'Вот змееныш! Ведь просил же не называть меня Барелем. Все делает на зло. Теперь и Дафний знает, кто на самом деле рыцарь Создателя. Хотя, думаю, что это для него не новость'.
-- Придется немного потерпеть...
-- Сколько можно терпеть, Барель! Надоело! Все время твердишь одно и тоже.
-- Столько, сколько нужно!
-- Пойдемте, святой отец, нам пора. Если, конечно, не передумали...
Уже на Имперском тракте, немного отстав от растянувшейся пограничной тысячи, Леон все же не выдержав, спросил Дафния:
-- Никак не возьму в толк, святой отец, на кой Вам этот поход. Сидели бы себе тихонько в Даке, строили храм... Ведь Ригвин не еретик... Если я не ошибаюсь, то Первосвященник Создателя своей рукой возложил на его голову императорский венец. Ну, захватит он Дактонию,.. Вам-то что? А так, не приведи Создатель, кузен Валии под горячую руку спровадит в лучший мир заодно и Вас. Ведь не больно-то жалует...
Какое-то время Дафний ехал молча. Но затем, в очередной раз, пронзив Бареля испытующим взглядом, ответил:
-- Создатель иной раз безмерен в доброте своей, сын мой. Однако нужно видеть дальше. Мне твердили, что и ты еретик, достойный костра, но я дал тебе Знак Создателя, произвел в рыцари и верю -- не ошибся! Ты под его сенью творишь чудеса, и это важнее многих, часто бестолковых проповедей, хотя и без них не обойтись. Сам того не ведая, ты несешь людям веру. А Рене Сейшельский и Викрин - это шаг назад, к безверию и язычеству. А что касается опасности, то на все воля божья...
-- Может оно и так. Но сейчас, святой отец, вы на стороне бунтовщиков, а граф Викрин де Сак не изменник, а верный слуга законного императора. Что Вы на это скажете?
-- Век человека короток. А в поисках истины легко утратить веру. Оценить наши деяния смогут лишь дети, а то и внуки... Кровопролитие в империи нужно прекратить, а Дактония должна непременно уцелеть. Хватит Фракии. Простой люд не должен платить за амбиции правителей...
Отец Дафний вновь замолчал. Он и так сказал больше, чем хотел. Удивленный неожиданным ответом Барель подумал, что разговор окончен, но священник, нахмурив брови, продолжил:
-- С Викрином будь осторожен... Граф прекрасно стреляет из арбалета. Не целясь, навскидку. Попадает с двадцати шагов в империал.
-- Благодарю, святой отец, за предостережение. Я буду внимателен.
К ним уже спешил Люсьен.
-- Ваша милость, де Сак в трех литах.
-- Ступайте, -- кивнул головой Дафний, -- да поможет вам Создатель.
Позицию заняли в месте, где тракт протискивался между жиденькой велевой рощицей и, поросшим колючим кустарником, крутым оврагом.
Шаливший с утра Норлинг, как на зло, после полудня, стих. Густые облака поднялись вверх. Из-за туч то и дело стал проглядывать ярколикий Оризис. Если подошедшей армии де Сака он светил в спину, весело играя бликами на панцирях и мечах, переливаясь золотом и серебром в штандартах и украшениях знати, то солдат Бареля - слепил.
Леон прекрасно осознавал недостатки позиции, но ничего поделать не мог. Случись сражение утром, все было бы наоборот.
По численности силы сторон были примерно равны. Может у Викрина на полтыщи больше, плюс за спиной -- Оризис. Зато у Леона - закаленные годами ветераны, свято в него верившие и, вкусившие сладость побед, сотни Люсьена, Бармина и Одноглазого Ворка. И, конечно же, горшки Корнелиуса с 'Плевками Дракона'. Но как их сейчас лучше использовать, он не представлял. Швырять в мчащихся на полном скаку рыцарей? Надеяться на неожиданность, панику? Но далеко ведь не бросишь, да и ряды быстро смешаются...
Однако ничего другого пока придумать не мог.
Запульсировал ziriz, привычной жаждой крови ему отозвался Ratriz.
