поместье конфисковал.
Мать, забрав с собой сына, бежала к сестре в Кристиду, где он прожил несколько лет и вырос в крепкого и смышленого юно-шу. Не обделили боги Бареля и красотой. Высокий, стройный, со смуглой кожей и неожиданно холодно-серыми глазами, гибкий и быстрый, как пятнистая лотширская рысь. Невольно привлекал к себе взгляд. Но и демоны не забывали подкидывать новые несча-стья. Вначале заболела и умерла мать. Вскоре -- новая беда -- подросшая кузина стала проявлять к нему недвусмысленное вни- мание. Однажды, проснувшись рано утром, Леон обнаружил ее лежащей рядом в постели в одной тонкой ночной рубашке. Кларис забралась в его комнату через окно, выходившее в сад. Намокшая от росы ткань липла к юному телу, подчеркивая уже сформировавшиеся соблазнительные девичьи достоинства.
-- Братец, я собирала ягоды и насквозь промокла, -- игриво-жалобным тоном ворковала искусительница. -- Ты ведь не хочешь, чтобы я заболела. Посмотри, как замёрзли мои ручки. Клариса, запустив руки под одеяло, прижала их к груди юноши. Ее ладошки действительно были холодными, как ледышки. Да и сама она дрожала то ли от холода, то ли испугавшись дерзости своего поступка. Леон тоже растерялся. Кузина была ему симпатична, да и пикантность ситуации будоражила молодую кровь. Небольшой опыт общения с женщинами к тому времени у него уже был. Разбитная служанка да девица из хар-чевни успели преподать Леону первые уроки плотской любви. Сейчас ему предоставлялась великолепная возможность приме-нить их на практике. Но последствия 'баловства' могли оказа-ться самыми серьёзными.
Разум в такой ситуации вряд ли одержал бы верх. Но тут ему на помощь пришел хриплый голос кормилицы:
-- Клариса! Девочка! Где ты? Немедленно вернись в дом! Простудишься.
Услышав крик старухи и поняв, что ее исчезновение раскры-то, шалунья, недовольно сдвинув брови и закусив прелестную пухлую губку, сердито прошептала:
-- Демоны б забрали старую ведьму. Не дает покоя. Ну, ничего, я что-нибудь придумаю!
После чего, словно птичка, легко и беззвучно выпорхнула в окно.
Тетка тоже заметила интерес дочери к Леону. Такой союз в ее планы не входил, и вскоре юноша оказался в Императорской офицерской школе. Там он в течение двух долгих лет постигал азы нелегкой казарменной жизни и военного искусства. Слу-жить бы ему по сей день младшим офицером где-нибудь в глуши на границе, довольствуясь мизерным жалованием, не окажись тогда в городе маркграф Лотширский.
Гюстав время от времени наведывался в Крид, не забывая при случае заглянуть и в школу. Иногда он выкупал кого-нибудь из выпускников. Молодости присущи здоровье, сила, безрассуд-ство и отвага, а эти черты он считал наиболее важными для своих офицеров. Сумма отступного была велика -- триста коре-нов в казну Императора и еще сотня начальнику школы и писа-рям. Затраченные деньги Гюстав понемногу вычитал из жалова-нья новичка и в конечном итоге ничего не терял.
Барель ему приглянулся сразу. Благородная осанка, правиль-ные черты лица, живые умные глаза, недюжинная физическая сила и ловкость в обращении с оружием приятно удивили маркграфа. Узнав же истрию жизни юноши, окончательно убедился в правильности выбора.
Но дельце, вначале казавшееся несложным, уладить было не так-то просто. Тонко подметив заинтересованность покупателя, начальник школы не соглашался на сделку до тех пор, пока в его бездонных карманах не исчезли пятьсот коренов.
И все-же Гюстав не ошибся. В лице Бареля он приобрел не только отличного офицера, но и умного, ловкого союзника. Маркграф пообещал ему в случае победы над Фергюстом воз-вратить родовые земли и дворянские привилегии.
Леон прослужил Поставу верой и правдой около десяти лет. Выполнял самые сложные и ответственные поручения. Тем нео-жиданней было последнее -- стеречь купчиху...
Незаметно остался позади Лотширский перевал. Через час-другой они спустятся в долину.
Внезапно в кустах раздался шум. Барель впился в них взгля-дом и, приподняв руку, остановил отряд. К счастью, тревога ока-залась ложной. Осыпая снег с веток и хлопая крыльями, в воздух поднялись три большие, разжиревшие к зиме куропатки.
