, что я свалилась с раскладушки. Неудачная попытка вскочить – ноги не удержали. Удивляюсь, как Наташка не заорала. От испуга у нее прорезывается такой голос!..
– Б-б-б-б… – заклинило подругу на одной букве. Одолеть слово она никак не могла, но все равно старалась – упертая.
– Блин, – подсказала Маринка, притомившись от однообразия. Наташка даже не притормозила.
– Балерина! – догадалась я, и подруга замерла, предоставив мне возможность пару секунд радоваться своей прозорливости.
– Бабочка, блин! – громким шепотом внесла она корректировку. – Ночная. Балериной у нас ты была,