От чужого строя отделился рыцарь, в сверкающих дорогих доспехах на великолепном вороном жеребце. Он ехал неспеша, наслаждаясь своей силой и красотой. В каждом движении сквозили уверенность и чувство полного превосходства над прочим собравшимся здесь сбродом.
Рожок запел боевой клич.
'Викрин де Сак, собственной персоной, -- почему-то сразу решил Леон, -- вызывает на поединок'.
Тронув поводья, двинулся навстречу. Сближались медленно. У Бареля даже закралась мысль, что Викрин хочет начать переговоры.
Оризис, играл лучами на его доспехах, отбрасывая блики, наверное поэтому, Леон с поздно среагировал на резкое движение графа. Как и предупреждал Дафний, шагов с двадцати де Сак навскидку выстрелил из арбалета. Ziriz яростно сжал запястье. Болт угодил в грудь, отбросил назад на круп коня, заставил задохнуться от боли.
'Так вот какова она, моя смерть! В Книге Судеб вроде по-иному...'
Смотревший с небес Трехглавый плотоядно оскалил зубы, но железную колесницу придержал - еще не время...
Леон со страхом глянул на грудь, ожидая увидеть оперение болта, но вместо этого обнаружил вдавившийся в грудь, покореженный знак Создателя.
-- Испоганил, гад, подарок Дафния!
Запустив руку в привязанную на боку коня дорожную сумку, нащупал 'горшок Корнелиуса' и резко поднявшись, швырнул его в голову остановившегося коня блистательного рыцаря. Граф, как и другие в подобном случае, играючи отбил его щитом. Яркая, слепящая вспышка и последовавший за ней грохот разорвали тишину. Ударила волна горячего, густо насыщенного серой, воздуха. Конь Леона, испуганно заржав, встал на дыбы, захрапел, попытался сбросить седока. Вцепившись в него мертвой хваткой, Барель все же удержался в седле.
Ветерок унес поднятую взрывом тучу гари и пыли. Окровавленный Викрин, с оторванной рукой и неестественно выгнутой шеей, в почерневших, обгорелых доспехах неподвижно лежал на земле. Рядом храпел и бился в агонии, еще минуту назад полный сил красавец жеребец. Из приоткрытого рта, с булькающими звуками, выбегала кровавая пена. Он изо всех сил цеплялся за безвозвратно уходившую жизнь. Острое чувство жалости к животному, а не gnezze, охватило Странника.
Вновь отозвался Ratriz, требуя жертвоприношения. Леон было потянулся к нему, но потом отдернул руку от эфеса. Ряды войска де Сака дрогнули. Воспользовавшись замешательством, Странник, объехав мертвого графа, крикнул:
-- Воины Дактонии! Предатель мертв. Вы же можете искупить вину и послужить Даниелю. Войска Ригвина во Фракии разгромлены, а граф Рене Сейшельский пленен мной. Та же участь ждет и вас. Другого шанса никому не дам. Отступников ждет смерть!
-- И вечное проклятье Создателя, -- загремел рядом фанатически-твердый голос Дафния. Его глаза горели огнем веры, а слова звучали веско и внушительно. Невозможно было не поддаться их магической силе.
-- Дети мои, -- вещал он. - Создатель посылает вам возможность раскаяться и встать на путь истины. Отвергнувший его загубит свою бессмертную душу. Вы все сейчас узрели великое чудо - святой знак защитил Светлого рыцаря Создателя от подлой стрелы изменника. Прислушайтесь к гласу божьему и будете прощены. Упокоившаяся с миром герцогиня Валия повелела ему защитить Дак и я от имени Создателя благословил его на святое дело. Снимите шлемы, помяните добром вашу госпожу и исполните ее последнюю волю. Кто станет на пути - прокляну!
Худощавый, невзрачный, на сером под стать потертой сутане муле, - Дафний неотвратимо, как сама судьба, надвигался на войско мертвого Викрина. В поднятой над головой руке сиял знак Создателя. Такой же, как вдавившийся в грудь Странника. Теперь замысловатый шрам останется на всю жизнь.
'Создатель поставил свое клеймо, -- думал, глядя на священника, Барель. - Теперь я его должник. Вот и не верь после этого. Дафний тоже хорош, мог бы шепнуть о смерти Валии. Но каков молодец. Шлемы-то снимают и кланяются, кланяются...'
