не думать о Риче Симон не мог.
Вспоминались годы детства. Их первое знакомство окончи-лось хорошей потасовкой. И драчуны с разбитыми носами дружно побежали жаловаться пировавшим родителям. Отцы, смеясь, нарекли их кровными братьями и приказали крепко обняться.
Всплывали и картины бесшабашной юности... Игры и шало-сти. То, как они подглядывали за купающимися в реке деревен-скими девушками, а потом, выбрав себе по вкусу, 'портили' их в стогах душистого сена. Ах, беззаботная юность! Прекрасная и безрассудная пора! Как быстро она промчалась! Жаль, что нель-зя ее вернуть назад...
В один и тот же день друзей представили ко двору совсем еще молодого герцога. Вместе они поступили и на службу. Фергюст высоко ценил их дружбу и со временем вьщвинул на первые роли. Рич занял место командующего армией, а Симон -- глав-ного советника.
Сколько вместе пережито побед и поражений, радостей и печалей! Какой путь пройден! Они даже полюбили одну и ту же девушку. Это испытание едва не стало роковым для их дружбы. Несравненная Роза предпочла его. Но счастье разделенной любви омрачила тень отчуждения, пробежавшая между друзья-ми. В тот же период родители умудрились женить де Гри, найдя богатую и знатную невесту. Симон знал, что их брак обречен изначально... и действительно, вскоре барон, оставив поместье и молодую жену, сбежал в Тор. Минул еще год, и страшное нес-частье вновь сплотило друзей. Во время мора, проболев всего три дня, одновременно с женой и детьми герцога ушла в мир теней и его Роза. Друзья вместе оплакивали их на смертном одре. У Макрели на руках остался трехмесячный Мартин. Малыш выжил чудом. Симон души в нем не чаял, и воспитывал сам. К сожалению, отцовских надежд сын не оправдал -- рыца-рем не стал. Хотя боги на силу, красоту и ум не поскупились. Мартин прекрасно владел оружием, обладал не по годам твер-дым характером и упрямством. Карьера при дворе, богатство и власть его совершенно не интересовали. С юных лет он про-являл завидную способность к языкам, увлекся чтением старин-ных книг, магией. Достигнув же семнадцатилетнего возраста, не взирая на все уговоры, протесты и даже угрозы отца, отправил-ся в дальнее путешествие на Восток. Туда, где скрыты истоки человеческой мудрости и тайного знания. Уже больше года о нем ни слуху, ни духу... А вот теперь и де Гри в плену. Быть может, его уже нет в живых. Неужели его уделом станет печаль?
Усилием воли граф разорвал круг воспоминаний и вернулся к текущим делам. Третьи сутки войска герцога осаждали Лот, но никаких существенных успехов добиться не могли. Обоз со сте-нобитными орудиями застрял где-то на перевале. Под стрелами горцев люди Фергюста, неся огромные потери, медленно расчи-щали путь. В лучшем случае пройдет еще неделя-другая, прежде чем они появятся у стен Лота. Безысходность ситуации приво-дила Фергюста в ярость. Ему не терпелось ворваться в логово врага. Но оба 'штурма', предпринятые им, несмотря на отгово-ры Макрели, провалились, фактически не начавшись. Торинцев так щедро засыпали камнями и стрелами, что до самого присту-па дело так и не дошло. Придумать же нечто особенное, чтобы быстро овладеть городом, не удавалось. Оставалось ждать при-бытия таранов.
Граф даже вспомнил про Асиса и приказал привести его к себе. Но на этот раз купец беспомощно развел руками. Он, конечно, знал в городе пару человек, готовых польститься на деньги, но как к ним добраться? Вот в чем вопрос. Да и не побо-яться ли они пойти на измену? Этого купец не знал.
Город, тесно прижавшийся к горам и укрывшийся за высокой крепостной стеной, казался неприступным. 'Видать, без помощи богов нам не обойтись. Вот если бы они свергли с гор парочку валунов и пробили стену', -- с горькой иронией подумал не особо набожный граф.
До встречи с Лаврой в сверхъестественные силы он вообще не верил. Однако знакомство с герцогиней даром не прошло. Зерно сомнения было посеяно.
Подумав о богах, Макрели невольно поднял взгляд вверх и... от предчувствия редкой удачи вздрогнул.
'На что не способны боги -- сделаем мы! -- мелькнула пока-завшаяся вначале крамольной мысль. -- В конце-то концов! Почему бы и нет? Сначала нужно ее проверить, а уже затем отвергать'.
