он.
Затем на смену страху пришла жалость. Черствое сердце вояки, закаленное кровью и многими смертями, неожиданно дрогнуло. Его поразила красота женщины. Возможно, именно смерть одарила ее неотразимым шармом: правильный овал лица, большие глаза, по-детски маленький носик, смиренно- печальные губы и черные-черные пушистые ресницы. Все как бы говорило о кротости и беззащитности. Голову ее венчала меховая шапочка, придававшая утонченно-аристократический вид.
Барель потянулся к чудному созданию, прикоснулся пальца-ми к холодной щеке. Его поразила нежность и шелковистость кожи.
Женщина, вздрогнув, приоткрыла глаза. Тихо застонав, попыталась что-то сказать.
'Жива!' -- удивился и одновременно обрадовался Леон.
Припав ухом к ее губам, он с трудом разобрал слова:
-- Янина! Янина! Спасите мою дочь!
' Ребенок! Где он может быть?'
Приподняв одеяло, Барель увидел и девочку. Та, уткнувшись носиком в шубу матери, тихонько постанывала.
'Сволочи! Так-то они охраняли пленниц. Попросту замори-ли их голодом и холодом. Совсем обезумели за вином и костями. Ну, ничего, я до них еще доберусь! -- зло подумал Леон. -- Но ^то чуть позже. Прежде всего -- заложницы. Здесь мне одному не справиться. Нужно посылать за помощью. Ведь кто-то же должен быть в селении, знающий толк во врачевании'.
Барель поспешил вниз. Проходя мимо стола, где продолжа-лась игра, зло бросил:
-- Скоты! Так-то вы исполняли волю господина? Зимовать нам на каторге! Уж я позабочусь.
Рыжий, оторвав взгляд от костей, недоуменно уставился на назойливого чужака. Непонимание в его взгляде сменила мость.
-- Ишь ты, командир пожаловал! -- повернувшись к соседу, недовольно буркнул он, указывая грязным пальцем в сторону Леона. -- А ну, пшел отсюда! Возись со своими мудапецами! Ты мне, гнида, не указ!
Оскорбление было несносным. Не осознавая того, что дела-ет, Барель выхватил меч. Ярость захлестнула его с головой, а она, как известно, не лучший советчик. С удивительной для пьяного ловкостью рыжий увернулся от удара. Флин же, словно того и ждал, запустил увесистую глиняную кружку в голову Леона.
Барель на миг растерялся, но навыки бойца и прирожденная ловкость спасли ему жизнь, помогли уклониться от удара ножом. Быстро сориентировавшись, он с силой ударил Флина мечем. Если вначале Леон хотел проучить хамов и собирался Гасить плашмя, то теперь нанес разящий удар. Лезвие глубоко пошло в шею и разрубило ключицу. Фонтаном брызнула кровь, и противник, не издав ни звука, рухнул под скамью. Провозив-шись с Флином, Барель упустил из виду другого врага. Восполь-зовавшись моментом, рыжий все же зацепил его левое плечо кинжалом. Отбив следующий выпад, Леон попытался снести косматую голову с плеч. Но не тут-то было! Казавшийся таким неповоротливым пьяница не только избежал встречи с клинком Вареля, но и, перехватив руку, смог толкнуть его. Споткнувшись о лежащее тело, они кубарем покатились по полу.
Рыжий оказался на редкость силен. Вскоре он уже взгромоз-дился сверху и, сжимая горло мертвой хваткой, выискивал подходящий момент для решающего удара. Леон сопротивлялся изо всех сил, но исход схватки был предрешен. Барель уже мыслен-но прощался с жизнью, когда содрогнувшись, рыжий ослабил натиск. Глаза его закатились, а с губ сорвался предсмертный хрип. Теперь Леон вновь мог вздохнуть. Воздух со свистом вры-вался в легкие, возвращая жизнь в молодое тело. Придя в себя, он понял, что произошло. В горле врага торчал арбалетный болт. Выкарабкавшись из-под трупа, Леон с усилием встал на ноги. Его обступили солдаты. Один из них держал в руках разряжен-ный арбалет. Барель хотел поблагодарить спасителя, но лишь бессильно махнул рукой. Мир в его глазах, предательски дрог-нув, поплыл в сторону. Переборов минуту слабости он, криво улыбнувшись, крикнул:
-- Хозяин! Вина мне, живо!