Терпение орлана было с лихвой вознаграждено. На мгнове-ние он замер в высоте, а затем камнем рухнул вниз.
'Вот бы и мне так везло!' -- подумал Леон и пришпорил коня.
* * *
К сожалению, добрая примета в руку не пошла. Хорошо начавшийся день завершился трагически. У самого спуска в торинскую долину дорога резко сужалась. В месте, где ее с обеих сторон сдавливали поросшие густым кустарником холмы, их подстерегала засада.
Вначале раздался леденящий душу рев. Слышавший его хотя бы раз не мог забыть до смертного одра. Так выл жаждущий крови волк. Здесь эта жуткая тварь встречалась крайне редко. Ее излюбленным местом были хвойные леса, покрывавшие север-ные подножья гор. Про них в Лотширии шла дурная молва. Здравомыслящий человек по доброй воле в проклятые богами места не совался. Лишь отчаянные смельчаки да отпетые голо-ворезы в погоне за самоцветами Чаши Саламандр решались на столь безумные поступки. Мало кому из них посчастливилось нсрнуться из урочища живыми..
Внешне волк походил на огромного волка. Взрослый зверь достигал четырёх локтей в высоту и шести в длину. Густая грубая шерсть надёжно защищала тело, а огромные острые клыки делали крайне опасным врагом. И всё-таки главным оружием бестии был нрав, злобный и бесстрашный. Вкусивший крови волк превращался в бездушного убийцу, безжалостного и совершенно нечувствительного к собственным ранам. Охотились эти твари чаще парами. Жертва, оказавшаяся на их пути, была обречена. Набрасывались волки, как правило, одновременно с двух сто-рон, не оставляя ни малейших шансов на спасение.
Барель не слышал раньше, чтобы они нападали на всадников. 11о все равно дурное предчувствие сжало сердце. Во рту пересохло, а под меховой шапкой 'зашевелились' волосы. Лошади, ошалев, жалобно ржали, рвали из рук поводья и вот-вот могли понести. Леон с трудом сдержал заметавшегося жеребца. В этот миг он, как никогда, был близок к гибели. Но всеже успел крик-нуть:
-- Держать строй! Арбалеты, приготовьте арбалеты!
Почти сразу началось светопредставление.
Вой первого зверя поддержали еще несколько голосов. Подкаченные и многократно отраженные эхом, они слились в еди-ную чудовищную какофонию. Не выдержав звуковой атаки, пощади обезумели. Один из жеребцов, оступившись и подвер-нув переднюю ногу, рухнул наземь, придавив собой всадника. Второй, с пеной у рта и невидящим взором налитых кровью глаз, споткнувшись о собрата, навалился сверху. Брызнула кровь. На снегу сразу выступило большое красное пятно. К воплям ужаса добавились стоны боли. Свалившийся с лошади солдат пролетел кубарем еще несколько метров, сгоряча вско-чил на ноги, но тут же с криком отчаяния свалился на землю. Он прекрасно знал, что сломанная нога -- верная гибель. Из-за кустов тем временем один за другим посыпались волки. Леон насчитал шесть зверюг. Не обращая внимания на других всадни-ков, безуспешно пытавшихся сдержать лошадей, они начали свое страшное пиршество. И эхо, вновь подхватив человеческие и лошадиные предсмертные вопли, понесло их вдаль, заста-вляя дрожать от ужаса все живое в округе.
Лишь в долине, за многие литы от проклятого места, лотширцы смогли успокоить лошадей. Теперь вперёд их гнал лишь страх, но и он не мог дать новые силы. Вскоре животные с тру-дом передвигали ноги.
Короткий зимний день близился к концу. Стоило Оризису лишь коснуться вершины Лотширских гор, как сразу стало смеркаться. Это был не тот ласковый летний фиолетовый закат, который после мучительно знойного дня дарит долгожданную прохладу. Небо, нахмурившись, словно в память о недавней тра-гедии, окрасилось в багрово-красные тона. Заметно похолодало. Пар при дыхании уже не улетал лёгкими облачками, а осыпался кристалликами льда. Лучи взошедшей на небо Таи с трудом про-бивались сквозь павшую на землю мглу. Они слегка освещали дорогу, но живительного тепла не несли. Воздух заполнили мел-кие ледяные иглы, нещадно жалившие лёгкие, порождая при-падки мучительного кашля. Мороз не желал отпускать своих пленников. Но они упрямо продвигались вперед, понимая, что спасение можно найти лишь в Каре.
'Не сбиться бы с пути! -- думал Леон. -- Тогда конец! Все замерзнем'.