Несмотря на видимую простоту, идея была гениальна. Горы, так надёжно защищавшие Лот, могли его и погубить. Прямо над крепостной стеной, почти под самыми облаками, завис огром-ный валун. Казалось, что его ничто не связывает с остальным монолитом. Но Симон прекрасно понимал, что это не так. Иначе разве простоял бы он здесь тысячелетия? Можно попы-таться сбросить его; в случае удачи пробоина будет огромна. И если сразу последует штурм -- городу не устоять.
Взяв с собой небольшой отряд, граф поднялся в горы. Здесь он убедился, что и боги желают падения Лота. Оризис и дожди уже сделали большую часть роботы. В нужном месте Симон отыскал глубокую трещину. Теперь, вбивая в нее клинья, можно обрушить скалу вниз.
Подойдя к ее краю, он долго рассматривал прилегающую часть Лота. Отсюда Макрели прекрасно видел крепостную стену, казавшуюся с высоты игрушечной, ее защитников, сновавших подобно муравьям в различных направлениях, десятка два домиков, разбросанных в совершенном беспорядке. Пока в городе царило относительное спокойствие. Видел граф и войска Фергюста. Их передовые отряды стояли на расстоянии полета стрелы от Лота.
'Правое крыло придется отодвинуть чуть в сторону, -- думал он, спускаясь вниз. -- Точно падение такой громадины не рас-считать, того и гляди зацепит наших солдат'.
Вернувшись в лагерь, Симон сразу нашел герцога. Выслушав идею друга, тот с сомнением покачал головой.
-- Горы стоят веками! Чтобы сдвинуть их с места, нужны мно- гие годы и труд тысяч людей. Небольшая трещина еще ничего не значит. Но пока не подошли стенобитные орудия -- время есть. Попробуй! Вдруг что-то выйдет. Вот было б здорово!
Воплотить идею в жизнь оказалось не так-то просто. Подхо-дящие деревья на склоне гор не росли, и клинья пришлось возить из рощи литах в десяти от Лота. Нелегко было и поднять их вверх. Зато стоило начать работу, как сразу стало ясно -- дело стоящее. Трещина быстро расширялась. Фергюст, вначале не веривший в успех, увидев первые результаты, пришел в восторг.
-- Невероятно, Симон! Ты просто молодчина! -- ласково пох-лопывая друга по плечу, приговаривал он. -- Продолжай работу и ночью. Неплохо будет, если в городе заметят огонь факелов. Пусть поламают головы над тем, что мы тут делаем. А любые вылазки лотширцев нам только на руку.
Но никаких ответных действий со стороны осажденных не последовало. Противник не мог или не желал ничего предпри-нять для своего спасения. Цитадель Постава была обречена. На вторые сутки, перед самым рассветом, ночную тишину разорвал страшный грохот. Скала, тысячелетиями стоявшая неподвижно, рухнула вниз на город, увлекая за собой множество более мелких камней.
Столь мощного удара не выдержала бы и в сотни раз более крепкая стена. Эта же рассыпалась в один миг. Летящие с огром-ной высоты тысячи обломков ранили и убивали защитников крепости. Ужасный грохот, смешавшийся с воплями гибнущих людей, вызвал панику. Лучшего сигнала к штурму и придумать было невозможно. Войска Фергюста пошли на приступ. Перед боем герцог подозвал к себе Симона.
--Постав -- мой. Я сам сведу с кузеном счеты. Для Вас же, граф, есть особое поручение. Прошу Вас, не упустите детей маркграфа. Я думаю, незачем говорить, насколько это важно.
Макрели понимающе кивнул головой. Не пленив наслед-ников правителя Лотширии, окончательной победу считать нельзя.
-- Слушаюсь, мой господин! Сделаю все, что в моих силах.
Тогда вперед! Да поможет нам Перун! -- указывая рукой в сторону Лота, воскликнул Фергюст, Великий герцог Торинии.
Глава II
Барель вернулся в Лот лишь за два дня до его осады Фергюстом. Все это время он 'бдительно охра- нял' заложницу маркграфа. Такая работенка была Леону в диковинку и скорее напоминала награду, которую он за долгие годы верной службы, несомненно, заслужил. Сытая и спокойная жизнь в горной глуши, в удалении от бур-ных событий и опасностей, как нельзя лучше сказалась на его здоровье. Леон полностью залечил раны и чувствовал себя вели-колепно. Скучать ему тоже не приходилось -- не давала пленни-ца. Страстная любовь молодой женщины офицеру еще не успе-ла надоесть и пока не тяготила. Лорис была не только хороша собой, но и неожиданно стала пылкой и ненасытной любовни-цей. Она словно хотела