Сам же, пошатываясь, побрел к столу и рухнул на деревян-ную скамью. Судорожно вцепившись в нее побелевшими паль-цами, изо всех сил старался не упасть. И лишь немного отды-шавшись, указывая на трупы, сказал:
-- Вышвырните эту падаль вон. И еще, немедля найдите лекаря или какую-нибудь знахарку. Пусть займутся женщиной и ребенком... Они там, наверху... В комнате за лестницей... Обе присмерти... Да и мою рану тоже не мешало бы промыть и пере- вязать... Похоже глубоко... зацепил... гад...
Рука Леона понемногу начинала неметь, а перед глазами все поплыло.
Отлежавшись и почувствовав себя немного лучше, Леон вышел из комнаты. Но свои силы он явно переоценил. Каждый шаг давался с огромным трудом, отзывался дикой болью в туго забинтованом плече. Рана, казавшаяся вначале неопасной, была все-таки серьезной и, к тому же, очень болела. Рыжий оставил отметину на всю жизнь.
Нетвердой походкой, отдыхая через каждые пару шагов, Барель медленно брел туда, где недавно нашел полуживых плен-ниц Гюстава. Он прекрасно понимал, что в данный момент ничем не может им помочь. И все же что-то неумолимо влекло его туда. Хотя особой загадки здесь не было -- женщина, произ вела на него очень сильное впечатление. Стоило Леону при-крыть глаза, как внутреннему взору являлся ее дивный, испол-ненный печальной красоты образ.
'Кто бы мог подумать, что со мной такое случится? Ну кто? -- тяжело вздыхал Барель. -- После стольких-то лет холодного сердца! Чудеса да и только'.
Приведенную знахарку он сразу отправил наверх, велев сна-чала осмотреть женщину и ребенка, лишь затем показал свою рану. Залпом выпив приготовленное старухой снадобье, на время забылся тяжелым сном. Проснувшись через час, стал бес-покойно ворочаться в жесткой постели, безуспешно пытаясь выбрать положение поудобней. Боль утихать не желала, а мысли о незнакомке не давали покоя. Отчаявшись уснуть, решил узнать, как продвигается ее лечение.
Приоткрыв дверь, Барель окунулся в облако горячего души-стого пара. В ноздри сразу ударил резкий терпкий запах. В нем чувствовались как знакомые ароматы, так и совершенно чужие. Они мгновенно проникали сквозь одежду, пропитывали теплом каждую частичку тела. Чтобы в зимнюю пору так прогреть ком-нату нужно было много дров. До сих пор возле стен стояли жаровни с раскаленными углями. Приблизившись к кровати, Леон с изумлением увидел рядом с ней огромное деревянное корыто, доверху наполненное водой. В нем полулежала обна-женная женщина. Распущенные волосы мокрыми прядями падали ей на плечи. Барель рассмотрел высокую грудь, розовые, словно бутоны роз, соски, то и дело выныривавшие из воды. Они вздрагивали в такт движениям знахарки, растиравшей больную. Рядом с ней лежал и ребенок, которого купала даве-шняя служанка. Сейчас на ее щеках играл румянец, а в глазах зародилось подобие мысли.
Но Бареля интересовала, конечно же, не она. Свое внимание он сосредоточил на пленнице. Почувствовав присутствие посто-роннего, женщина приподняла пушистые ресницы. Леон ощу-тил на себе благодарный взгляд. Бесспорно, его узнали. Смутив-шись, она сделала инстинктивное движение, пытаясь прикрыть наготу от чужих глаз. Но почти сразу, отбросив лишнюю скром-ность, вновь расслабилась, целиком отдаваясь в руки врачевательницы. Леон застыл на месте, любуясь чудным видением. Чем доль- ше он смотрел на великолепное тело, тем больше разыгрывалось его воображение. Он даже невольно представил себе, как овла-девает этой женщиной. От сладострастия заныло и сжалось сердце, мужская плоть восстала, а во рту сразу пересохло.
Но тут о себе напомнило раненое плечо. Возбуждение, как по мановению волшебной палочки, испарилось. Зато противно задрожали колени, слабость накатывала волна за волной. Пол начал уходить из-под ног, 'пошатнулась' комната. Изо всех сил стараясь не потерять сознание, Леон неуверенным шагом вышел из комнаты.
* * *
На следующее утро, Лорис долго не могла понять, где она и что с ней произошло. Теплая постель напомнила о доме. Но сто-ило оглянуться вокруг, как в памяти всплыли кошмарные собы-тия последних дней. Убийственная дорога в холодной карете и леденящий кровь холод. Грубость и жестокость охранников, запрещавших покидать коморку в забытой богами и людьми харчевне. Голод... холод... болезнь... Они с
